Лор по средам: Завет Нового Иезекииля из Outlast II

Рандомные факты из рандомной игры. Слегка запоздавшие.

Моя дорогая, милая Элли!

Я не могу вынести того, что мы сделали, и не могу быть вдалеке от наших малышей, поэтому я решил покончить с жизнью и надеюсь, ты простишь меня за то, что я оставляю тебя одну, и да простит мне Господь этот последний грех. Я знаю, что мы должны были принести их в жертву, но моя душа разрывается и я больше не хочу жить. К счастью, конец близок, и мы сможем снова быть вместе, если только Господь не обречёт меня гореть вечно за этот грех. Пока же я надеюсь, что в руках Папы Нота ты нашла утешение, которое нужно каждой женщине.

Навеки твой, Том

Песнь повитухи

Дитя идёт, готовьте нож созданию ночи.
И матерь за грехи свои несёт врага внутри.

Славься, Боже, бурю шли, нам неведом страх.
Враг родится, чтобы сгинуть в храмовых вратах.

Живот растёт, растёт дитя – посланец тёмных сил.
У врат мы молимся и свой готовит нож Иезекииль.

Религия – вероятно, один из ключевых элементов становления Соединённых Штатов Америки в том виде, в котором они известны для современного обывателя. Разумеется, вера в Бога, религия – неотъемлемая часть развития и Старого Света: в разных частях Евразии она была неотъемлемой частью действующей власти, подтверждая веру самодержцев, как «помазанников господних», причиной для массовых пыток, военных «освободительных» походов в чужие земли, захваченные «неправильной» религией. Часть из этого, в будущем, не минует и США, как землю, за десятилетия прошедшую тот же путь исторического развития, на которое у Старого Света ушли столетия. Но речь сейчас не об этом – скорее о «деноминации».

Первая половина XVII века, Новая Англия, миграция людей в Новый Свет, на поиски лучшей доли, принимает массовый характер. Немалая часть этих переселенцев – пуритане, они же протестанты: люди, под давлением официальной английской церкви, решившие покинуть насиженные места и найти то место, где их не будут притеснять за их вероучение. Несмотря на единый термин, который их определяет – далеко не все из этих людей являются приверженцами одной конкретной религии: разные взгляды на веру, разные её истоки и традиции приводят… нет, на удивление не к тому, что начинается «королевская битва» за определение наиболее правильного вероисповедания, а к возникновению того, что, позже, назовут религиозным плюрализмом – «нет неправильной религии, и все они ведут к духовному росту своих последователей». Отныне, показателем значимости твоего вероисповедания является то, насколько значимый вклад она, вера, привнесла в развитие культуры и общества – так как никакой единой и официальной религии на территории США нет, последователи разных конфессий принимают активное участие в общественной деятельности, приобретая огромное уважение и привлекая тем самым симпатию населения: в некотором роде, церковь становится одним из промежуточных инструментов власти.

Скакнём на пару веков дальше – XX век, первая его половина. Как США, так и весь остальной цивилизованный мир, захлёстывает множество исторических потрясений: первая мировая война, массовая иммиграция, неслыханный ранее урбанистический рост, происходящий на фоне столь же массового экономического застоя – всё это, в 1930-х годах, приводит к обрушению, известному, как Великая депрессия. Политическая нестабильность в то время будет соседствовать с голодом и массовым разорением населения, что продлится целых десять лет – вплоть до подведения итогов, ознаменованных ещё более страшным событием: началом второй мировой войны в 1939. Все эти полтора десятилетия ужасов неминуемо должны были сплотить напуганных и обездоленных людей вокруг чего-то большего – что, в свою очередь, вызовет огромный скачок популярности религии в США, особенно после окончания мировой войны.

Почему это примечательно в нашей истории? Секты. Вторая половина XX века знаменуется резким скачком появления альтернативных, порой весьма радикальных, форм вероисповедания: новоявленные «духовные наставники», взращенные потрясениями прошедшей эпохи, в эти годы формируют вокруг себя самые разные учения – надо признать, порой преследующие вполне положительные цели. Так, например, изначальной целью печально известного «Храма народов» было сплочение вокруг себя последователей, без притеснения оных по национальному признаку: и чернокожие, и азиаты, и белые могли сойтись в едином религиозном порыве – и это в стране, где, совсем недавно, с крайним подозрением относились к иммигрантам, а чернокожих и вовсе притесняли в их правах. К сожалению, зачастую, благим намерениям подобных сообществ мешали жажда власти, огромные денежные потоки или вовсе эго духовных наставников – что, в последствии, заканчивалось довольно трагически.

Так, например, история ранее упомянутого «Храма народов» закончилась в 1978 году, в Южной Америке, куда, из-за политических разногласий, переселилась часть паствы: их вотчина, город Джонстаун, к тому времени превратилась в подобие тюрьмы, где часть верующих удерживали практически силой. Это, в свою очередь, привлекло к ситуации внимание одного из конгрессменов США, Лео Райана: всё закончилось вероломным убийством политика и добровольным «прогрессивным самоубийством» 918 членов культа, совершённым при помощи цианида. Запомните этот случай, он ещё найдёт отражение в нашей истории.

Схожая история, позже, постигнет секту «Врата рая» - в 1996 году, в преддверии неминуемого конца света, 39 её членов совершат массовое самоубийство. Чуть более трагичная судьба будет ожидать «Ветвь Давидову» - противостояние этой секты с ФБР, за три года до «Врат рая», станет причиной многомесячной осады поселения Маунт Кармел, бывшего основным центром средоточия этой религии. В ходе этого инцидента погибнет 82 члена секты – в том числе 20 детей, часть из которых были зачаты от её духовного настоятеля. Становление нового рода человеческого от агнца новоявленной религии – также весьма распространённое явление в подобных сообществах – периодически, их вероисповедание принуждало прихожанок церкви к уходу от законных мужей и соитию с преподобным наставником. Опять же – запомните это, мы к такому ещё вернёмся.

Во временной линии, о событиях которой пойдёт речь в нашем рассказе, от глаз широкой общественности скрылась ещё одна, весьма радикальная секта, основы которой были положены в далёких 1960-х годах. Спустя полстолетия после своего основания, вокруг неё тоже будет иметь место весьма… необычная история, но причины её будут несколько отличаться от всех остальных. Название сей веры - Завет Нового Иезекииля, а проповедник её Салливан Нот.

Ранее, мы уже обращались к тому, чем являлся проект MK-ULTRA: одно из самых тёмных пятен на репутации ЦРУ, программа, на протяжении нескольких десятилетий поощрявшая опыты над людьми, целями которых было изобретение успешной методики контроля как масс, так и конкретных людей – записи в их подкорку команд, воздействия на память, контроля над личностью.

В 1959 году, одним из объектов, на которых производились подобные бесчеловечные испытания, была Синьяла – тайная база, принадлежащая корпорации Меркофф, на которой проводился эксперимент «Тенева 2»: попытка перезаписать личность людей, не достигших значительных успехов в жизни, снабдить их новой историей и позволить «взглянуть на мир новыми глазами» - особенно в те моменты, когда правильно названная кодовая фраза побуждала их к выполнению заданий, сути которых они до этого не помнили. Номер 2 проект, к слову, носил не просто так – первая его итерация закончилась гибелью почти всех испытуемых, и превращению немногих выживших в крайне опасных психопатов.

Итак, 1959 год. Салливан Нот, 22-летний юноша, не достигший особых успехов в жизни, добровольно соглашается на участие в проекте «Тенева 2». Летом того же года, получив новую биографию, он успешно покидает стены секретной лаборатории в Синьяле и разворачивает свою жизнь на 180 градусов – распродаёт всё имущество, покидает центральную Аризону и перебирается в город Альбукерке, в Нью-Мехико. По имеющимся данным, на протяжении всего этого времени, корпорация, тайно, продолжает следить за своим подопытным, но не предпринимает активных действий.

К сожалению, обещанный скачок по социальной лестнице, которым пациентов заманивала Меркофф, обходит Нота стороной: на протяжении нескольких следующих лет, он перебивается работой в нескольких обувных магазинах, из одного из которых его увольняют за домогательства к клиенту. Сам Салливан, попутно, начинает демонстрировать некие «побочные эффекты» зверств, перенесённых им во время экспериментов: помимо кататонического поведения и провалов в памяти, Нот проявляет свойства «человеческого компаса» - он утверждает, что чувствует притяжение к некой точке. Как, позже, выяснят агенты – расположение этой точки приблизительно совпадает с местоположением базы Синьяла (а также, примерно в этом же районе, годами позже, будет основано поселение, которое станет центром его будущей религии. Неизвестно, является ли это простым совпадением).

Первая половина 1960-х, становится низшей точкой в жизни Салливана Нота, и, одновременно, моментом его возвышения. Из-за неудач с работой, вскоре, будущий мессия оказывает по уши в долговых расписках, рискуя лишиться всего своего имущества, на которое претендуют банки. В отчаянии, мужчина, в одну из ночей, пытается успокоить нервы при помощи местного евангелического радио – и на него нисходит озарение.

Евангелие Нота, глава 5

1. И я смотрел, и вихрь вырвался из ночи, огонь замкнулся в себе, горя со всех сторон по направлению к центру, и высек свет из стен моей комнаты так, что я повис в пустоте, которая светила как масло на чёрном зеркале.

2. И я смотрел вопреки боли и узрел, как из внутреннего огня вышло подобие создания, образ, похожий на человека как круг похож на сферу.

3. Как поперечное сечение сферы образует круг, так и поперечное сечение этого творения образует человека.

4. И это было их появление; они выглядели, как Иисус Христос, агонизирующий на кресте, а грудь и половые органы были как у человека.

5. И лица их были бесчисленны и соединены друг с другом, с тысячей глаз и сплошным ртом, с крыльями и челюстями, неотделимыми даже по виду, а предназначением глаз и челюстей было более совершенное поглощение.

6. Это были лица, а уже в следующий момент они были костьми четырёх лошадей Апокалипсиса и костьми Всадников тоже.

7. А в следующий момент их лица были половыми органами ангелов, а после этого – костром с голосами, поющими так красиво, что мозг разрывается, а затем – отражением в разбитом стекле.

8. Ибо их лица были всем этим одновременно, а их крылья соединились друг с другом, и когда они взмахнули сплетёнными крыльями, чтобы остановить время, я не смог вдохнуть воздух.

Примечание: доподлинно неизвестно, является ли данное видение плодом обычного психоза, или намеренным воздействием на Салливана Нота при помощи сообщения, в зашифрованном виде передаваемого по радио. Как можно заметить, в видениях отца смешались образы из Ветхого завета, помноженные на его неоднократно замеченные сексуальные девиации – ещё до основания своей церкви, Нот испытывал чрезмерное влечение к противоположному полу, что, в дальнейшем, выльется в одну из заповедей его религии.

В будущем, очень схожие образы будет суждено увидеть Блейку Лангерманну.

Посланники Бога, видения которых явились Ноту, поведали о том, что Он недоволен церквями, что возведены людьми, и что нужен Ему новый, смелый пастор, который поведёт новый род человеческий священным походом против врагов Господних. Отныне, Салливан знал своё предназначение.

Представители банков, вскоре, всё-таки прибрали к рукам оставшееся у Нота имущество, но это уже было не важно – в пламени своей новой религии тот сам отрёкся от всего материального, взывая людей примкнуть к нему. На улицах Альбукерке появился страстный проповедник – слова которого, на удивление быстро, нашли отзвук в умах первых его прихожан. Завет Нового Иезекииля, как его прозвал Нот, несмотря на внешний аскетизм, довольно быстро оброс материальной базой – сначала за счёт новых прихожан, которые жертвовали всё своё имущество при вступлении, а потом и за счёт Лидии Деган – местной зажиточной землевладелицы, подарившей культу своё ранчо, первую обитель нового учения. Тогда Нот ещё не знал, что именно это едва не погубит его паству.

Проповеди, диктуемые с небес преподобному отцу, гласили, что «род того должен множиться и множиться, принимая его семя, пока не станет нацией», чему Салливан неукоснительно следовал: практически все прихожанки его церкви, даже несовершеннолетние, проходили через соитие со своим настоятелем, вынашивая от него детей – вне зависимости от того, состояли они в браке до этого, или нет. Роды Нот принимал самолично, прямо на дому – ещё один постулат его новой религии. Но именно это стало камнем преткновения с властями Нью-Мехико: подобные процедуры были негигиеничны и попросту опасных для будущих матерей – что стало причиной для рейда полиции в «дом новой нации». По итогу оного, около дюжины прихожан было арестовано, но, что куда важнее – арест коснулся почти всего имущества церкви, поставив ту на грань распада. Папе Ноту требовалось получить новое видение свыше – и тот, в одиночку, отправился в паломничество.

Голос, с той ночи без остановки слышавшийся в голове, возвестил Салливану, что, для обретения «подлинного видения», тому надо вырезать «Я» на собственном глазу, пронзить шелуху, закрывающую от него истинный взгляд на мир. И когда острый нож разделил глазное яблоко проповедника надвое, тому действительно открылось видение:

На излёте 60-х годов, Завет Нового Иезекииля покинул как Альбукерке, так и соседствующие города, жители которых успели проникнуться новой верой. Как Моисей вёл свой народ сквозь пустыню, чтобы привести их в Землю Обетованную, так и Нот повёл остатки своей паствы – чуть более сотни человек, сквозь безжизненную пустыню Аризоны, к ещё более безжизненной и забытой индейской резервации Хавасупаи. Здесь, на рассвете 70-х годов, его вере было суждено найти новое место для обитания.

Это огромная территория. Что-то вроде деревенского Ватикана. Как случилось, что всё это находится здесь, и никто об этом не знает? Это невозможно.

Поселение, в тайне построено последователями учения нового Иезекииля, было наречено «Храмовыми Вратами» - местом, где воины Бога встретят в смертельной битве его врагов, выйдя победителями. Получив собственные владения, Нот объявил земли за их пределами «нечистыми», запретив всем, кто не снискал на это личного разрешения, покидать их «Рай на земле».

Несколько следующих десятилетий, Врата просуществовали в относительном мире и согласии: живя за счёт выращивания пшена и винограда, разведения домашнего скота и охоты в окрестных землях, сторонники нового Иезекииля не нуждались в пище – лишь иногда, ради презренного топлива и электроники, что не могла быть произведена ими самими, культистам приходилось контактировать с местной цивилизацией, закупая необходимое извне. Чем они расплачивались – остаётся тайной. Как и назначение пенициллина: лекарства для Папы Нота, который, априори, не мог быть болен какими-либо мирскими болезнями.

Со временем, из-за качества самой паствы, и из-за того, что обучение местных прихожан было направлено на заучивание Евангелия, а не на приобретение знаний о мире, почти всё население Храмовых Врат становится малограмотным – им хватает знаний, чтобы прочитать наставления Нота, но не на большее: тем более, что бумага, будучи в остром дефиците, в основном тратится именно на распространение оных. Из-за этого, многие зверства, творимые их настоятелем в этом «Райском месте», становятся нормой – в том числе и деяния Марты: детской подруги Салливана, прошедшей с ним весь путь до новой обители, чтобы, его наставлениями, стать карающей дланью новой веры. Если в поселение явится еретик, или «нечистый» из внешнего мира, то на сего врага Господня надобно обрушить гнев нового Иезекииля.

И обрушит его, среди прочих палачей, Марта: ведь не убийство от её рук является грехом, но проявление бездействия перед лицом врага. Со временем, образ высокой тощей старухи, способной разорвать на части любого вероотступника, становится причиной для местных жителей в страхе запираться в домах, когда та выходит на охоту.

Салливан же, всё это время, не прекращал соблюдать постулаты своей религии: множить собственный род, пока тот не станет нацией. Сёстры его веры вбирали в себя его семя, чтобы, затем, их дети могли повторить то же самое – чтобы не вызывать ревности одних, все они были жёнами Папы Нота. Однако, несколько десятков лет такого уклада, будут иметь свои… ожидаемые последствия для сей новоявленной нации. Даже не говоря о вырождении, среди части верующих начнёт распространяться неизвестная болезнь, делая их членами новой касты.

Вероятно, это будет первым колоколом, извещающим о приходе в этот мир Антихриста.

Прокажённые

Учение Салливана Нота отрицало то, что его верная паства может заразиться столь низменной хворью, как сифилис или гонорея, поэтому проявления прелюбодеяний на их телах, довольно быстро, были объявлены божественной карой, «физическим проявлением греха». Чтобы не допустить эпидемии, сии хворые, «поражённые» будут изгнаны из Храмовых Врат: в ожидании обещанного им чудесного исцеления, они поселятся в долине близ поселения, продолжая замаливать свои грехи.

Отсутствие должного лечения, и прогрессирующие заболевания, сопровождающие язвами, кровавыми нарывами и разжижением глаз и мозгов, со временем, превратят несчастных, запертых в этом месте, в гниющие ходячие трупы. Да, именно что «запертых» - ведь территория этой резервации строго отгорожена от земель остального культа, членам его воспрещается навещать своих несчастных сородичей, а тех, кто пытается избежать раскаяния, покинув сие Чистилище, ожидает жестокая кара от двух вернейших последователей Нота – Лэрда Байрона, уродливого безногого калеки, возглавляющего поражённых, и Ника Тремблэя: огромного полуразумного великана. Вместе этот симбионт охотится за любым, кто осмелится покинуть земли прокажённых, будучи больным.

Однако, в последнее время среди этого больного стада начали распространяться новые учения:

Он родился на крыльях саранчи, незапятнанный, как новорождённый.
Он принесёт нам Проповедь, священны слова Его учения.
Он будет пригвождён к столбу, умрёт и будет похоронен.
Но он воскреснет в ещё более совершенной плоти.
Мы съедим эту плоть во время святого причастия и излечимся от своих физических грехов.
И унаследуем эту разрушенную землю

Был ли их источником Лэрд, папа Нот, или те таинственные вспышки, что, с некоторых пор, разрывали небеса где-то за гранью местного озера? Кто знает. Но прокажённые искренне верили, что, вкусив плоть пророка, они исцелятся от всех болезней, предстанут перед Богом обновлёнными и чистыми.

Хм… вспышки… Где-то я уже подобное видел.

Знала ли Меркофф об этом отдалённом поселении с самого начала, или обнаружила его случайно – тайна, покрытая завесой мрака. Как и то, когда именно начались эксперименты по массовому контролю сознания, что, в дальнейшем, приведут Завет нового Иезекииля к катастрофическим последствиям.

Учитывая схожесть проводимых экспериментов с опытами морфогенетического двигателя, следы воздействия которого явно обнаруживались при обследовании подопытных – вероятно, эксперимент над поселением начался тогда же, когда была вновь открыта клиника Маунт-Мэссив, в 2009 году. В сравнении с ужасами, творившимися в той лечебнице, испытания в пустыне Аризоны получили даже высший уровень секретности: по крайней мере одна из вовлечённых в проект «Волрайдер», Полин Глик, не обладала нужным уровнем допуска, чтобы что-либо разузнать об эксперименте, что проводился в Храмовых Вратах.

Примерно в 10-15 километрах от поселения, близ старых ртутных шахт, корпорация установила вышки, распространявшие в сторону поселения направленный микроволновой сигнал – такой же, какой, в своих экспериментах, использовал нацистский учёный Рудольф Вернике. Даже кратковременное воздействие такой передачи на мозг испытуемого вызывало сильнейшие галлюцинации – столь реалистичные, что тот проваливался в осознанный сон, всё ещё находясь в сознании (мог передвигаться и производить осознанные действия в реальности, при этом всё время пребывая в своём видении).

Опять же, остаётся тайной: было ли целью этой передачи внедрение каких-то конкретных идей в головы культистов, или те просто адаптировали свои видения под постулаты собственной меры. Но именно в этот момент видение мира жителей Храмовых Врат стало куда более суицидальным.

Явление Антихриста

Весть о том, что Антихрист, в облике невинного ребёнка, родится среди племени Салливана Нота, не была для последнего чем-то внезапным: в конце концов, в самой основе его религии – Евангелии, был стих об этом и о том, что воинство Храмовых Врат должно будет остановить грядущего врага.

Поэтому, когда вспышки яркого света, вероятно, предвещающие апокалипсис, начали прорезать небеса над поселением, изменился лишь контекст: теперь каждый, кто был рождён, но не успел вырасти, должен был стать жертвенным агнцем – принять жестокую гибель от рук своих родных, чтобы, невредимым, ждать своего последнего часа у врат Рая. В Храмовых вратах начались массовые убийства детей.

Цель: дети не должны бояться своего долга, а восхвалять его как гарантированный вход в Рай.

Запомнить:

Мамочка –

Мисс Карсон сказала, что нельзя рассказывать о том, что они будут делать, но она не сказала, что нельзя писать, пожалуйста, не дайте им убить меня. Я люблю тебя и папочку.

Ясное небо. Этим утром с лезвием встретилось ещё шесть моих детей (хотя и не от моей плоти). Я разрезала горло Маркуса так глубоко, что нож достал до позвоночника, но он всё ещё корчился в костре. А папа улыбался и пел о собрании у реки. Все голоса в Храме врат слились в один хор.

Господь уже ответил. Словом или делом: Господи, дай нам ответ. Исполни обещания своего пророка. Мы сделали жертвы земле, полив её кровью, и небу, отправив в него дым сожжённой плоти, и эта продолжительная тишина – сама по себе послание.

Последователи слова нового Иезекииля приняли свой горестный долг со стойкостью, достойной лучшего применения – и даже деяния Нота, когда он продолжал брать их жён и детей, порой даже силой, так и не смогли заставить их отречься от своей веры. Дети продолжали зреть в чреве женщин, чтобы встретиться с ножом повитух.

Но, далеко не все жители смогли смириться со своей собственной совестью: одних сводили в могилу видения, вызванные вспышками Меркофф, в которых те видели жуткие страдания своих родных. Другие накладывали на себя руки, не в силах выдержать разлуку со своими детьми. Некоторые лишали себя жизнь, боясь самой вести о том, что в их утробе может зреть Враг веры.

Правда была, среди паствы, ещё одна группа – тайное собрание тех, в ком привычные теперь убийства и кошмарные видения вызывали не тихое помешательство, но подъём чего-то, о чём они раньше не подозревали. Имя им…

Еретики

Примечание: Вэл – один из ключевых членов данного движения, вызывает некоторые вопросы относительно своей половой принадлежности. Персонажа озвучивает женщина, другие персонажи обращаются к нему в мужском роде, сам Вэл, будучи в обычном облике, не демонстрирует каких-либо явных половых признаков (являясь андрогином). Ближе к концу игры, приняв «истинный облик», он показывает наличие женской груди и гениталий, но, т.к. его тело обильно вымазано грязью, эти элементы также могут быть накладными.

Исходя из некоторых его записей, я всё-таки, буду причислять данного персонажа к мужскому полу, но окончательный выбор остаётся за вами.

Когда среди жителей начала распространяться таинственная эпидемия, повлёкшая за собой возникновение поражённых, кто-то должен был позаботиться о множестве сирот, насильно отделённых от своих родных, и оставшихся в поселении. Руководить этим импровизированным детским приютом вызвался Вэл, один из самых ярых сторонников отца Нота, который, подобным образом, хотел поделиться всей той нерастраченной любовью, вызванной невозможностью иметь собственных детей.

К тому моменту, как дети Храмовых Врат были объявлены потенциальными Антихристами, на попечение священника находилось уже около 40 невинных чад, которых тот любил с той же искренностью, с какой мог любить этих жертвенных агнцев лишь их собственный родитель. Возможно, именно поэтому Салливан Нот возложил груз их убийства не на кого-то другого, но на Вэла.

Поначалу тому казалось, что образы убиенных им детей преследуют мужчину во снах, сводят его с ума: каждый раз, перерезая глотку одному из своих любимых воспитанников, и предавая его тело огню, неудержимая боль пронизывала священника. Но, мечась в одну из ночей в своей постели, видя во сне сцены убийства, Вэл… обнаружил, что влага, бывшая во сне кровью детей, наяву была его собственной – то было чувство возбуждения. Именно тогда в голове будущего еретика впервые послышался голос, который, тем не менее, принадлежал явно не Богу.

С этого дня, на протяжении многих месяцев, каждая принесённая жертва упрочняла связь Вэла с чем-то низменным, что он называл «аппетитом», и власти чего хотел отдаться. Изначально, были неловкие попытки утолить этот голод с помощью прихожанок, но те увенчались успехом – испуганные женщины, готовые отдаться лишь Отцу Ноту, не могли и не хотели воплощать эти желания в жизнь. Зато, чем глубже «аппетит» проникал в тело Вэла, тем явственнее тот ощущал, что не одинок в своих начинаниях.

Вскоре, тайно, другие такие же прихожане начали проводить свои собрания в укромных уголках Храмовых Врат: чтобы незримо выбираться под покровом ночи, они прорубали тоннели в подвалах своих домов, уходили к окраинам поселения, даже обустроили в окрестных пещерах тайную церковь – всё, чтобы утолить тот «аппетит», что начал терзать некоторых из тех, кто подвергался излучению вышек. Мессы эти мало напоминали те проповеди, что вёл новый Иезекииль: там, где сектанты жаждали спасения, еретиков переполняла помесь похоти и желания быть замученным до смерти, вскормить своим ужасом и возбуждением того нового Бога, которого те открыли для себя. В конце концов те, кто истово боролся с приходом Антихриста, теперь искренне возжелал его прихода.

Вскоре, Салливан Нот и его приближённые прознали о том святотатстве, что учинили его бывшие последователи, но было уже поздно – к тому моменту Вэл с еретиками уже начал утолять свою жажду убийством бывших собратьев наяву, сублимируя тем самым сны о гибели воспитанников. Члены нового культа, что исчислялись уже десятками, бежали из поселения в окрестные горы, захватив старые ртутные шахты, штольни которых простирались на многие километры. Любой, кто осмеливался начать на них охоту, рисковал дорого за это поплатиться – обезображенные трупы охотников, собранные в своеобразные «инсталляции», стали красноречивым предупреждением для каждого, кто попадал на территорию еретиков. Сами же еретики окончательно отбросили и любой стыд, и человеческое обличье: голые, облепленные грязью с ног до головы, издающие зверский рык вместо связной речи и трясущиеся в неестественных конвульсиях – похоже, среди всех обитателей Храмовых Врат, именно паства Вэла подверглась наибольшим изменениям, началом которых послужил эксперимент Меркофф.

Подобное предательство, казалось бы, одного из самых верных соратников, до основания пошатнуло мироустройство, царившее во владениях Нота – кто-то посягнул на его безграничную власть и мудрость, обернул против него паству. Гнев, который испытывал настоятель, был столь всеобъемлющ, что он даже излил его на страницах своего Евангелия – отныне в том была сноска, призывающая покарать каждого из еретиков самым жестоким образом.

Однако… карать уже, по большому счёту, было некому. Излучение от вышки Меркофф постепенно продолжало выжигать мозг культу нового Иезекииля, отчего многие из прихожан местной церкви либо стали агрессивными безумцами, либо постоянно находились в полубредовом состоянии, балансируя между суровой явью и ещё более жестокими грёзами.

После того, как еретики обосновались в шахтах, помимо ртутных выделений, давно уже поразивших все окрестные воды, водоёмы заполонили горы гниющих трупов, окончательно превращая местную экосистему в локальный Ад. Пожухли посевы, начался падёж скота, животные либо бежали от разрушительных вспышек, либо давно погибли. Поселение, которое ещё недавно должно было стать последним пристанищем Рая, с каждым днём становилось всё более и более гиблым местом.

А итогом его, сама того не осознавая, стала Анна Ли – молодая девчушка, что, совсем скоро, должна была понести от Папы Нота.

Двое одиноких путников плелись по пустыне Аризоны, испуганно оглядываясь назад – туда, где уже скрылось из виду поселение, согласно их верованиям считавшееся единственным местом на земле, что не было затронуто грехом. Однако, несмотря на весь тот ужас перед грядущим, что роился в головах пары, они покидали Храмовые Врата с облегчением – после всех тех испытанных ужасов, любой Ад на земле мог показаться не худшим местом.

Его звали Пол, её нарекли Анной Ли: пусть бедной девочке было лишь 15 лет, она уже сполна познала на себе те «радости», что ожидали женщин в поселение Отца Нота. Мать Анны была насильно отправлена к прокажённым, когда той было ещё не так мало лет, а саму её, силой, взял Салливан – лишь затем, чтобы обвинить ещё нерождённое дитя в том, что оно является Антихристом, и что его необходимо вырвать из её лона.

Итан, отец девочки и брат Пола, после потери жены, не мог вытерпеть ещё и гибели дочери – пользуясь своим талантом к убеждению, он солгал о том, что его ребёнка поразил тот же недуг, что, когда-то коснулся её матери: так безутешный отец пытался отгородить своё дитя, дать тому время сбежать из этого проклятого места. К сожалению, череда фатальных случайностей не позволила Анне выбраться живой.

Эти скитальцы в пустыне не знали – да и откуда им было об этом знать, что всего несколько недель прошло с тех пор, как на другом конце США, в психиатрической клинике Маунт-Мэссив случился… инцидент, разглашение которого могло стоить корпорации Меркофф очень многого.

Всё это время два агента корпорации: Пол Марион и Полин Глик, вели собственное расследование, преследуя цели, которые усердно скрывали друг от друга. И даже сейчас Полин не знала, что её напарник, пообещавший не посещать те координаты, что оказались в его руках в ходе расследования, на полном ходу нёсся туда, в центр Аризоны – ведь это могло как-то касаться спасения его тяжело больной дочери.

В 20 милях от места назначения арендованная машина попала в аварию. Ещё чуть дальше, за холмом, Пола Мариона осветил ослепительный луч света. Когда боль в глазах стихла настолько, что агент снова смог видеть, вместо причудливых каньонов перед ним предстала больница – настолько реальная, что Пол не осмелился бы назвать её галлюцинацией. Ощущение, вид, запахи – она была точно такой же, как тогда, многие годы назад: в тот день, когда, в этой же лечебнице, умерла его безнадёжно больная жена.

Когда видение, наконец, развеялось, в лицо Мариону смотрело чёрное дуло его же пистолета – по ту сторону ствола на агента глядел до смерти напуганный мужчина, в сопровождении босой и измождённой девочки. Пол не хотел вредить им, всего лишь допросить – но неосторожно брошенное оскорбление Бога привело к потасовке, в которой один Пол отделался тяжёлой раной, а второй – проткнутым горлом. После того, как сектант упал без признаков жизни, агент попытался догнать и успокоить девушку, объяснить, что он не хочет ей зла – но, к сожалению, болевой шок и кровопотеря сделали своё дело.

Когда, мужчина, наконец, пришёл в себя, он успел лишь разглядеть вдалеке машину, подобравшую несчастную девочку – теперь ему предстоял очень сложный разговор с напарницей.

Несколько дней спустя, агенты обнаружили Анну Ли, названную, как это принято в США, Джейн Доу (обозначение в документации для людей, чья личность доподлинно неизвестна) – потеряв сознание после пережитого потрясения, она поступила в одну из окрестных клиник, где результаты её анализов вызывали у врачей большие вопросы. Помимо того, что в крови девушки содержалась довольно опасная концентрация вредных химикатов, сканирование её мозга показало некие весьма странные аномалии – такие же как те, какие обнаруживались у пациентов Маунт-Мэссив, подвергнутых процедуре морфогенетического кондиционирования.

К сожалению, в момент посещения девушка очнулась. Позже, в официальном отчёте полиции, перелом её шеи спишут на нанесение себе увечий во время приступа – версия, которая покажется крайне неубедительной для двух репортёров, Линн и Блейка Лангерманн. Спустя две недели после инцидента, они отправятся на поиски истины: и наверняка не раз пожалеют, когда им «посчастливится» её узнать.

Холодный свет потолочных ламп тускло освещает длинный узкий коридор, кажущийся ещё более узким из-за ряда синих школьных шкафчиков для учеников. Блейк помнит это место: много раз за, почти, два десятилетия с того злополучного дня, он будет мысленно возвращаться в свою старую среднюю школу, названную именем Святой Сибиллы, чтобы вновь отрефлексировать ту трагедию. Вот и сейчас из глубин коридоров раздаётся крик его лучшей подруги, Джессики Грей – девочки, которая, зимним днём 1995 года, будет найдена повешенной в одном из коридоров.

Блейк был тут в тот день. Он знает, что не было никакого самоубийства, и что причиной смерти стала даже не трагическая случайность – по крайней мере, ему предстоит вспомнить об этом, когда они с супругой окажутся в Храмовых Вратах.

Сейчас же его, измождённого после бессонной ночи, вырывает из небытия голос Линн, его законной жены и репортёра, подле которого мужчина несёт обязанности оператора. Две недели назад, в одной из больниц штата Аризона, был обнаружен труп молодой девочки – её, совсем ещё подростка, босую, беременную и одинокую, нашли в необитаемом закоулке пустыни близ индейской резервации Хавасупаи, где она оказалась при неизвестных обстоятельствах. Мало того – состояние здоровья девушки намекало, что, по крайней мере десяток лет, она провела на территориях, обильно заражённых продуктами переработки меркурия: вся таинственность этого инцидента и вынудила супружескую пару, посреди ночи, отправиться на разведку территории.

Несколько минут спустя, когда они решили записать предисловие к предстоящему выпуску, вдали мелькнула яркая вспышка – после чего один из двигателей вертушки, слегка сбоивший во время полёта, мгновенно затих, обрушивая летающую машину прямиком на землю. Спустя неизвестный промежуток времени, чудом выживший экипаж, обнаружит себя на вершине высокой скалы, близ неизвестного им поселения: его жители, обнаружив выживших, немедленно пленят Линн, казнят пилота и лишь чудом не заметят Блейка, также пережившего крушение. Этот инцидент пробуждает в мужчине старые воспоминания – и, на его беду, они будут наполняться жизнью с каждой следующей секундой.

Джессика Грей была… не плохим ребёнком: да, за ней числились мелкие шалости, и подшучивания над учителями, но, в остальном, она оставалась на хорошем счету у преподавателей: завоёвывала престижные награды и отличалась довольно пробивным характером – не в пример Блейку, который часто оставался в их играх на роли догоняющего.

Вот и в вопросах «любви» Лангерманн оказался буквально пригвождён ею к полу – в тот тихий зимний, день, когда они остались одни в школе после уроков, Джессика отказалась отпускать его, пока он не признается в том, какие чувства испытывает к ней или к Линн, их общей подруге. Так и не дав внятного ответа, юноша попытался ретироваться – но тут подруга предложила зайти к нему домой. Вдруг дверь в класс музыки распахнулась.

Первоначальное воодушевление, которое вызвали показавшиеся вдалеке скаты крыш, быстро превратилось в отчаяние, сопряжённое с попытками бороться за жизнь – местные жители не только не хотели помочь пострадавшим в крушении, но и искренне их ненавидели: ведь Отец Нот объявил, что в утробе женщины сокрыт Антихрист, а значит и муж её нёс в себе дьяволово семя (опустим тот факт, что сам Нот сношал всех жительниц деревни, заставляя тех родить потенциального Врага). Тут бы, наверное, Блейку и конец… но весть о произошедшем достигла и тех отдалённых шахт, в которых скрывались еретики. В Храмовых Вратах развернулась небольшая религиозная война.

В возникшей суматохе супругам удалось сбежать, но воссоединение было недолгим – Вэл, вместе со своими последователями, выкрал «Богоматерь», чтобы помочь ей привести на этот свет апокалипсис: Блейку пришлось следовать за ними. Через череду опасностей поселения, сквозь лачуги поражённых и озеро, заполненное токсинами – каждый раз едва выживая при встречах с безумными христианами, Лангерманн двигался вперёд.

Его галлюцинации, меж тем, лишь усиливались.

Чем больше ужасов переживал мужчина наяву, тем страннее становились его видения – что-то жило в стенах этой школы. Что-то кровавое, злое и голодное, что искажало само пространство вокруг себя, превращало мир в мясной кошмар, достойный произведений Клайва Баркера. Оно скрывалось в тенях, и лишь изредка являло себя – освежёванный многорукий призрак, преследовавший Блейка в самый страшный момент его жизни.

Но даже в такой чудовищной форме мужчина признавал «его» - отца Лутермилха, их старого учителя музыки. Ублюдка, с которого начался тот ужас в 1995 году. Джессика не была плохим ребёнком – по крайней мере, не хуже любого другого. Но Лутермилх не стеснялся, пользуясь своим положением, всякий раз терроризировать её жизнь: пресекать школьные поездки, во время которых «она бы наверняка сбежала», настраивать против неё других учителей, использовать сложные отношения девочки с отцом, чтобы ею манипулировать. Вот и тем холодным зимним вечером, услышав разговор детей, Лутермилх использовал угрозу родителем, чтобы остаться с девочкой наедине. Уходя, Блейк слышал из запертого кабинета тихое пение. А потом раздался звонкий девичий крик.

Галлюцинации в реальности тоже продолжали набирать силу – облако насекомых, мёртвые рыбы и другие знаки конца света, общие для верований Нота и христиан, когда оператор достиг шахты, дополнились новым знамением: обильный кровавый дождь проливался на землю, и в струях его скрывались еретики – уже не боясь своей «истинной» формы, эти голый безумные дикари преследовали мужчину в своих владениях, будто стая, стараясь загнать его в угол. Пытаясь сбежать от них, уже сам наполовину безумный, Блейк нырнул в лифт – спустя несколько секунд тот обрушился, унося мужчину на четверть километра вниз.

Здесь, делая финальный рывок к спасению жены, Лангерманн снова встретил Вэл – в «его», а может уже в «её» истинной форме, в которой та хотела утолить свою жажду, соскоблить с мужчины остатки его человечности, чтобы тот тоже принял образ того Бога, которому поклонялись еретики. Преследуемый еретиком, преследуемый Лютермилхом, чей образ не оставлял теперь беднягу даже наяву, Блейк, наконец, достиг своей точки назначения. В тёмной пещере, освещённой лишь светом факелов, десятки людей слились в экстазе дикой оргии, предвосхищая приход Антихриста. Когда Вэл, усевшись на него сверху, принялся утолять свою жажду, мозг милостиво бросил Блейка в пучину очередного видения.

Пока, в реальности, слышались надрывные крики Линн, в видениях мужчина… нет, уже маленький мальчик, в образ которого вернулся Блейк, слышал крики Джессики – та пыталась отогнать от себя дьявола в облике служителя Бога, который, наконец, решил сделать свой ход.

Его холодный спокойный голос – да, именно он слышался Блейку в переливах радиопомех, когда оператор пытался посмотреть на записи, которые, как он думал, были засняты в школе:

Дорогой господь, милосердный Иисус, прости мне мои грехи и прими мою благодарность. Спасибо, что забрал жизнь этого ребёнка. Ты избавил от искушения смертную плоть, которую ты сотворил, и я смог устоять.

Я слаб, но ты силён для меня. Как великодушно. Ты даровал мне жизнь, ты даровал мне талант. Даровал музыку, математику и любовь. Те мимолётные моменты, которые мы можем сохранить, в которых музыка и математика становятся одним и тем же. Позволь мне поделиться своей благодатью с детьми. Кто может взять мои большие таланты и превратить их во славу. Позволь мне поделиться с ними, в их желаемом пути к взрослой жизни.

Те моменты, когда ребёнок изучает то, что все остальные уже знают, но не говорят. Она могла бы стать столь зрелой. Такой жизнерадостной, улыбчивой, кокетливой. Даже не подозревала о своей силе. И ты убил её. Ты знал, кем она была. Грех лежал на её плечах так же, как и на моих. Ты взял её, а я не смог. Ты убил её, но я никогда никому не говорил об этом. Я сохранил твой секрет, наш секрет. Спасибо. Спасибо, что никому не говорил. Ты позволил небольшой скорби от её суицида смыть непозволительную трагедию её убийства.

За открытой дверью, что вела на второй этаж, Лангерманн, наконец, нашёл Джессику: кровь стекала по её худому телу, шея вывернулась под неестественным углом, а позади, в небольшом закутке, виднелся Лутермилх – свернувшись то ли в страхе, то ли в благоговейной молитве. В ту ночь он убедил Блейка, что «тот не был ни в чём виноват».

Мантра, которую этот ребёнок пронесёт сквозь всю свою жизнь: «я был лишь ребёнком», «что я мог сделать», навязанное убеждение, что это было не убийство, но самоубийство несчастной невинной девочки. Наконец, плотину этих заблуждений смыла истина произошедшего – а вместе с этим кровавым потоком унеслись и те немногие остатки благоразумия, что ещё оставались в голове Блейка Лангерманна. Теперь тот был готов поверить.

Нот почувствовал, что всё было кончено – за окном уже брезжил рассвет, а значит его воинство не справилось: антихрист пришёл на эту грешную землю, и последний оплот Рая был разрушен. По странному совпадению, чудовищная пыльная буря, только что пронеслась сквозь их Храмовые Врата, буквально стирая поселения с лица земли.

Когда последний из его прихожан принял благословенный дар – цианид, Салливан вернулся в приход своего храма, чтобы, в последний раз, взглянуть на дело своей жизни. Они были там: Линн, мать Антихриста, уже мёртвая после неудачных родов, и Блейк, его отец, сжимавший в руках несуществующего ребёнка – такого, над которым Папа Нот, годами убивавший младенцев, был не властен.

Произнеся свою последнюю проповедь – умоляя убить Антихриста, пока ещё не поздно, отец Салливан Нот, на 76 году своей жизни, покончил с ней. Блейк, баюкая на руках ребёнка, вышел на встречу новому рассвету.

Примечание: явление, с которым столкнулись главные герои, во вселенной игры известно, как психосоматическая беременность – фактор, из-за которого на женщинах в Маунт-Мэссив не применяли морфогенетическое кондиционирование. Подвергнувшись аналогичному электромагнитному излучению, и, при этом, испытывая сильнейший стресс, тело женщины запускало процесс, схожий с течением нормальной беременности, но, при этом, аномально быстрый, и не приводивший к формированию какого-либо плода. Именно поэтому Линн, у которой, на момент событий игры, несколько месяцев не было секса, всего за одну ночь приобрела облик матери на последних месяцах беременности. Сам же факт наличия новорождённой девочки – всего лишь творение больного разума Блейка: Линн, сохранившая часть рассудка, её не видит, к тому же ребёнок не отбрасывает тень.

Повсюду, куда доставал взгляд, были разбросаны трупы: самые робкие жители Храмовых Врат массово приняли из рук своего Отца яд, но были и другие, кто, в отчаянии, наложил на себя руки самостоятельно. Огромный нимб солнца пылал низко в небе, в воздухе разносилась музыка – после ночи, полной кошмаров, наконец-то воцарилось спокойствие. Когда Блейк прошёл сквозь площадь, полнящуюся телами Воинов Господа, небесное светило воспылало ещё ярче – был ли это взрыв Солнца, или мужчине явились лики тех же ангелов, что некогда сопровождали Салливана Нота в его благостном пути: вывод, пожалуй, остаётся за вами.

Джессика была здесь, звала его – последнее, что Блейк услышал, прежде чем навсегда утратить рассудок. Она никогда его не отпустит.

Пока Нот заботился о своей пастве, в нескольких километрах от поселения, в горах, чёрное облако насекомых приближалось к замаскированной вышке Меркофф. Они не были галлюцинацией – это был рой нанитов: тот самый что, несколько недель назад, заставил агентов организации здорово побегать, чтобы правда об эксперименте не всплыла на свободу. Волрайдер.

Вскоре, металлические опоры башни затрещали, и она, с грохотом, рухнула под собственным весом, зайдясь в последней яркой вспышке. Эксперимент Меркофф был окончен – но цели призрака так и остались неясны.

Несколько часов спустя отряд зачистки, во главе с Полин Глик и ещё одним агентом Меркофф, въехал на территорию деревни. Зрелище… впечатляло, и оставляло множество вопросов: но уровня допуска обоих, возможно, не хватило бы на то, чтобы дать на них вменяемые ответы. Вскоре, среди сотен трупов, группа обнаружила одного выжившего – из местной церкви, под руки, вынесли мужчину, которого Полин распознала, как Блейка Лангерманна. В этот момент, про себя, женщина мысленно чертыхнулась: он и его жена не должны были быть здесь – об этом должен был позаботиться Пол, её напарник.

Тот самый, который, две недели назад, самовольно приехал в это место. Тот самый Пол, дверь которого сейчас выламывали агенты Меркофф, чтобы обнаружить залитые кровью стены. Тот Пол, который, несколько дней спустя, сольёт огромное количество конфиденциальных данных агентам ФБР – лишь бы спасти свою дочь. Полин Глик хотела бы, чтобы, при следующей встрече, он был трупом – ведь, иначе, Пол Марион представлял бы чудовищную опасность.

Продолжение следует…

#лор #лоригры #лорпосредам #outlast2 #outlasttrials