Финальный час игры мне показался несколько смазанным и слегка расстроил: игра до этого шла своим темпом и всё было достаточно отполировано, но тут будто второпях лепили концовку. Сначала 15 компьютеров с записками в комнате перед финалом, затем босс и полтора слайда. Ээ?

Но это про реализацию финала. А вот наполнение меня в целом устроило. Эти 15 Груш в комнате я тщательно употребил, да и до этого прочёл все найденные записки, так что к предательству ХРАЗа был в целом готов. Он врал, например, что его убил Сеченов: на деле это было фактически самоубийство, Сеченов неоднократно хотел его оживить в новом теле, но был обвинен в излишнем "человеколюбии" и т.д. Всё это + факт того, что всю игру в твоей руке сидел живой человек, который притворялся роботом и постоянно врал, не придаёт особого доверия. Чего не ждал, так это масштабов злодейства Захарова, но это дело житейское (да и предположить можно было, косвенно, по тем же запискам).

В результате я колебался при финальном выборе. И я бы даже послал всех к чёрту, но там почему-то была очень неудачная формулировка в формате "Я Сеченова не трону, хочу отдыхац" (к слову о реализации), будто ГГ решил остаться дурачком на побегушках, чего мне не хотелось. Ведь Сеченов меж тем от "предательства" Захарова не становится оболганным ангелом, так как вся история с двойным назначением роботов, Коллективом, игрой с Политбюро – это правда.

За счёт такой игроизации теоремы Эскобара, где все мрази и никого вообще не жалко, мне финал в целом понравился. Поэтому бугуртов не понимаю совсем. Но я погрузился в Атомик Харт как в Прей, часов так на 30 суммарно, и могу несколько иначе воспринимать концовку. По крайней мере, играл я вдумчиво и вопросов у меня почти не осталось, хотя впечатления немного и смазались.

Всем поебать на эти ваши бета коннекторы — я вот вообще не понял нахуй они нужны

ХРАЗ про них рассказывал не раз, не два и даже не три, во всех подробностях, с момента получения колец и до захода в маяк. Многое говорилось ещё и до того. Поэтому странно упрекать игру в этом, если сам не захотел вникать.