Семь грехов Нолана: обзор «Дюнкерка»

20 июля в прокат РФ вышел «Дюнкерк» — первый фильм Кристофера Нолана, основанный на реальных исторических событиях. Главный редактор DTF рассказывает, как режиссёру внезапно удалось найти себя там, где мало кто ожидал, а минусы своих картин превратить в плюсы.

Когда Нолан объявил, что собирается снять исторический фильм, да ещё и не про какое-нибудь сражение, а про отступление, казалось что его победная серия наконец-то закончится.

Фильм мог выйти великолепным, но всё равно не выстрелить как предыдущие работы режиссёра. Так уж сложилось: исторические эпики с бюджетом сейчас не очень любят, а в кинотеатры ходят в основном ради эскапизма — на фантастику и экранизации комиксов.

К счастью, у Нолана нашлось достаточно влияния для того, чтобы получить солидный бюджет, и достаточно таланта для того, чтобы сделать фильм про войну свежим и горячо обсуждаемым.

«Дюнкерк», как традиционное жанровое кино, должен был разом оголить все недостатки режиссёра, но получилось с точностью наоборот: минусы обратились в плюсы, а плюсы стали ещё сильнее.

Нолан очень любит раскатывать зрителя музыкой Циммера словно катком. Так он добавляет даже самым обычным сценам ощущение грандиозности и важности — не всегда обоснованное.

В «Дюнкерке» саундтрек служит той же цели — прибивает зрителя к креслу басом — но делает это вполне обоснованно. Потому что этот фильм-побег построен так, что в нём практически нет ничего неважного. Музыка не искусственно подгоняет динамику картины, а, напротив, вторит ей, отмеряя минуты, часы и дни до спасения.

Ещё один не всегда честный приём, с помощью которого Нолан маскирует недостатки своих картин — запутанный нарратив. На его фильмах вы думаете намного больше, чем на других блокбастерах, но не столько анализируете поведение героев или моральные дилеммы, стоящие перед ними, сколько склеиваете в голове намеренно разбитый на осколки сюжет.

В «Дюнкерке» игры с повествованием тоже есть, но от сидящего перед экраном теперь не требуется особой внимательности. Если вы пропустите, как две из трёх асинхронных временных линий пересекутся, ничего страшного не случится. Это лишь рюшечки, которые позволяют предвидеть некоторые события, но фильм безупречно работает и без них.

Одержимость Нолана натурными съёмками в прошлом играла с ним злые шутки: например, из-за неё летающий аппарат Бэтмена двигается по улицам Готэма словно товарный вагон. Однако «Дюнкерку» доминирование практических эффектов приносит только пользу.

Сцены на побережье и в море в «Дюнкерке» впечатляют не так сильно — всё-таки мы видели «Спасение рядового Райана» и «Титаник», но воздушная часть, главную роль в которой играет Том Харди — это настоящий кинематографический прорыв.

Нолан крепил IMAX-камеры на реальные самолёты, погружая зрителя в настоящий боевой вылет так, как этого ещё не делал никто. Неудивительно, что самые красивые кадры в фильме достались именно герою Харди.

В своё время режиссёра ругали за сцену с паромом из «Тёмного рыцаря», которая была по сути фильмом внутри фильма и перегружала сюжет, но в «Дюнкерке» и этот приём работает как надо. Страсть Нолана выстраивать свои истории из коротких притч идеально вписывается в военное кино, потому что война — это всегда совокупность маленьких личных историй.

Намеренно лишив себя почти всех диалогов, режиссёр концентрируется на деталях — на том, почему солдаты, пережившие крушение корабля, предпочитают мёрзнуть на палубе, а не пить горячий чай в каюте, на том насколько страшными и замкнутыми могут быть небеса, когда ты летишь в «Спитфайре», и на том, как в сложных ситуациях в людях сражаются между собой животные инстинкты и желание не терять человеческое лицо.

Один из элементов, который портил «Начало» — система защиты, с которой постоянно сражаются главные герои. У противников не было лица, но при этом режиссёру было необходимо показывать какие-то столкновения с ними, из-за чего экшен получался странным.

В «Дюнкерке» Нолан выкрутил этот приём до максимума и внезапно получил положительный результат. Немецкая армия здесь выступает не в роли людей с какой-то идеологией, а в роли стихийного бедствия — пуль и торпед, прилетающих из ниоткуда.

Это позволило сделать «Дюнкерк» непохожим ни на один другой военный фильм и донести до зрителя страшную мысль о том, что война — это не всегда бой лицом к лицу. Иногда это внезапная бесславная смерть в трюме корабля, полного недоеденных бутербродов.

Но есть и проблема, которая в «Дюнкерке» решена, но не до конца. Нолан начинает свой фильм с пары строчек текста, а затем старательно выстраивает историю с помощью одних лишь зрительных образов, и это получается у него блестяще.

Но, к сожалению, к финалу он всё же не сдерживается и зачем-то начинает разжёвывать свой фильм с помощью потока словесных банальностей. Один из героев, зачитывая речь Черчилля из газеты, озвучивает идею, которая и так идёт через весь фильм: отступление тоже может быть героическим, если сравнивать его со смертью.

Такой ход выглядит слабостью сразу по нескольким причинам. Во-первых, если уж ты залезаешь в политику, то залезай в неё с головой и рассказывай о причинах «Дюнкерка», а если воздерживаешься от неё, то оставайся в стороне до конца. А, во-вторых, некоторые идеи попросту становятся глупее, если произносить их прямым текстом — особенно, таким заезженным.

Для понимания того, что сбежавших солдат на родине приняли тепло, хватило и пары эпизодических персонажей вроде бабушки, приплывшей кормить военных, или мужчины, передававшего в окно поезда холодное пиво. Если бы Нолан остановился на этих сценах, фильм получился бы смелее и изящнее.

Поскольку «Дюнкерк» — не столько кино в полном смысле слова, а сколько симулятор ужасов войны, финал в нём имеет второстепенное значение, как и сам сюжет. Это кино не про результат, а про процесс, и в этот раз Нолан показал его лучше, чем когда-либо.

Трудно представить, что для кого-то «Дюнкерк» станет любимым фильмом или тронет до глубины души — уж слишком эмоционально отстранён режиссёр от своих солдат — но это опыт, который должен пережить каждый.

Что касается самого Нолана, то в этот раз нечем крыть даже его самым ярым злопыхателям: он намеренно вышел из зоны комфорта и победил. Он нашёл способ быть Ноланом, не будучи Ноланом.