Искаженная реальность Фрэнсиса Бэкона

Много лет назад мне на глаза попалась фраза, которая до сих пор, что бы она ни значила для ее автора, отражает мое личное восприятие искусства. Я восхищаюсь тем, что передают фантастические и мрачные картины, даже если на них, как говорили и про картины автора цитаты Э. Делакруа, из-за передачи яркого отчаяния и жестокости — «происходит резня искусства». Может это, конечно, цитата Стэйтэма и интернет меня обманывает, но звучит до сих пор очень хорошо.

Многие художники говорят об уходе от реальности. Они считают, что современному человеку нужны новые ощущения. И сейчас мне хочется обратить ваше внимание на британского художника, который создает некую «деформацию реальности».

Разного рода ощущения могут возникать при просмотре его картин, но личной целью у него всегда было одно — вызвать «визуальный шок». С чем его творчество отлично справляется и по сей день. Знакомьтесь, это Фрэнсис Бэкон.

Самой своей серьезной работой Бэкон считает триптих Три этюда к фигурам у подножия распятия 1944 года. Чтобы вы понимали насколько «серьезной» была работа, скажу, что он уничтожил практически все картины, которые были написаны ДО.

И есть много различных теорий о том, что именно изображено на картинах: и фурии, и библейские мотивы. Но чаще эти биоморфные существа порождают мысли о личном, о семье. Интересная деталь у фигуры справа — кусок сухой травы под ногой [или же копытом?]. Эта доминирующая фигура может отражать образ отца художника, который был коннозаводчиком. А слева подавленный образ матери. К этим фуриям, как впрочем и ко всему творчеству Бэкона, очень неравнодушен небезызвестный вам Масахиро Ито, работающий над играми Silent Hill. Он обращается к центральной фигуре второй версии данного триптиха, которая была создана гораздо позже, в 1988 году, фон которой с оранжевого уже сменился на темно-бордовый. Именно эта фигура вдохновила иллюстратора на создание губ на лице Closer в Silent Hill 3. Но само «поведение головы» монстра ужасно ассоциируется с портретами, созданными Бэконом, если бы они из своего замершего положения вдруг ожили. Еще не раз Масахиро Ито обращался к картинам художника при создании монстров, которые должны были "выглядеть как плоть", вызывая у игроков тот самый визуальный шок!

Мне кажется, что картины художника как застывший кадр, фотография, сделанная на высокой выдержке. Фигуры изгибаются в муках, их части тела перемешаны через мясорубку, лица смазаны. Режиссер Эдриан Лайн сравнивает это с эффектом снотворного. Когда таблетка действует, ты видишь размытую картинку и едва ли можешь четко определить человеческую натуру существ перед собой. Таким приемом он воспользовался в своем фильме Лестница Иакова.

Но что почти всегда узнаваемо в картинах Бэкона — так это рот. Он кричит или скалится. Под впечатлением Фрэнсис остался после иллюстраций из книги о ротовых болезнях, которую как-то купил в Париже. Ему хотелось изобразить красивый рот, с яркими нотками, но считает, что ему ни на одной из своих картин сделать это не удалось [«Фрэнсис, но рты у вас по большей части черные!?»].

В SH аморфные существа созданы без глаз. Поэтому рот является важной эмоциональной деталью и намекает либо на ругань, либо на безумие, либо на пошлость.

У художника Сальвадора Дали была одержимость картиной Милле «Анжелюс», в которой детский гроб был зарисован корзиной с картошкой, как показал результат рентгеновского анализа. Обращался он к этой картине десятки раз, она не давала ему покоя. А в случае с Бэконом это была картина Диего Веласкеса Портрет папы Иннокентия X. Что он только не делал с бедным «папой», написав около 40 различных его вариаций. Но самое главное — ему очень хотелось заставить этот образ кричать! Сам образец крика пришел к Бэкону из немого исторического фильма Сергея Эйзенштейна Броненосец «Потемкин». А именно от кричащего рта медсестры.

Картиной Фигура с мясом 1946 года, где по-прежнему фигурирует папа Иннокентий X, вдохновлялись геймдизайнеры Blasphemous. В артбуке по игре поясняется влияние на героя по имени Хосинеро, который сперва находился внутри быка:

Сам Бэкон считал эти тушки мяса чудесными, рассказывая об их потрясающем цвете и о том, как красиво они смотрятся, когда висят в мясных лавках. Еще Фигура с мясом появилась в игре DUSK, но просто в виде отсылки.

Крик папы, как говорил сам художник, у него не получился. Бэкон будто не нашел подходящего цвета, чтобы он производил должный эффект. На оригинал картины с папой Веласкеса художник, кстати, смотреть побоялся. Настолько он перед ней трепетал.

Признаться, монстры из Silent Hill пугают гораздо больше, чем картины Бэкона. Возможно, потому что им дали способность двигаться и проявлять свою суть. А тема насилия и жестокости в игре перекликается и с самой жизнью художника. Воспитывался он в очень жестких условиях. И если обратиться к триптиху выше, то действительно можно подумать об изображении отцовской деспотичности. А может и «кричащих пап» он создаёт с отсылкой на него. Отец не принял гомосексуальность своего сына и выгнал из дома.

Мне вспоминается образ Идеального папочки из Silent Hill 2. По-настоящему жуткий тип, тело которого срослось с металлическим каркасом кровати. Он просто отражение того, что делает Бэкон в своих картинах с «лежащими фигурами». Порой в этом месиве трудно что-либо разобрать, поэтому в работу идет только ваше воображение.

Еще одно сходство в том, что Бэкон очень часто помещает свои фигуры в некое геометрическое пространство. И обычно это просто соединенные линии, порой даже цветные. Вот только невозможно понять, насколько они реальны и осязаемы для тех, кто в них застрял [крик папы Иннокентия X точно никто не услышит!]. И в SH множество монстров заточено в клетки. Например, Губы из плоти или Мэри, подвешенные в металлических клетках.

На сегодняшний день нам известно о создании новых частей Silent Hill. И я бы очень надеялась на шанс вернуть тот дух старых игр и ту жуткую атмосферу, которые питались от разных источников, в том числе от великолепного и ужасного Фрэнсиса Бэкона, но знаю, что это вряд ли произойдет.

Студия Бэкона выглядит, как хаос. А хаос, как он говорил, порождает образы, поэтому работалось ему в такой атмосфере комфортно. Стены были его палитрой, а разбросанные повсюду вещи и фотографии — натурщиками. В Layers of Fear герой-художник тоже работает в подобном месте, но вспомнила я эту игру из-за картин, которые могут получиться в концовке [в зависимости от действий игрока]. И по тому, во что все картины в доме превращались от нарастающего безумия самого ГГ.

Фрэнсис Бэкон никогда не учился рисовать. Он с легкостью уничтожал картины, которые у него не получались, и с той же легкостью рисовал новые, уповая на удачу. Этой свободе в его творчестве завидовали все, кто вымученно писал свои пейзажи и натюрморты.

Весь мир — это просто куча компоста, как говорил художник, хоть после и отмечал, что сам он оптимист. Оптимист просто так! И в этой отвратительной куче всегда можно найти что-то привлекательное.