Книжная полка: Бела Лугоши, война в Югославии и жизнь крестьянства в Российской Империи

Несколько книг разных эпох от классики до современной кинокритики, на которые стоит обратить внимание.

Три автора и чуть больше книг, о которых сегодня пойдёт речь. Но это не подборка самых лучших книг на тему. Не факт даже, что я их вообще все порекомендую прочитать. Это лишь небольшие отзывы на то, что я прочитал за прошедший месяц и мои мысли по этому поводу.

Автор: Михаил Трофименков

Книга известного кинокритика Михаила Трофименкова «поднимает читателя над двадцатым веком на высоту птичьего полета, заставляет вглядеться в это страшное столетие целиком, а значит – обобщить и сделать выводы. Политика и культура, искусство и война, история и философия в этой книге дополняют и объясняют друг друга», – сообщает аннотация. Но политическая историю XX века – это лишь антураж для истории кинематографа и фотографии. И середина века связана с именем фронтового фотографа Роберта Капы.

Но это не исследование с одной магистральной идеей, а сборник эссе, объединённых несколькими общими темами. Когда я подумал что книга собрана из статей и заметок автора для разных изданий, то через несколько страниц наткнулся на целые абзацы из статьи «Абстрактное искусство пропаганды» о том как художники абстракционисты выполняли идеологический заказ напрямую от ЦРУ глаз сразу зацепился за «[американские правые] заслужив репутацию тупых и злобных куклуксклановцев, они тупо и злобно ее поддерживали, развязав в 1946 году охоту на "красных ведьм"». Так же я точно встречал статью про «свингующий Лондон» и Дэвида Боуи.

Кстати, если верить автору, свинг придумали американские пилоты, которые отправляясь на войну, напоследок развлекались с жёнами друг друга. В тесном профессиональном кругу, так сказать. Тут же раскрывается секрет «пинапа»: «Спорно даже само утверждение, что пинап – это про секс. Вы думаете, что пинап выдувает мыльные пузыри от инфантильной скуки: нет, это она [девочка на булавочке в раздуваемой ветром юбке] про тщету жизни напоминает. Собственно говоря, именно о том, что жизнь коротка всегда напоминает искусство».

Речь в книге идёт не о самых важных событиях века, а по той или иной причине интересных лично автору. Но где бы вы ещё узнали, что Луи де Фюнес в роли комиссара Жюва пародирует мимику де Голля, а принцип обратного отсчета, при запуске ракеты, например, придумали не ученые, а режиссёр Фрицем Ланг прямо на съемках «Женщины на Луне»? Очень интересно было прочесть про постановочные «документальные» кадры военной кинохроники начала XX века и как всё это преподносилось впечатлительной публике. Вот из таких очерков складывается хроника века и характер каждого десятилетия.

Но одно из достоинств оборачивается недостатком. Трофименков стремительно вываливает на голову читателя целый ворох занятных фактов, цитат, крайне вольных аналогий в конце концов допуская самые банальные ошибки. Зачем делать двузначные намёки, что Гагарин полетел в космос потому что его улыбка лучше смотрелась на фото? Рискну предположить, что этот миф перекочевал к Трофименкову от Льва Данилкина из его биографии «Гагарин» в серии ЖЗЛ, где тоже окончательный выбор первого космонавта зависел от его улыбки и фотогеничности.

А уж версия о том, что Сталин своевременно не сообщил Троцкому о смерти Ленина, чтобы он не успел на похороны и вовсе легенда, родом из 90-х, хотя вся эта история уже давным-давно была разобрана сначала советскими историками, а потом закреплена монографией Валентина Сахарова «Политическое «завещание» Ленина: реальность истории и мифы политики» (2003). Такие досадные ошибки подрывают доверие и другим утверждениям автора. Местами погоня за красивым слогом слишком уж явно бьёт по содержанию.

Хотя эти ошибки явно ненамеренные, ведь автор не скрывает симпатий к левым идеям. А сравнивая Красный и Белый террор как в России, так и вообще, он пишет про карательные экспедиции Колчака: «Жены и дети этих убитых не бегут за границу и не пишут потом мемуаров о сожжении старинной усадьбы с ее Рембрандтами и зверствах Чеки». Невозможно досконально знать все детали и мировой политики и культуры всех стран. А книга из таких деталей состоит. Даже Титаник в книге затонул в 650 километрах от Новой Земли, хотя на самом деле от острова Ньюфаундленд.

Но если искать общую нить повествования, то масса событий, описанных автором, были прямым или косвенным следствием белого террора разных стран и эпох. Например, голливудские звёзды братья Корда, Майкл Кертиц и Дракула Бела Лугоши были красные, бежавшими от резни, устроенной белыми венграми после подавления Венгерской Советской республики. И заканчивает повествование Трофименков историей фильма «Акт убийства» (2012) посвящённый индонезийскому военному перевороту и последовавшей резне коммунистов и всех, кого назначили им сочувствующими, в результате чего было убито более 2 миллионов человек.

При этом книга рассчитана на подготовленного читателя, который не теряется ни только в основных событиях XX века, но и, скажем, знаком с тонкостями британской политики на Ближнем востоке в 1930-е годы. Если общих чертах про Голливуд 1940-х и 1960-х и Сухой закон слышали многие, то как насчёт политического пути Кемаля Ататюрка, соглашения Сайкса — Пико, противостояния Чан Кайши и Мао Цзэдуна, национально-освободительной войны в Алжире и карательных экспедиции Франции? В противном случае придётся самим разбираться что к чему.

Ради чего стоит прочитать:

Михаил Трофименков – человек безусловно очень эрудированный. Книга плотно фактами, постепенно дополняющую мозаику насыщенного XX века. О многих из упомянутых событий вы совершенно точно не были осведомлены. А их парадоксальность и непредсказуемость поначалу вызвала бы сомнения в подлинности. На протяжении всей книги оставалось только сожалеть, что автор получше не рассказал вот об этом и вот том. Ведь самое интересное только начиналось, но десятилетие уже закончилось и вот мы уже перепрыгнули к непростой судьбе Элвиса Пресли. Вы вообще много про Элвиса знаете?

Хоть автор и удачно выбрал дистанцию, с которой описывает все события, не позволяя превращаться повествованию в бессвязную череду фактов, но опять же при условии знакомства с эпохой в целом. И всё же такая вот сборная солянка отлично работает в череде отдельных статей, но в случае книги уже через сто страниц текст запросто может вызвать большие сомнения в целесообразности потраченного на чтение времени. Но зато я точно рекомендую прочитать его же «Красный нуар Голливуда», если интересуетесь историей кино.

Автор: Михаил Поликарпов

Книга написана историком, который сам был среди добровольцев в Войске Республики Сербской, и на сегодняшний день является наиболее полным описанием всех русских отрядов, которые сражались в Боснии и Герцеговине. Речь идёт о сотнях человек за всю войну, и ни о каком влиянии на ход войны речи не идёт. Помощь эта была именно что символическая.

История делится на две части. Первая описывает личный опыт автора и начинается ещё в Москве погружая в атмосферу лихих 1990-х, какими их видел обычный студент истфака МГУ, отправившегося в 1994 году в Югославию воевать в Боснии на стороне сербов. На фронте он пробыл более месяца, поучаствовав в нескольких боях, после чего вернулся обратно.

А вот вторая часть книги описывает боевой путь добровольческих отрядов от лица нескольких героев. История некоторых из них начинается ещё в Преднестровье и боях за Тирасполь. В одном из таких добровольцев без труда узнаётся небезызвестный Игорь Стрелков. Хорошо показано как на Балканы в разгар 90-х отправлялись и монархисты, и националисты, и коммунисты, ещё мыслившие такими категориями как интернациональный долг. И пока держался этот идеалистический миф о панславянском братстве все они как-то уживались.

И тем не менее, как пишет автор, «практика еще раз показала, что добровольческие русские отряды численностью более полутора десятков человек являлись неустойчивыми. Бойцы группировались вокруг своих неформальных лидеров и фактически становились самостоятельными подразделениями. Перевесить это мог лишь какой-то серьезный внешний фактор или харизма очень сильного лидера».

Описывается конфликты с властями, мародёрство, религиозные и межэтнические конфликты, когда найденный казаками-добровольцами Коран, пришлось тут же прилюдно сжечь, чтобы сербы их потом не перерезали, заподозрив в казаках мусульман (это специфическое деление на сербов и мусульман, а не по национальному признаку в книге тоже объясняется). В общем, показаны все прелести националистического угара Югославии 1990-х, переросшего в гражданскую войну, этнические чистки и все сопутствующие преступления.

Первое издание книги вышло ещё в 1990-х, можно сказать по горячим следам и к сожалению, не лишена не столько романтических, сколько мистических рассуждений о судьбе, духе и прочем. Встречаются даже такие программные фразы как «есть у русских традиция давать бой ЗЛУ, даже если этот бой безнадежен». Надо полагать, где-то есть народы, в чьей традиции есть давать бой ДОБРУ? И всё же подобного не много и общую картину это не портит, а скорее отражает атмосферу эпохи, когда ещё была сильна советская инерция и память о советской помощи Вьетнаму, Анголе, Корее и т.д.

Автор не концентрируется на чернухе, показывая, что на войне есть место самым разным событиям, чувствам и поступкам. А непосредственно боевые действия занимают лишь малую часть всей войны. Хотя они описаны очень подробно, но относительно мирным эпизодам и жизни в тылу уделено не меньше места. В основном описываются взаимоотношения внутри добровольцев и между различными подразделениями, но есть и общеполитические отступления.

Ради чего стоит прочитать: Подробная история добровольческих отрядов в Югославии, написанная со знанием дела её непосредственным участников. Книга построена на уникальных свидетельствах ветеранов и собрана в череду атмосферных и увлекательных рассказов, которые автор дополняет довольно объективными оценками сил сторон, не впадая в шапкозакидательские мифы. Каждое крупное сражение, в котором участвовали добровольцы, по возможности, описывается с двух сторон.

Остаётся только пожалеть, что авторы одноимённого фильма решили экранизировать свои фантазии, а не истории реальных людей, которые прекрасно справляются с демонстрацией самых благородных человеческих порывов души. Но вот что привело к войне, и кто воспользовался её результатами внутри самой Сербии не особо раскрывается. Хотя для автора тема вовсе не запретная и в своих публикациях, которые не сложно найти, об этом говорится.

Автор: Глеб Успенский

Глеб Иванович Успенский, как и многие писатели второй половины XIX века, был выходцем из среды разночинцев и своими глазами наблюдал чем живёт пореформенная деревня, на что похожа крестьянская община и провинция. Не могу не остановится на самом авторе, поскольку Успенский писал рассказы, а не романы и более того, внутри своего же рассказа он выступает ещё и публицистом. Так что бессмысленно останавливаться на каком-то одном произведении. А названия в заголовке отражают лишь главные темы автора.

«Нравы Растеряевой улицы» – это один из первых его крупных и успешных образцов «физиологических очерков» пореформенной России. На этой улице живут и отставной генерал, и чиновники средней руки, военный писарь, кабатчик, ростовщик, мещане, рабочие оружейного завода, швеи, ремесленники и просто «разный растеряевский люд», «обглоданные жители».

А вот такой образ сельского попа он даёт в рассказе «Неизлечимый»: «Он, отец Иван, есть не более как кошелек, – я думаю, он и сам так представлял себя, – кошелек одушевленный. Это был кошелек, да и сам он если не считал себя кошельком, то не отказался бы от этого прозвания, а вся вселенная, все, что есть между небом и землей, все это не более как вместилище разного рода крупных и мелких денег, которые частью должны перейти в кошелек отца Ивана. И как только какая-нибудь монета, вращавшаяся во вселенной, попадала к нему, он был счастлив и доволен, и цель его жизни поддерживалась как нельзя лучше».

Так о нём говорит его подчинённый поп, который болен «свинской болезнью», в душевном смысле, естественно. И вот они долго не могли понять зачем молодая девушка из города приехала учить крестьянских детей. Долго и мучительно они искали её корыстный интерес и в итоге его сами себе придумав, успокоились на первое время, походя отнимая у крестьян кур и ведя «звериные разговоры» о том, как кого посадить и что отжать.

Если Чехов создал такой типаж «человека в футляре» – гимназического учителя, который вошёл в историю фразой «Как бы чего не вышло», а Горький сформировал образ босяка – полукриминального элемента и просто уголовника, правда излишне романтизируя их силу, отвагу, злобу и способность жертвовать собой. Ещё до них Гоголь описал помещиков середины XIX века, сделав Чичикова именем нарицательным.

А Глеб Иванович ввёл в литературу фигуру Ивана Ермолаевича – герой нескольких его рассказов крестьянин-середняк, который «бьется над работой из-за того только, чтобы быть сытым, точно так же бились ни много, ни мало, как тысячу лет, его предки и, можете себе представить, решительно ничего не выдумали и не сделали для того, чтобы хоть капельку облегчить ему возможность быть сытым». И часто он так и пишет «Иваны Ермолаевичи» подразумевая, что таких как его собеседник по всей России очень много.

И за счёт совмещения беллетристики с публицистикой Успенский на примере села Распоясово из «Чековой книжки» воссоздаёт взаимоотношения многих крестьян с властями и их мироощущение: «Не понимая путем того, что читал приехавший чиновник, они догадывались, однако, что в бумаге нет ничего насчет того, чтобы все «повернуть к ним», как обещано, и потому говорили, что эта бумага «не та» что подписывать ее не будут».

И тут же предстаёт типаж купца и фабриканта нового времени: «словно сказочный богатырь, наделенный непомерною силою денег, Иван Кузьмич начинает буквально двигать горами. <…> Отечество даже обязано ему благодарностью за то, что он жертвует своим капиталом на общую пользу, и хотя действует из личных выгод, но зато дает другим хлеб, оживляет "мертвые местности" и капиталы, как пишут в газетах (с которыми Иван Кузьмич частию знаком). В этом убеждении Ивана Кузьмича укрепляет общественное мнение, мнение печати и та действительная нищета, среди которой его капиталы, его хлеб - действительно благодеяние».

Но если Иваны Кузьмичи действуют открыто и никого не стесняются, не терпя разговоров о «правах», назначают каждому из разорённых крестьян свою цену, то про других Успенский писал говорил: «Язык болтал либеральные фразы, а руки тянулись грабить». У него масса других героев, характеризующих эпоху: старые помещики, журналисты, промышленники, кулаки. Есть ряд очерков о Европе 1870-х годов. Например, «Выпрямила» и «Больная совесть» о поездках в Германию, Бельгию и Францию.

Ради чего стоит почитать:

Можно конечно посоветовать читать полное собрание сочинений, но лично у меня есть только этот двухтомник. И если из первого тома, кроме нравов «Растеряевой улицы» и «Больной совести», выделю «Книжку чеков», а вот второй том могу рекомендовать целиком.

Даже человек знакомый с классической литературой найдёт в рассказах Успенского массу интересных героев и новых типажей, преимущественно их крестьян или находившихся рядом с крестьянами. Это настоящая галерея российской жизни после отмены крепостного права, которая сопровождается авторскими комментариями, так что если в общих чертах с историей страны знакомы, то запутаться будет сложно.

Ну и в конце концов злободневность: картины полуторавековой давности ещё конечно ещё не видно за окном, но стоит немного подождать… Тут и коллекторы с полицейскими, самые «честные» торговцы с судьями, попы и чиновники, конокрады и помещики. Актуальность утратили только специфические крестьянские проблемы, но это пока они не встречаются с вышеназванными персонажами.

Если вам интересны такие небольшие рецензии и хотите чтобы рубрика стала регулярной, то поддержите лайком. А у меня как раз будет стимул наконец начать регулярно читать разные книги по 3-4 в месяц и делится своим мнением в таком формате или делать тематические подборки.

#чтопочитать #классика #литература #мемуары