Необычная дилогия Ларса фон Триера. |«Догвиль» и «Мандерлей»| Жизнь или театр?

!!!ДИСКЛЕЙМЕР!!! Данная статья является сугубо личным, но в то же время объективным мнением автора! Прошу уважать перцепцию и суждения других людей! В СТАТЬЕ ПРИСУТСТВУЮТ СПОЙЛЕРЫ!

Однажды, беззаботной осенью 2019 года я услышал от кого-то о фильме Ларса фон Триера «Догвиль». Углубившись в поиски информации о картине, я набрел на кучу отзывов расходившихся во мнении о фильме. Но было в них что-то общее, общий критерий по типу: «это кино тяжёлое, философское, необычное», из-за чего в голове начинает складываться туманное представление о том, что тебя ждёт нечто сложное и многослойное. Я был любопытен, но в то же время и насторожен. Это было случайным открытием, изменившим мой кругозор в мире кинематографа и заставило задуматься над тем, как можно рассказывать истории, какие границы могут быть у искусства, и что такое — настоящая мораль. Помню, что я тогда был в поисках чего-то необычного, чего-то, что не соответствует стандартам привычного. И вот, я решил лицезреть свою первую картину в лице озабоченного эстета — Ларса (мать его) фон Триера! (то бишь «Догвиль»). К счастью, я никогда не забуду экспирианс первых эмоций во время просмотра, то был шок вперемешку с отвержением. Вроде бы я понимал, что происходит на экране, но сам подход к съёмке, как будто фильм вовсе не существует в привычном нам пространстве, а что-то напоминает театральную постановку, сначала озадачил. Камера не снимает с обычных ракурсов, нет настоящих декораций, только нарисованные линии и пустые пространства. И вот в этом мире, где как будто всё лишено физической реальности, развивается трагедия, полная ужаса и откровенной жестокости. Но что меня в нём по-настоящему поразило — это не столько внешняя формула фильма, сколько то, что происходило с героями. Фильм уверенно демонстрирует, как люди могут быть абсолютно безжалостными, если они уверены в своём праве, если они ощущают свою власть в социуме.

Казалось бы, на экране нет ничего сверхьестественного, но именно в этом фильме была такая особая напряжённость, которая всё время держала меня в каком-то тревожном состоянии. Режиссер будто бы сжимает зрителей за горло. Каждое действие, каждый взгляд героев имеет значение, и чем дальше, тем больше ты понимаешь, что «Догвиль» — далеко не простой фильм. Это метафора общества, жестокости, человеческих слабостей и, в какой-то мере, нашего отношения к другим людям.

Некая особенность преследовала меня на протяжении всей картины, а точнее — моделирование происходящего на экране в реальной жизни. Я не мог не задать себе вопрос «что бы я сделал, окажись на месте этих людей?» И «был ли бы я лучше их, если бы оказался в такой ситуации?» Сколько всего мы готовы простить, а сколько готовы взять на себя, лишь бы не быть исключённым из общества? В какой-то момент фильм становится не просто историей о маленькой деревне, а психологической экзекуцией, где зритель сам оказывается на скамье подсудимых.

После того как фильм закончился, я некоторое время сидел в полной тишине анализируя. Это был не просто киносеанс, это было взрыв шаблона. Ещё долгое время я думал о том, как в этом фильме показаны отношения власти и подчинения, как общество может довести человека до крайности, и где проходит грань между добром и злом. Знакомство с «Догвилем» стало для меня чем-то очень личным. И настало время поделиться личным с Вами!

Зажгите камин, наливайте дешевое вино — мы начинаем!

Представьте себе, тихая, неприметная деревушка, где каждый житель, как и каждый дом, кажется частью одной большой, но немного закрытой истории. Виновником же торжества становится девушка по имени Грейс. Она, как свежий ветер, появляется в этом месте, и всё начинает кардинально меняться. Но не сразу. Жители деревни сначала встречают её с осторожностью, с любопытством, но, как это часто бывает, вся их доброта и сочувствие начинают быстро растворяться, как вино в воде. Грейс, оказавшись в их власти, постепенно понимает, что доброта — это не всегда то, на что стоит рассчитывать. Всё очень быстро превращается в игру на выживание, и тут уже не важно, что у тебя за душой, важно, что ты готов отдать, чтобы остаться. Чем дальше, тем более извращённым становится то, что называют здесь «справедливостью». И вот тут начинается самое страшное: чем больше Грейс уступает, тем больше она становится частью игры, в которой нет победителей, только слабые и сильные, только те, кто в последний момент готовы сделать выбор, который уже невозможно отменить. Она как будто превращается в марионетку, которую дергают за ниточки её собственные чувства и людская жестокость. Каждая сцена — это как зеркало, отражающее не только лица, но и души персонажей. Когда Грейс понимает, что все обещания и надежды, которые ей дарили, были ложными, приходит момент истины. В этом мире никто не ждёт от неё ничего хорошего, и она сама должна решать, во что превратится её жизнь в этом абсурдном мире. «Догвиль» не просто о том, как жестокость может сломить человека. Это о том, как мы, порой, сами позволяем этому происходить. И когда ты до конца вникаешь в эту историю, ты понимаешь, что не только Грейс оказалась в ловушке, но и мы все, в каком-то смысле, постоянно оказываемся на перепутье между тем, что мы готовы дать, и тем, что от нас требуют в ответ.

Если бы другой режиссер решил использовать классику в своём фильме, выглядело бы это как бутерброд с маслом. То бишь: все правильно, аккуратно, красиво, ну и слегка заезженно. Но когда Ларс фон Триер выбирает Вивальди для саундтрека к «Догвилю», кажется, что это решение не просто осознанное, а почти интуитивное, как если бы музыка самого Вивальди идеально вписывалась в темный, контрастный мир фильма. Вивальди ведь уже не считается музыкой, это целая эпоха, полная ярких эмоций и стремительных изменений, а «Догвиль», несмотря на свою сдержанность и лаконичность, скрывает в себе именно эти моменты бурь, боли и перемен. Даже если ты не знаешь, что будет дальше, каждое произведение Вивальди уже закладывает внутри ощущение какого-то приближающегося события, что становится триггером ближе к концу. И вот тут, мне кажется, фон Триер угадал.

Что особенно важно — Вивальди в исполнении фон Триера не звучит как изысканный бал, ведь музыкальный выбор режиссера лишь усугубляет атмосферу благополучия. Напротив, он как бы иронично подчеркивает, что за красивыми мелодиями скрывается что-то темное и не менее тревожное. Звучание «Времен года», особенно его яркие и в то же время резкие моменты, идеально отражает те контрасты, которые фон Триер выстраивает на показ в фильме. Всё вроде бы на поверхности гладко и красиво, но что-то глубоко внутри начинает разрушать этот идеализированный мир. Лично я ощущаю некое удовлетворение когда саундтрек не работает на фильм, а создаёт его, а объясняется это довольно просто. Каждое произведение будто даёт контекст происходящему, конечно же усиливает драму, создавая иллюзию гармонии, которую Ларс безжалостно, но постепенно нарушит. Это почти второе дыхание фильма, которое пронизывает его насквозь и помогает нам лучше понять, как легко крах мечт и надежд может быть завернут в изысканные, классические формы.

Не покидало меня и чувство обманутости. Когда я впервые увидел декорации в «Догвиле», то не уловил суть. Казалось, что все на экране лишено привычной реальности, ни настоящих зданий, ни улиц, ни деревьев, животные и те ненастоящие. Вместо этого — просто линии, нарисованные на полу, и стены, которые существуют только в воображении зрителя. Но это было настолько захватывающе, что я не мог оторвать глаз. Пространство, лишённое физического присутствия, становится метафорой самого фильма, в мире «Догвиля» ничего не стабильно, всё зыбко и условно. Ведь сам город гибок на философию, её можно двигать, её можно изменять, и в какой-то момент, когда ты погружаешься в историю, это ощущение начинает преследовать тебя даже после того, как фильм заканчивается. Вам же советую переждать чувство нетрадиционного «подарка» для восприятия, т.к. поначалу Вы можете почувствовать, что всё это слишком искусственно. Почему нет настоящих домов? Почему деревня выглядит как декорация для театра? Но чем дальше, тем больше понимаешь, что эта театральность — ключ. Наверное, именно такой подход и даёт понять зрителю, что фильм перестал быть фильмом. Он становится опытом, лишает тебя этого комфорта и заставляет смотреть на вещи, как они есть, без прикрас и фильтров. И, возможно, именно за это, за такой отказ от привычных форм, я и люблю этот фильм.

Трудно назвать актерский каст «Догвиля» чем то феноменальным. Тут у нас и талантливая Николь Кидман, и вечно угрюмый Стеллан Скарсгард, Джон Хёрт радует своим голосом рассказчика, в принципе стандарт голливудского проходняка. Но удивляет скорее способность режиссера сотворить из стандартных продуктов впечатляющее блюдо. Тут смело можно закрывать глаза на каст как составляющее, и уделить внимание в прописание самих жителей деревни, потому что персонажи в контексте данной истории являются кусочками той реальности, которую нам так ярко продемонстрировали. Но что меня по-настоящему обрадовало, так это то, насколько они реальны, несмотря на плоскость в которой нам и демонстрировали их. С одной стороны, это обычные люди, как я или Вы, каждый со своей ролью в маленьком городке, но чем дальше я смотрел, тем больше ощущал, как Ларс раскрывает нам всю глубину этих личностей.

Начнем с Грейс. Сначала её появление в городе становится загадкой для его жителей. Чистое, наивное существо, сбежавшее от насилия, ищет убежище и верит в лучшее. Но чем дальше ты идёшь по фильму, тем яснее становится, что она несёт в себе образ волка в овечьей шкуре. Грейс не просто типичная жертва, она проходит через испытания, тем самым буквально трансформируется, ибо вокруг жестокость и насилие становится нормой. Николь Кидман сыграла не просто символ наивности, но и воплощение того, как человек может изменяться когда сталкивается с реальностью.

А вот жители деревни — это уже совсем другая история. Мы видим простых жителей самого простого города, которые живут своей жизнью, следуют своим правилам, и даже сначала кажется, что они готовы помочь Грейс. Но по мере того как её жизнь в деревне усложняется, каждый из них раскрывается в самых неожиданных и порой ужасающих проявлениях. А что самое интересное, *ВАЖНО* каждый персонаж находит оправдание своим поступкам. Даже самые жестокие действия как бы оправданы, будь то жажда мести, страх или просто желание контролировать ситуацию. Каждый из них кажется как бы «нормальным», но при этом в их отношениях с Грейс скрыто что-то пугающее. Самый жуткий момент в фильме для меня был, наверное, в том, когда я понял, что все эти персонажи — не просто абстракции. Они как бы показывают нам нас самих, в самом худшем, в самом болезненном свете. В каждой из их историй, в их действиях и оправданиях я мог бы узнать что-то от себя. Потому что каждый из нас, в своей жизни, может быть как Грейс, так и теми, кто её предает. Вот такое вот зеркало человеческой природы получается. И только спустя пару дней после просмотра, до меня дошло, что Ларс фон Триер заставляет нас заглянуть внутрь себя.

Артхаус Ларса фон Триера без скрытого смысла? Да как же... Два слова: «многослойный» и «многозначный», даже если ты найдешь одну истину, она тут же окажется лишь одной из многочисленных граней этой истории. Но спустя пару лет после просмотра, я лишь убедился, что чем больше ты анализируешь, тем яснее становится, что смысл фильма не в том, чтобы дать тебе ответы, а в том, чтобы заставить задуматься. На первый взгляд все просто, тут у нас кучка прописанных лиц, каждый со своей историей, характером и проблемами, а тут образ Христа Спасителя в лице милой Грейс. Люди принимают Христа, а потом предают его любовь и расплачивается за это. Но если копнуть глубже, ты начинаешь осознавать, что этот фильм — не столько о насилии, сколько о том, как общество оправдывает свои действия, даже самые отвратительные. В «Догвиле» каждый жестокий поступок становятся частью большого вопроса «где проходит граница между добром и злом? И кто определяет, что правильно, а что нет?».

Я считаю, что скрытый смысл заключается в умении общества создавать правила, которые потом начинают диктовать, кто и как имеет право на жизнь. На экране мы видим одну большую метафору социальных и моральных норм. Есть и другой слой смысла, который я почувствовал после того, как фильм закончился. Это тема власти и подчинения. Тема «кто кому начальник?» актуальна как никогда, но не хотелось бы затрагивать её так внимательно. Вместо этого, хотелось бы затронуть ещё один интересный момент, который мне сильно запал в душу, как фон Триер использует идею «игры». Тут и стоит вопрос дня «жизнь или театр?», ведь, по сути, всё, что происходит в фильме — это как бы театральное представление. Люди становятся актёрами, играющими свои роли, а сами декорации — это как бы рамки, в которых все обязаны играть по своим правилам. И вот не пороком задумываешься, играют ли актеры театра самих себя?

А скрытый смысл за всем этим, как мне кажется, в том, что каждый из нас в какой-то момент своей жизни может оказаться в такой ситуации, перед выбором, когда уже поздно что-то менять. И это не только про Грейс, это про нас всех, когда мы сталкиваемся с системой, с обществом, которое не оставляет места для настоящей человечности. Фильм задаёт неудобные вопросы, готовы ли мы поддерживать эту систему, даже если она ломает нас изнутри? И что ещё более страшно, можем ли мы сами быть теми, кто, не замечая, будет играть свою роль в этой жестокой игре?

Скорее всего, оценка «Мандерлей» была самым сложным опытом для меня. С ним все куда сложнее, ибо как отдельная картина, фильм неплох, но как сюжетный сиквел к Догвилю, «Мандерлей» остает. Даже если учитывать то, что с фильмом я ознакомился совершенно недавно, он не оставил каких-либо глубоких воспоминаний в отличии от оригинала. Многие факторы, как: музыка, персонажи, декорации логичным и плавным образом перешли с прошлого фильма, поэтому их затрагивать мы не будем. Узнал о продолжении я совершенно случайно, поэтому к просмотру был готов на 256%, что скорее и испортило восприятие и «wow-эффект». Тут важно утопиться в объективизации и закрыть глаза на прошлый проект Ларса, чтобы трезво оценить кино. Но это всё та же тема, что была в Догвиле — моральный выбор, отношения власти и подчинённости, вопросы о том, что правильно, а что нет. Но в Мандерлей всё это выходит в другую степь. Не то чтобы после Догвиля это как-то удивит во второй раз, но как независмый проект я похвалю его.

Сколько быя не скалился на «Мандарлей», стоит признать, что глава эта куда более тяжелее прошлой. Грейс, как и в первом фильме, пытается сделать доброе дело. Она думает, что спасает людей, что может изменить их жизни к лучшему. Но чем больше наша любимица пытается, тем больше понимает, что её вмешательство не приносит свободы, а наоборот — усугубляет проблемы. Сменив актрису, фон Триер отправляет Грейс на плантацию, где ещё не ушло рабство. Она видит, как люди живут в страданиях и под гнётом, и решает, что её долг — помочь им, изменить эту систему. Но в процессе героиня осознаёт, что свобода, которую она так активно навязывает, не имеет ничего общего с настоящей свободой этих людей. И тут повторяется прошлый опыт протагониста — она становится частью той самой системы, с которой хотела бороться, не понимая до конца, что её попытки вмешаться лишь закрепляют те же самые паттерны. Тут уже не просто сообщество, из которого Грейс уходит, а целая микрокосм, который она, казалось бы, пытается «спасти», но вместо этого сама оказывается в ловушке. Вопрос дня: расизм, проблемы «север-юг», ну и конечно же человеческая жестокость. Ведь повестка актуальна и по сей день.

И тот, и другой фильм являются интерпретацией двух сторон медали, но каждая раскрывает свою уникальную истину о людях, их свободе и жестокости общества. Причем отличия между ними довольно чёткие, если Догвиль в какой-то степени был «чистым» экспериментом, игрой с пространством и моралью, то Мандерлей уже углубляется в реальную трагедию, где идеализм сталкивается с суровой действительностью. Догвиль был, можно сказать, своего рода лабораторией для тестирования моральных норм. В Мандерлее же эти нормы уже начинают ломаться на глазах Грейс, и она вынуждает себя столкнуться с последствиями собственных действий, которые, по сути, её идеализм лишь затягивает в ту же систему угнетения. Хух, продолжим.

Есть и некие визуальные отличия. Если в Догвиле мы видели почти пустую сцену, где всё ограничивалось лишь линиями на полу, то в Мандерлее появляется некий фон — лес, плантация, старинное поместье, но эта визуальная изоляция и вторая часть кажется более насыщенной и болезненной, что показалос мне более приторным(возможно дело в восприятии). Здесь нет абстракции, есть реальный мир с его грязью и жестокостью.

Так что, если Догвиль был фильмом о том, как общество разрушает личность, то Мандерлей — это фильм о том, как личность не может победить общество, даже если она искренне этого хочет. Именно поэтому Мандерлей является более мрачной и безнадежной интерпретацией Догвиля.

Есть и некая особенность в данной картине Ларса, которую он высмеивает через призму морали и артхауса. Название этой особенности — Американская мечта. Это миф, который в фильме подвергается жестокой деконструкции. На деле же все проще, внешне всё кажется прекрасным, как и должно быть в мире, где каждому обещано равенство и шанс на успех. Но на самом деле эта мечта скрывает за собой нечто более тёмное и искажённое. Америка здесь показана не как страна возможностей, а как место, где мечта — это скорее иллюзия, чем реальность. Люди, живущие в Мандерлее, физически свободны, но внутренне они всё ещё порабощены, видно, что они заключены в круги традиций и норм, которые не позволяют им быть по-настоящему независимыми. И Грейс, пытаясь «освободить» их, на самом деле лишь подтверждает, что этой мечте нет места в их жизни, что она лишь для тех, кто уже находится на вершине социальной лестницы.

Таким образом, я обратил внимание, что в Мандерлее американская мечта как и в жизни — это не просто красивое обещание, а что-то, что может быть разрушительным.

Стоит ли смотреть «Мандарлей» после «Догвиля»? Однозначно! Оба фильма раскрывают важные вопросы, дарят чудесную атмосферу, да и опыт просмотра фильмов незабываемый. Но продолжение явно не в той же категории шедевров. Фильм, конечно, продолжает те же идеи, которые были заложены в первой части, и в этом смысле он вроде как логично следует за ней. Но та же смена актерского каста слегка портит впечатления. И да, тут есть обьяснение, ведь фильм и не фильм вовсе, а театр, а в театре одну роль могут играть 1000 актёров. Но кино как продолжение это не украсило. Ну и достоинства как у продолжения у него тоже есть. Мандерлей сохраняет ту же тёмную атмосферу, ту же жестокую критику человеческой природы, что и Догвиль. Мы снова видим на экране моральные дилеммы, которые заставляют задуматься, и тот же минимализм, который делает фильм одновременно театральным и мрачно реальным. Режиссёр, Ларс фон Триер, продолжает исследовать пределы человеческой морали, и как бы ты ни пытался спасти людей, ты оказываешься в плену их судьбы, своей собственной и неизбежности.

Но я не смогу закрыть глаза на тот факт, что Мандерлей слегка не дотягивает до Догвиля. Вроде бы все те же вопросы, тот же стиль, но есть ощущение, что атмосфера уже не такая захватывающая. Может быть, потому что первый фильм по-настоящему взорвал меня новизной и вызвал настоящую бурю эмоций, а продолжение немного предсказуемо. Оно, конечно, мощное, но не вызывает тех же потрясений. Так что, несмотря на всё, Мандерлей — это достойное продолжение, но оно всё-таки не настолько сильное, как Догвиль.

P.S. Если вам понравилась статья, не забудьте подписаться, чтобы не пропустить новые материалы! Буду рад почитать ваши мысли в комментариях, интересно узнать, как вы восприняли Мандерлей и его связь с Догвилем. Ваши мнения всегда вдохновляют на новые обсуждения!