Фантастика Холодной войны. Художественный портрет Prey

Трансгуманизм, внеземные цивилизации и упоительные грëзы фантастов прошлого столетия.

О межзвёздных путешествиях и контактах с инопланетными цивилизациями фантасты грезили ещё в начале ХХ века, а после того, как на радио прозвучало легендарное «Поехали!» Юрия Гагарина, работники писательского цеха стали марать бумагу ещё активнее. Иными словами, Холодная война ознаменовала собой пришествие «золотого века» научной фантастики – удивительного времени, когда мысли о том, что «и на Марсе будут яблони цвести» перестали расцениваться как нечто невероятное.

Сегодня по орбите кружат десятки спутников и одна полнофункциональная МКС, ученые корпят над чертежами космических лифтов, а Илон Маск забавы ради запускает в стратосферу дорогой электромобиль собственного производства. Однако дух космического авантюризма в медиа заметно угас. Дорогого-качественного «сай-фая», вроде как, стало больше, однако произведения, способные уловить флёр той самой эпохи первооткрывательства, нынче можно по пальцам пересчитать. То же самое касается и видеоигровой индустрии.

Благо, что у нас есть Prey – проект студии Arkane Studios, известной своей любовью к жанру immersive-sim. Эта игра смогла вобрать в себя столько элементов научной фантастики былых времён, что нам, простым геймерам, остаётся только диву даваться да гадать, как французские разработчики смогли превратить ворох разномастных референсов в эталонный интерактивный sci-fi. Из чего же соткан сеттинг Prey? Какими классиками вдохновлялись сотрудники Arkane? И как культурные вехи биполярного мира второй половины прошлого столетия находят свое отражение в злоключениях Моргана Ю на борту станции Талос-1? Милости просим ознакомиться с нашим новым материалом. Ответы не заставят себя долго ждать.

Внимание! В тексте огромное количество спойлеров к игре и научно-фантастической классике литературы и кино.

Научная фантастика начала приобретать статус массового медиума в Европе XIX века благодаря таким пионерам жанра как, например, Жюль Верн – визионер и предсказатель, сумевший скрестить популярные в те времена авантюрные новеллы с грёзами отважных учёных мужей. Он отправил капитана Немо бороздить глубины океана в «20 000 лье под водой», описал встречу с живыми динозаврами и древними людьми в «Путешествии к центру Земли» и, конечно же, подготавливал честных граждан к прогулкам по луным кратерам в романе «С Земли на Луну». Подобного рода сюжеты не стремились стравить человеческое существо с чем-то неизведанным, а, наоборот, ставили своей целью популяризовать научную мысль, ступить на территорию пророков и предвестников технического прогресса.

Это веяние прослеживается в фантастике и по сей день, однако разделение мира на Запад и Восток в XX столетии знатно разнообразило изначальную формулу «сай-фая». Фундаментальное различие между научно-фантастической традицией социалистического и капиталистического блоков заключается в том, как именно творцы вплетают себя и своё окружение в плоскость экзотических и далёких миров. Ежу понятно, что любой, даже самый третьесортный sci-fi в той или иной степени являет собой тонкую кальку, переносящую народные волнения и социальные потрясения из объективной реальности на страницы книг или перфорированную видеопленку. Тем не менее, плановая экономика в Стране Советов и невидимая рука рынка в Штатах – два совершенно непохожих друг на друга режима.

ии CBS радиопостановку по мотивам книги, где в образе пришельцев зашифрована немецкая военная машина накануне Второй мировой. Ну а «мессия Голливуда» Стивен Спилберг переносит действия романа из викторианской Англии в Америку образца 2005 года, дабы подчеркнуть беззащитность невинных гражданских перед внешними угрозами на контрасте с трагическими событиями 11 сентября.

Космические путешествия советских словотворцев действовали в согласии с формулой «Мы и Мы»: в большинстве своём, контакты с внеземными расами так или иначе рифмовались с генеральной линией Партии, а мечты о свершении мировой революции пролетариата переносились с Земли на далёкие планеты Солнечной системы. Вспомнить хотя бы «Аэлиту» Алексея Толстого – напечатанный в 1922 году опус о попавших на Марс землянах, которые столкнулись с расой гуманоидов-промышленников и первым же делом вдохновили иноземных стахановцев на борьбу против богатых угнетателей. И на «красной планете» всегда найдется место слогану «Мир, труд, май».

Повестку, действующую по методу «от обратного» демонстрирует «Прыжок в ничто» Александра Беляева. Повесть 1933 года ведает читателям о приключениях группы «буржуев», решивших переждать погромы Октябрьской революции на поверхности Венеры. Уже в пункте назначения вспыхивает классовая борьба между власть имущими организаторами экспедиции и их обслугой, что придерживается догматов «большевиков». Итог немного предсказуем: аристократы-беженцы проигрывают группе убеждённых марксистов, а после «просветлевшие» путешественники возвращаются на Землю, на которой давным-давно воцарилась коммунистическая утопия.

Не стоит забывать и о том, что в СССР научная фантастика долгое время считалась низкопробным направлением, предназначенным больше для развлечения юношеской аудитории. Если средний возраст поклонника «сай-фая» в Америке середины XX века варьируется в очень широком диапазоне, то центральной аудиторией советских фантастов считали несмышленых отроков, клеющих модели самолетов в стенах клубов юных техников. Кроме того, многие российские литераторы, не желающие «отрабатывать картину завтрашнего дня» в соответствии с учениями дедушки Ленина, зачастую оказывались в пяти минутах от колымских лесоповалов. Показательна судьба антиутопии «Мы» Евгения Замятина, написанной в 1920 году. Силами Главлита произведение отложили на полку почти на семьдесят лет из-за того, что цензоры восприняли книгу как злую сатиру на социализм с кучей неудобных по мнению властей аллюзий на события Гражданской войны.

Безусловно, в США к подобного рода опусам относились не так предвзято. В конце пятидесятых Роберт Хайнлайн опубликовал текст «Звёздного десанта» – громкого политического трактата в обертке «боевой фантастики», продвигающего в массы милитаризм и идеологию «крайних правых». Не забываем и об одноименной экранизации книги от Пола Верховена, решившего подстроить сюжет Хайнлайна под собственные воспоминания о детстве, проведённом в заполонённой солдатами Вермахта Голландии. Вырисовывается занятное сочинение на тему: «Как я перестал бояться и возненавидел жуков/либералов (нужное подчеркнуть)».

В массовом сознании по обе стороны баррикад Холодной войны также закрепились нонконформистские произведения. Вещи, идущие против тенденций. Труды, либо запрещенные к печати («нерекомендованные») на территории Союза или же не снискавшие популярности широкой аудитории в капиталистических государствах. Именно на них, прошедших проверку временем шедевры, ссылаются десятки современных фантастов от мира кино, литературы и видеоигр, и они тоже легли в основу комплексного сеттинга Prey.

Какова историческая подоплёка проекта Arkane? Что ж, давайте разбираться. Так и нам будет проще обрисовывать картину мира игры, и вы быстрее погрузитесь в реалии здешнего тягучего «сай-фая».

«Хоть мы сами без порток, зато в космосе “Восток”», – шутили обыватели, заставшие начало космической гонки между Советской Россией и Соединенными Штатами. И вправду, целину-то осваивали с зубовным скрежетом, чего уж там говорить о безвоздушных пространствах. Впрочем, сверхдержавы не поленились укомплектовать штат ведущих конструкторских бюро светлыми умами из некогда несгибаемой гитлеровской Германии, грамотно попилили военные бюджеты и, вуаля, внушительных размеров металлические бандурины взмывают в небеса одна за одной. Не так давно рейховские ракеты только до Лондона и доставали, а теперь в космос засылают не только кошек с собаками, но и вполне себе разумных лётчиков-испытателей.

Похожая ситуация, но с парочкой геополитических поправок, сложилась и в альтернативно-историческом мире Prey. Согласно тамошнему таймлайну борьба за первенство в покорении внеземных просторов началась в 1957-м, когда СССР вывели на орбиту Земли Спутник-1, а год спустя Штаты ответили им успешным стартом Эксплорер-1. Пока знаменитое ОКБ под эгидой Сергея Королёва в поте лица разрабатывало опытные образцы шаттлов, оснащенных системой жизнеобеспечения, приближённые Хрущёва носили по кабинетам ЦК план засекреченного проекта по запуску спутника-шпиона Ворон-1 в обход СМИ и американской разведки.

В 1958-м Ворон покинул Землю, в 1959-м связь с ним прерывается по неизвестным причинам, а ещё через год Советы высылают на орбиту команду инженеров для выяснения обстоятельств форс-мажора. Не успели технари распотрошить обшивку спутника, как на них напала внеземная форма жизни. Их тела до сих пор плавают в холодном космическом вакууме. Кремль обратился за помощью в Вашингтон, дабы совместными усилиями отгородить захваченный пришельцами объект и начать полномасштабные исследования ранее невиданных существ. В 1963 году государства возвели вокруг Ворона защитный саркофаг под названием Клетка, а чуть позже американцы перехватили управление над совместным проектом и начали работать над строительством полноценной научной станции прямо на орбите.

Джон Кеннеди не погиб при покушении, США решили не ввязываться во Вьетнамскую войну, а Советский Союз не распался в начале девяностых. Более того, в Prey противоборствующие блоки крайне стремительно перестали быть таковыми, так как СССР переключился на внутренние проблемы, в частности на борьбу с повстанческими бандформированиями, а Штаты вбухивали огромное количество ресурсов в исследование пришельцев.

В итоге, к 2025 году, когда здравствующий Кеннеди продолжал выступать на телевидении, а Советы и думать не думали отворачиваться от коммунистических доктрин, интерес к космической программе со стороны правительства резко упал. Возведенную вокруг Ворона и Клетки станцию, к тому моменту находящуюся в консервацию около двадцати лет, выкупили частные инвесторы. Они зарегистрировали новоиспеченную компанию ТранСтар, а плавающий в космосе огромный гроб (да, да, на рубеже веков таки не обошлось без прорыва периметра пришельцами) облагородили и нарекли античным именем Талос-1.

Лучшие умы человечества собрались под одной крышей для великих свершений. На борту Талоса были разработаны генераторы искусственной гравитации, прототипное оружие, медикаменты нового поколения и, что самое главное, с мёртвой точки сдвинулось изучение инопланетян, прозванных тифонами. Благодаря этим эфемерным созданиям, руководствующимся инстинктами и стремлением поглощать биоматериал, «транстаровцы» создали первые нейромоды ближе к 2030 году. Что это за ноу-хау? Комплекс биомодификаций, позволяющих человеку в мгновение ока становится сильнее, быстрее и умнее, а также перенимать некоторые способности тифонов как, например, мимикрия или телепатия (вспоминаем плазмиды из BioShock).

В начале тридцатых владельцы Талоса-1, бизнесмены Уильям и Кэтрин Ю, передали бразды правления фирмой своим детям, одному из которых доведется стать нашим альтер эго во вселенной Prey. Оба отпрыска прослыли талантливыми учеными, оба считают нейромоды ключом к тайнам эволюционного процесса, и потому они готовы смириться с любой радикальщиной на станции, лишь бы исследования тифонов набирали обороты. Ну что же может пойти не так? Не сотрут же нам память и не выкинут на вольные хлеба в огромный комплекс, где каждый встречный homo sapiens (или же особо хитрый ИИ) с вероятностью 90% может оказаться лжецом, а любая кружка или стул на самом деле – замаскированная тварь из иных миров?

Все же мы прекрасно понимаем, что «чеховский инопланетянин» на борту огромной космической станции рано или поздно вырвется на свободу. Уже догадались, что для вас приготовили в Arkane? Корпоративные интриги, философские вопросы о хрупкой человеческой природе, квантовая физика, мощный технотриллер и зрелая научно-фантастическая история с продуманным эксплорингом в духе System Shock. С самых первых минут Prey задаёт геймеру с десятков каверзных вопросов и вплоть до финальных титров отказывается на них отвечать, вынуждая игрока внимательно изучать интерьеры Талоса-1 и самостоятельно собирать информацию о том, как ТранСтар умудрились допустить полномасштабную атаку тифонов. Всё как мы любим: собирай записки, слушай аудиологи, изучай местную экосистему, экспериментируй с механиками и делай неутешительные выводы относительно неделимого вселенского хаоса и того, какое место наш вид в нём занимает.

Талос-1 многолик и сложен. Парящий над Землёй небоскрёб высотой 720 метров продуман до мелочей. У каждого из встречаемых в Prey NPC (неважно, живых или мёртвых) есть своё имя, предыстория и должность. Каждый отсек, будь то забитый растительностью дендрарий, просторные складские помещения или элегантный ресторан в жилой секции, выглядят и звучат так, как и подобает помещениям на взаправдашней космической станции. Разве что разработчики не прояснили, каким макаром на Талос поставляют тонны купажированного вина и десятки дорогущих статуй. Чего поделать – у космических миллиардеров в белых халатах свои причуды.

Интерьеры комплекса выполнены в так называемом стиле «нео-деко» – помеси ар-деко и футуризма 60-70-х годов. Главенствующие цвета – золотой, чёрный и красный, основа геометрии – витиеватые орнаменты и изысканные контуры. Чета Ю явно любит роскошь и напускной шик. Коридоры центральных залов Талоса навевают воспоминания и о «Космической одиссее» Кубрика, и о «Великом Гэтсби» Фицджеральда. Стены утыканы античными колонами, с которых озираются скульптуры львов с орлиными крыльями, а стены увешаны плакатами, похожими на обложки синглов исполнителей ретро-вейва и работы концептуальных живописцев навроде Энди Уорхола.

Но стоит нам покинуть секции общего пользования, как перед геймером откроются лабиринты служебных коридоров, утыканных проводами и наспех сварганенными осветительными приборами. Из винтажных пространств, будто бы позаимствованных у подводного Восторга (на заре его существования, разумеется), игрок переносится в индустриальную преисподнюю, заставляющую попомнить «Чужих» и «Хроники Риддика». А когда герой доковыляет до помещений, раннее принадлежащих советским учёным, то его взору откроются комнаты и механизмы, которые отсылают к творчеству советского иллюстратора Андрея Соколова.

От ретрофутуризма к глянцевому «сай-фаю», от кислотных цветов фильма «Трон» к производственной графичности, присущей агитационным плакатам сталинских времён. Во вселенной Prey под одной крышей уживается искусство Запада и Востока, а электронная музыка за авторством Мика Гордона вкупе с контрастным визуальным рядом создают ощущение, что Талос существует вне времени. Если бы не голографические интерфейсы и даты в раскиданных то тут, то там дневниках учёных, то геймер не сразу бы догадался о том, в какой именно эпохе он очутился: в далёком будущем или в декорациях научно-фантастических фильмов полувековой давности.

Помните, как мы заикались про ведущие тенденции в произведениях научной фантастики и влиятельных вне конъюнктурных авторов (по крайней мере, в годы их бурной творческой деятельности)? Самое время разложить это дело по полочкам.

Prey не просто хватается за хрестоматийные сюжеты, а грамотно культивирует фантастику прошлого. И, куда же без этого, воплощает страхи и переживания обывателей на экваторе Холодной войны в интерактивной форме. Например, мы можем провести параллель между безнаказанностью ТранСтар, готовых скармливать тифонам десятки подопытных ради создания очередного нейромода, и разгулом корпорации Вейланд-Ютани из «Чужого» Ридли Скотта, что сместила государственную власть и нещадно эксплуатирует космических работяг, как только вздумается совету директоров. Талос – это не рукотворный Рай, а самая настоящая технократическая Преисподняя, где знание ставят выше человеческой жизни, а топ-менеджмент уподобляется кровавым тиранам прошлого.

Похожими приёмами пользовались и братья Стругацкие, известные сложносочинённым «эзоповым языком» – их сюжеты о покорении космоса и контакте с инопланетными видами олицетворяют презрение к авторитарным формам власти. Публикация солидной доли их произведений сопровождалась доносами, дознаниями со стороны компетентных органов и цензорскими поправками.

Несложно догадаться, что Страна неизвестных отцов из «Обитаемого острова» – вполне жизнеспособная аллюзия на нацистскую военную машину, а декадентствующие лорды из застрявшей в средневековье Арканарского королевства в «Трудно быть Богом» – ожившая репрезентация эпохи сталинских репрессий, когда образованные люди и авангардные творцы приписывались к числу неугодных «врагов народа», а номенклатурная верхушка предавалась кутежу похлеще, чем симпатяга Дориан Грей. В «Гадких лебедях» Стругацкие и вовсе представляют униженные и угнетаемые слои населения в качестве предтечей грядущего эволюционного скачка, к которому, кто бы сомневался, не готовы зашоренные мозги обывателей, обработанные тоталитарной пропагандой.

Конечно, не обходилось и без светлых историй. Все мы помним благородные порывы Карла Сагана, написавшего книгу «Контакт» о попытках выстроить мирный диалог с внеземными цивилизациями (экранизация Роберта Земекиса – в ту же степь). Стивен Спилберг поддерживал эти идеи, будучи вовлеченным в производство «Близких контактов третьей степени» и «Инопланетянина». Ну а Джордж Лукас вовсе трансформировал летопись межгалактической гражданской войны в красивую сказку про джедаев и лихих космических контрабандистов в «Звёздных войнах».

Однако мление перед лицом корпоративного беспредела меркнут на фоне опасностей, уготованных незваными гостями из открытого космоса. Еще в 1951 году фильм «Нечто из иного мира» внушил публике, что инопланетные паразиты не только плевать хотели на идеи гуманизма, но и руководствуются исключительно садистскими методами для «окончательного решения человеческого вопроса».

В 1956-м режиссер Дон Сигел разовьет эти идеи в монохромном «Вторжении похитителей тел», в котором инопланетные твари не просто кромсают неудачливых зевак, а маскируются под обычных прохожих, дабы бить глупых человеков исподтишка. Ещё умнее поступает Джон Карпентер на съемках «Нечто» в 1982 году: его герои оказываются запертыми на изолированной полярной станции в компании пришельца-мимика, способного перевоплощаться в кого-угодно. И без того тяжелая атмосфера недоверия в коллективе усугубляется клаустрофобичными интерьерами станции и гротескным внешним видом спалившихся агрессоров.

Prey охотно пользуется данной концепцией. Талос-1 заполонили тифоны, многие из которых способны превращаться хоть в карандаш, хоть в микроволновую печь. Мелкие гадёныши терпеливо поджидают неосмотрительную жертву в засаде и не стесняются бить протагониста в спину. Далеко не все пришельцы ведут охоту на людишек таким образом. Высокорослые фантомы одаривают геймера электрическими разрядами и фаерболами, технопаты захватывают контроль над электроникой и защитными системами, а исполинских размеров Кошмар прёт в лобовую, разнося в щепки всё, что под руку попадётся. Впрочем, один хитро замаскировавшийся мимик, который сносится всего парой ударов разводным ключом, может напугать игрока похлеще, чем летающий по округе телепат, влёгкую поглощающий целую обойму снарядов для дробовика.

Немалое влияние на облик и повадки тифонов оказал американский фантаст Филип К. Дик – великий выдумщик и крайне разноплановый автор, чьему перу принадлежат такие шедевры, как «Человек в высоком замке» (описание мира, где Германия победила во Второй мировой) или «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» (рукопись, что легла в основу оригинального «Бегущего по лезвию»). Еще в 1953 году писатель выдал на суд общественности рассказ «Колония», повествующий о противостоянии бравых астронавтов и мимикрирующей под любые неорганические объекты злобной биомассы. Похожий приём провернули Роберт Шекли и Хардан Эллисон в очерке с говорящим заголовком «Я вижу: человек сидит на стуле и стул кусает его за ногу».

Однако в данный момент наиболее интересным пунктом библиографии Дика является книга «Мы вам все припомним» (то самое чтиво, что будет превращено в фильм «Вспомнить всё» нашего хорошего знакомого Пола Верховена). Сие произведение примечательно тем, что оно ловко обыгрывает тему лютых «майндфаков», одолевающих сознание человека с подменёнными воспоминаниями. В один прекрасный день в голову главного героя рассказа начинают заползать обрывочные флэшбеки, в которых он посещает колонию на Марсе и совершает заказное убийство.

Попытки распутать клубок тайн приводят его к неприветливым представителям спецслужб, нехотя раскрывающих протагонисту переплетения правительственного заговора, в эпицентре которого ему довелось оказаться. А может и не довелось: память – штука обманчивая. Нечто похожее мы могли наблюдать и в «Джонни-мнемонике» Уильяма Гибсона, и в «Порвалась дней связующая нить» того же Филипа Дика.

Данный сюжетный троп применяется и в завязке Prey. Находящийся под нашим чутким управлением Морган Ю проживает обычный будний день на Земле с утренним туалетом, любованием панорамой мегаполиса во время полета к офису ТранСтар и прохождением стандартных психологических тестов. Вот только идиллия быстро нарушается, а Морган обнаруживает, что его наградили амнезией. Ложные воспоминания и идеально распланированная инсценировка «дня сурка» нужны для того, чтобы не дать мистеру Ю сойти с катушек во время экспериментов с нейромодами.

Разумеется, всё это время герой находится на Талосе, а на самой станции происходит серьёзная катастрофа. Очевидно, что верить в этой ситуации не стоит никому, в том числе и самому себе: мало того, что Моргана без устали пилит родной брат, вдобавок ко всему на серое вещество давят две оцифрованные «ксерокопии мозга» персонажа. Тут уж вертись как хочешь: турели взламывай, подножный мусор коллекционируй, тифонам морды начищай, терпи заумные монологи Алекса, так ещё и выслушивай как две враждебные по отношению одна к другой версии тебя любимого диктуют как лучше локализовать последствия случившегося на станции локального Армагеддона.

Вернёмся к тифонам. Пускай они и не наделены абстрактным мышлением, их поведение всё-таки подчиняется неведомой человеческому мозгу логике, из-за чего не получается расценивать их как глупых зверей. Столкновение с иррациональным, во многом непостижимым нашему разуму образом мышления – не самый популярный дискурс в научной фантастике социалистического блока.

Но именно он наиболее полно раскрывается в трудах польского прозаика Станислава Лема. Герои его произведений, зачастую учёные широкого профиля, осуществляют контакт с внеземными цивилизациями на правах безвольных наблюдателей. В «Непобедимом» экипаж космического крейсера отзывается на сигнал бедствия на пустынной планете, населённой самовоспроизводящимися машинами.

Герои выдвигают гипотезу о том, что многие тысячелетия назад хитроумные роботы представляли собой синтетическую рабочую силу в подчинении у обитавшей там высокотехнологичной расы пришельцев. Однако в один момент железяки восстали против своих хозяев, учинили на планете ядерный холокост, а после ассимилировались с природными силами планеты, став полноценным регулятором тамошних стихийных катаклизмов.

Куда интереснее развиваются события «Соляриса» – сюжета о взаимодействии группы земных исследователей и разумного океана, обладающего мощными пси-способностями. Большую часть времени водная гладь не подаёт признаков жизни, но в какой-то момент водоём начинает копошиться в головах людей и создавать галлюцинации на основе их воспоминаний, что заставляет астронавтов усомниться в реальности происходящего.

Как бы действующие лица не старались выяснить мотивы инопланетного океана, им не удалось ни на йоту приблизиться к пониманию его логических конструктов, а нарочитая агрессия в адрес земных гостей не могла объясняться банальной жаждой сводить людишек с ума. Экранизация Андрея Тарковского углубила данные идеи при помощи чётко оговариваемого посыла о том, что бессознательный инопланетный разум и разум человеческий – материи не противопоставимые друг другу, а, наоборот, находящиеся в безмолвном родстве.

Данные тезисы применимы и к Prey, в рамках которого тифонов не показывают в качестве однозначного зла. Исследования семейства Ю заключают, что в основе человеческих коммуникаций является выработанная миллионами лет эволюции способность к эмпатии, которой тифоны напрочь лишены. Правильнее будет сказать, что их мышление просто иначе устроено, ибо время для них является не линейной величиной. Когда мимик превращается в вентилятор или блокнот, он, согласно законам квантовой физики, перемещается в параллельное измерение, где ход времени не зависит от нашего с вами таймлайна. Потому для дрейфующего в космосе мимика, превратившегося в условный метеорит, десяток лет, проведенных в состояние полета, пронесётся словно пара секунд. Теория лингвистической относительности (привет тебе, Тед Чен) во всей её красе. Только без слов, но с не такими явными временными парадоксами и стрельбой по разумным чёрным кляксам.

Потому центральной темой Prey выступает потенциально возможный симбиоз человека и тифонов, взаимовыгодное существование с перениманием повадок и физиологических особенностей обоих видов. Ученые ТранСтар научились наделять людей сверхспособнсотями с помощью нейромодов, а тифоны, в свою очередь, вполне могут понимать простое человеческое сочувствие и эмпатию, дабы выйти с нами на контакт и перестать слепо пожирать неудачливых яйцеголовых.

Перед полётом в космос русские астронавты, по старой-доброй традиции, пересматривают фильм «Белое солнце пустыни». Их американские коллеги – «Лоуренса Аравийского». Почему сотрудники Роскосмоса и NASA, прощаясь с поверхностью Земли, любуются безжизненными пустынями, населёнными потными мужиками в военной форме? Да бозон Хиггса его знает. Безусловно, разница между нашими культурами ощутима, однако глупо отрицать, что все мы – люди. А все люди, как давно известно, по сути своей одинаковы, нравится оно нам или нет.

Мы любим Prey не только за увлекательный геймплей, художественные изыски и ультра-продуманный сеттинг. Prey – это возвышенная мечта о лучшем будущем для человечества, научно-фантастическая баллада о неизведанном фронтире Вселенной, на просторах которого мы обитаем. Тифоны и инопланетная угроза – не зловещее пророчество, а хитро сплетённая метафора препятствий, с которыми человечество рано или поздно столкнётся, дабы развиваться и за пределами Солнечной системы. Препятствий, в первую очередь, нравственных, ибо никакие гипердвигатели и био-улучшения не способны застраховать нас от лжи, предательства, эгоизма. Да и как мы сможем разобраться в психологии пришельцев, если до сих пор конфликтуем с собственными шальными нейронами. Тем более, что нашему виду пора бы поторопиться: как ни крути, а учёные анонсировали взрыв Солнца меньше, чем через миллион лет. Срок-то, может, и солидный для отдельного взятого хумана, но в масштабах Вселенной – чрезвычайно ничтожный.

Игра Arkane вобрала в себя всё то лучшее, чем был богат sci-fi времён Космической гонки, когда мир, пускай и треснувший пополам из-за идеологического конфликта, объединял один единственный благородный порыв. Желание дотянуться до далёких звёзд и открыть новые горизонты, где наши потомки анализируют инопланетные породы, отвечают на внеземные радиосигналы и мчатся сквозь тернии к звёздам, напевая невесть как дошедшие до их дней строчки из песни Владимира Трошина:

Автор текста: Сергей Чацкий

Текст подготовлен авторами 2B OR NOT 2B. Все новые статьи мы сразу публикуем в своем сообществе в ВК.

#prey #arkanestudios #scifi #лонг