Откуда пошёл Kingsman: история разведки во времена Первой мировой

Спившиеся агенты, немецкие поклонники джихада, придуманная фабрика по переработке трупов — и прочие безумные шпионские истории.

В середине июля показали первый трейлер фильма «King’s Man: Начало», посвящённый созданию вымышленной секретной спецслужбы Kingsman во время Первой мировой войны. И в нём показан довольно обычный для художественных произведений шпионский быт. К примеру, агенты на своих заданиях часто перестреливаются и дерутся с вражескими шпионами в особняках и дворцах.

Да, в реальной жизни в Первую мировую были разведчики, которые попадали в самые разные авантюрные приключения — Лоуренс Аравийский тому хороший пример. Именно благодаря таким людям началась романтизация образа шпиона в массовой культуре.

Однако же большая часть агентов вела совершенно иной образ жизни. Многие из них никогда не носили с собой оружие. Ещё большее число разведчиков было самими простыми военными. Их работа зачастую вообще представляла из себя полнейшую рутину — но при этом решала судьбы целых фронтов.

Рассказываем про то, как велась война разведок в начале XX века.

Разведки великих держав активно шпионили друг за другом и начинали готовиться к большой европейской войне ещё за десятилетия до начала Первой мировой.

Силами Вильгельма Штибера немецкая разведка во вторую половину XIX века превратилась в самую продвинутую шпионскую организацию на всём земном шаре. Именно он основал «Гехайме фельдполицай», «Тайную полевую полицию», созданную для охраны правительства и военных секретов страны — фактически первую контрразведывательную организацию. Вражеские шпионы нещадно истреблялись. На войне велась практика показательных казней тех мирных граждан вражеской страны, что даже просто подолгу смотрели на немецкие военные поезда.

Штибер ввёл цензуру в германской армии, проверяя всю личную переписку в войсках. Точные данные отныне сообщались только командованию, а заниженные цифры потерь и прочим образом откорректированная информация — широкой публике.

Благодаря нему появилась концепция «массовости шпионажа», когда в стране предполагаемого противника задействованы не только несколько шпионов на ключевых должностях, а несколько тысяч агентов. Особенно много их было среди проституток, гувернанток, прачек, буфетчиц и служанок в богатых семьях — Штибер признавался, что женщины-шпионки были вне всякой конкуренции по своей эффективности.

Кроме того, вообще все немецкие фирмы были обязаны шпионить на благо Германии. А агентом немецкой разведки мог стать кто угодно: от деревенского старосты до личного секретаря министра. По словам Штибера, во время франко-прусской войны во Франции одновременно действовало до сорока тысяч шпионов.

После смерти Вильгельма Штиберта у Германии хоть всё ещё и оставалась репутация страны с лучшей агентурной сетью в мире, дела у немецкой разведки на самом деле шли не лучшим образом. Причина была в том, что руководство IIIб, как тогда называлась германская разведка, слишком буквально понимало концепцию «массовости шпионажа».

К примеру, Германия и Австро-Венгрия обязали всех немецких мигрантов в Российскую империю либо шпионить на них, либо всячески содействовать германским и австрийским разведчикам. Всего к 1913 году таких иммигрантов было около двух миллионов, а владели они 439 фирмами. Немцы буквально утопали в полученных от них данных, в которых не могли нормально разобраться.

Не помогало им и самодурство начальства, игнорирующего действительно полезные разведданные. Русские шпионы ещё до окончания разработки плана Шлиффена знали о ключевых деталях этой стратегии — но германский штаб проигнорировал сведения об этом и не решился глобально ничего менять. В начале войны их спасло только то, что и французские генералы в свою очередь проигнорировали разведданные русских шпионов.

Многие важные мероприятия либо забывались, либо проходили в самый последний момент. Немцы буквально за пару дней до начала войны поручили своему агенту Штайнхауэру замерить глубину бухты Скапа-Флоу на Оркнейских островах, чтобы понять, может ли она вообще служить базой для британского флота или нет. А во время Первой мировой она как раз и превратилась в главную базу британского флота и в одну из самых важных стратегических точек всей войны.

Такое положение дел в IIIб порождало довольно абсурдную ситуацию. К примеру, российские промышленность, армия и правительство кишели германскими шпионами. Самого военного министра Владимира Сухомлинова подозревали в том, что он работает на врага. Впрочем, скорее он был попросту некомпетентным и наивным человеком, потому и не замечал шпионов в своём окружении и всячески освобождал их от ответственности.

Особо показателен случай, когда уже давно подозреваемый в шпионаже Александр Альтшиллер дома у Сухомлинова при всех читал его секретную переписку — но ему лишь сделали пару замечаний. При этом в начале Первой мировой Германия очень смутно представляла, что же из себя представляет армия Российской империи.

Российская разведка, в отличие от германской, в большей мере полагалась на своих дипломатов. Тот же Артур Рафалович за счёт того, что долгие годы продвигал экономические интересы Российской империи во Франции, наработал такое количество полезных связей, что почти в одиночку создал эффективную агентурную сеть по всей Западной и Южной Европе.

Но наибольших успехов русские достигли в переманивании вражеских агентов на свою сторону. Австрийцы несколько десятилетий командировали в Российскую империю своих офицеров на стажировки в Казань — а русская разведка узнавала все их секреты, вводила в большие долги, спаивала и предлагала шпионить на себя.

Так завербовали Альфреда Редля, будущего главу австрийской контрразведки и заместителя директора Эвиденцбюро — главного управления разведки Австро-Венгрии. На то, чтобы быть двойным агентом, Редль согласился благодаря своим славянским корням, антимилитаристским взглядам, огромным взяткам и помощи в продвижении по службе. А также Редлю угрожали тем, что расскажут всем о его молодом любовнике.

Благодаря сведениям, полученным от второго по важности человека в разведке Австро-Венгрии, Россия вплоть до его самоубийства в 1913 году разузнала поистине громадное число различных австрийских секретов.

Были известны практически все шпионы Австро-Венгрии в Российской империи. Благодаря Редлю удалось рассекретить подполковника Гримма — важнейшего немецкого агента в российском генштабе. А на основании тайных стратегических планов была разработана довольно эффективная оборона Сербии, из-за чего Австрия потеряла около полумиллиона человек одними только убитыми.

Шпионская сеть Британской империи была организована по принципу, противоположному германскому. Англичане предпочитали содержать минимальное число шпионов — но при этом исключительно самых эффективных и собирающих только предельно полезную информацию.

В основном это были английские дипломаты, во всю использующие свою неприкосновенность и нежелание других стран ссориться с Англией. Будущий фельдмаршал Генри Уилсон исколесил на велосипеде всю Бельгию, зарисовывая все укрепления в стране.

Однажды английский атташе во Франции при всём французском генералитете взял осколок стрелянного снаряда нового типа и незаметно спрятал его во внутренний карман шинели. Осколок был раскалённым, так что его форма загорелась — но французы предпочли закрыть глаза на этот инцидент.

Правда, при этом у дипломатов действовало строгое правило — не шпионить во зло стране, в которой они действовали.

Вот только английские аристократы по большей части считали шпионаж делом недостойным, что затрудняло расширение английской агентурной сети.

И хотя к началу Первой мировой были организованы MI5 (контрразведывательное бюро Секретной службы) и MI6 (Секретная разведывательная служба), всё же английских шпионов было недостаточно в Европе для сбора сведения для такой масштабной войны. Англия надеялась лишь поддерживать разведданными Францию и Россию, а сама и не думала вступать в войну до вторжения немцев в Бельгию, с которой у британцев был союз.

Как и во всех остальных крупных державах в конце XIX — начале XX веков во Франции царила шпиономания. Сообщения о новых обнаруженных агентах публиковались в газетах буквально ежемесячно. Поначалу одним из таких шпионов считали подполковника Альфреда Дрейфуса, которого приговорили к ссылке в 1894 году.

Но вскоре выяснилось, что доказательства обвинения — подделка, а Дрейфус не виновен. Но антисемиты, клерикалы и монархисты продолжали настаивать на его виновности. Процесс по этому делу шёл аж до 1903 года и серьёзно расколол французское общество. При таком раскладе разведка во Франции окончательно перешла под ведомство армии во «Второе бюро», чтобы избежать политической предвзятости контрразведки.

Так что главными целями французской разведки были поиск шпионов во французской армии и изучение армий других стран — промышленным шпионажем она почти не занималась. Но по части военной разведки французам не было равных. Все армейские шпионы досконально знали своё дело: к примеру, перед обычной слежкой за японскими войсками агентам требовалось пройти годовую стажировку по изучению японской армии.

С агентами других стран поступали предельно жёстко: подкидывали им наркотики, чтобы арестовать, травили разными ядами, забивали насмерть в переулках. Именно такой стиль ведения контрразведки серьёзно повлиял на ранние бульварные романы про шпионов.

Деятельность разведки в те времена почти никак не ограничивалась и вообще редко регулировалась правительством. Также документацию внутри разведок засекречивали и частенько уничтожали, а во время работы со многими агентами она и вовсе не велась. Так что шпионские игрища тех времён до сих пор хранят немало секретов.

Хоть классический агентурный шпионаж продолжался и после начала Первой мировой войны, большая часть разведчиков действовала непосредственно на линии фронта.

Раньше для войсковой разведки преимущественно использовалась кавалерия — но в условиях Первой мировой она не могла долго протянуть на поле боя. Буквально пары выстрелов из пушек, нескольких авиационных бомб или одной автоматной очереди хватало, чтобы за пару секунд положить целый эскадрон. Кроме того, кони не могли быстро передвигаться по местности, перелопаченной взрывами, изрытой траншеями и сплошь покрытой колючей проволокой.

В Европе только русские после начала войны порой продолжали регулярно использовать конницу для разведки — в силу поистине гигантских расстояний. Общая протяжённость восточного фронта временами доходила до тысячи километров.

Армии воюющих стран не были готовы к такому повороту событий, поэтому в спешке начали массово готовить разведчиков среди пехотинцев. Хоть были и отдельные разведывательные подразделения, офицеры старались в каждой роте выделить хотя бы по несколько разведчиков.

Чаще всего для этого выбирали тех, кто раньше постоянно работал на открытом воздухе — а ещё лучше в лесах: охот­ни­ков, геологов-разведчиков, лесорубов и прочих. Именно такие люди чаще всего обладали многими необходимыми для разведчика качествами: наблюдательностью, терпеливостью, навыком бесшумного передвижения, умением ориентироваться на местности.

Во время войсковой разведки воюющие стороны брали пленников для допросов, обыскивали мёртвых на наличие ценных сведений. Порой разведчики умудрялись заходить в тыл к противнику, где удавалось проводить диверсии. Когда не оставалось других вариантов, проходила разведка боем — навязывалась перестрелка, в ходе которой узнавалось число и расположение противников. Но чаще всего агенты просто наблюдали.

Разведчики находили достаточно скрытую позицию, с которой хорошо просматривалось вражеское расположение. Часто на такие операции брали ещё и инженеров с офицерами.

Особенно в такой разведке нуждалась артиллерия: без неё было невозможно нацелить орудия на определённое место. На русском фронте не могли так часто вести огонь по площади, как на западе, отчего тихой разведкой приходилось заниматься постоянно.

Когда наступало затишье, местность патрулировали дозоры из нескольких человек, которые следили за возможными перемещениями противника и выслеживали вражеских разведчиков.

Особо храбрые разведчики умудрялись подходить вплотную к врагу. Они по ночам в одиночку приползали к вражеским траншеям, обмазанные с ног до головы жжёной пробкой, по-тихому вырезали дозорных ножами или вырубали их дубинками. Затем они закидывали гранатами блиндажи и землянки, чтобы под устроенную суматоху вернуться к своим, запомнив в деталях неприятельские позиции.

Особо часто таким занимались во французской и итальянской армиях. Итальянцы даже выделили из таких солдат особый тип штурмовых подразделений под названием «ардити», хотя раньше они специализировались скорее на перерезании колючей проволоки пред наступлением.

Но всё же большинство разведчиков опасалось так близко приближаться к противникам и предпочитало расстреливать их с как можно более дальнего расстояния. Так в войсках начали массово появляться снайперы.

В германской армии таких солдат начали специально готовить ещё незадолго до начала войны, так что уже к 1915 году любой французский и британский боец, выбравшийся из траншеи или окопа, мог в любой момент получить пулю.

Глядя на такие успехи немцев, британцы начали готовить своих снайперов. Особых успехов добивались канадские, южноафриканские и австралийские охотники.

В Первую мировую на благо разведки массово начали применяться различные технические новинки. Чего хотя бы стоят акустические локаторы, которые использовали для обнаружения вражеских батарей.

Для слежки за артиллерией ещё использовались аэростаты. При благоприятных обстоятельствах можно было с лёгкостью вести слежку на расстоянии восьми километров от передовой.

Но наибольших успехов в разведке добилась авиация. В первые месяцы войны, когда ещё не было зенитных орудий и истребителей, а пилоты были вооружены только пистолетами и винтовками, для них царило настоящее раздолье. Многие даже дружелюбно махали встречным вражеским лётчикам.

Но и после того, как в обиход вошли средства борьбы с самолётами, они всё ещё оставались одним из главных средств для разведки местности. Практически с самого начала войны на самолётах начали устраивать камеры для съёмки — весили они всего около девяти килограмм, могли поворачиваться, делали пятьдесят снимков без перезарядки, а также отличались великолепной чёткостью фотографий.

Но всё же чуть ли не главным средством шпионажа за противником в Первую мировую было радио. И хотя оно не было в новинку ни для одной из воюющих сторон, а радиоточками были снабжены чуть ли не все мало-мальски крупные воинские части, никто в начале войне не понимал, как нужно его использовать в конфликте таких масштабов. Особенно губительно это было для восточного фронта.

В самом начале Первой мировой русские войска под командованием Ренненкампфа провели успешное наступление в Восточной Пруссии, наголову разбив немцев при Гумбиннене. Армия Самсонова должна была развить его успехи и окружить группировку немецких войск, что могло открыть русским дорогу прямиком на Берлин.

Однако возникла проблема с коммуникацией. В армии Ренненкампфа использовали новый шифр для ведения радиопереговоров — а старый повсюду уничтожили. Но в армии Самсонова всё было наоборот: новый шифр даже не успели получить. Похожая ситуация царила даже между соседними корпусами.

Проблему попытались устранить через переговоры по проложенным телефонным кабелям — но их было слишком мало. Офицеры начали обсуждать стратегические планы друг с другом через телефоны гражданских — а их, естественно, было легко прослушивать.

Радисты начали переговариваться в открытую безо всяких шифров, так что немцы могли легко перехватывать русские радиограммы и даже не утруждать себя их расшифровкой. Так германские генералы узнали обо всех передвижениях русских войск, благодаря чему сумели окружить и уничтожить армию Самсонова, а затем отбросить наступление Ренненкампфа.

После провала наступления в Восточной Пруссии русское командование 1 сентября 1914 года издало указ, обязавший всех радистов пользоваться исключительно зашифрованными сообщениями. И уже с 6 сентября приказ исполнялся по всей линии фронта.

Однако и это не помогло русской армии. Благодаря тому, что Редль был поклонником технических новинок, в австрийской разведке мастерски научились радиоперехватам.

Австрийский капитан по фамилии Покорный за четыре дня полностью расшифровал код русских, сравнивая его с более ранними незашифрованными сообщениями. К тому же он пользовался тем, что русские радисты часто помогали расшифровывать свои данные, если их просили сослуживцы. Порой сами австрийцы, притворяясь русскими, запрашивали такие расшифровки.

В октябре русские узнали о том, что их шифр рассекретили — но сменили его только в декабре. Впрочем, Покорный вместе с другими офицерами Эвиденцбюро сумел разгадать и новый вариант.

Во многом именно благодаря этому австрийская армия в Галиции сумела избежать полного разгрома.

Но Тройственному союзу на западном фронте уже не так сильно везло с радиоразведкой.

Дело в том, что французские военные создали лучшую радиослужбу в Европе. Им даже удалось подключить к делу радиоразведки Эйфелеву башню, с помощью которой они перехватили несколько немецких радиопередач во время первой битвы на Марне. После их расшифровки удалось нанести германской армии болезненный контрудар и сорвать план Шлиффена.

Затем почти четыре года время от времени французы начинали наступления по нескольким направлениям, чтобы немецкие радисты не успевали шифровать сообщения и в панике переговаривались безо всяких шифровок на простом немецком. Эти сообщения потом с лёгкостью перехватывались. К тому же немцы часто ленились переписывать стандартные формулировки вроде «потерь нет», что тоже играло на руку французским спецслужбам.

В конечном итоге французская радиоразведка позволила выиграть Первую мировую. Во время подготовки весеннего наступления в 1918 году, перед самым окончанием войны, получилось узнать направление, по которому должен был проходить главный удар германской армии. Французы вовремя укрепили этот участок между Мондидье и Компьеном, тем самым лишив немцев последних шансов на победу.

В первый же месяц войны русские моряки подбили немецкий лёгкий крейсер «Магдебург». Экипаж корабля в спешке поджёг все важные документы — но пожар потушила хлынувшая в каюты вода. Так что русским водолазам удалось достать оттуда германский морской шифр, копии которого тут же были отосланы союзникам.

В июне 1915 года англичане потопили немецкую подводную лодку у берегов графства Кент. Водолаз Эдвард Миллер сумел в неё проникнуть и вызволить оттуда планы германских минных полей и код, который использовали для связи с имперским Большим флотом открытого моря.

В том же году англичанам удалось связаться с Александром Цеком, работавшим на центральной радиостанции гражданского управления в оккупированной немцами Бельгии. Он в изолированном строго охраняемом помещении расшифровывал секретные немецкие телеграммы, которые посылали генерал-губернатору Бельгии. Расшифрованные коды он переслал в Англию, после чего его, возможно, убили сами британцы — чтобы он их не рассекретил.

Все эти коды в свою очередь отправили в «Комнату 40» — подразделение британского адмиралтейства, занимающееся созданием и декодированием шифров. В многом с помощью добытых кодов в «Комнате 40» удалось расшифровать свыше пятнадцати тысяч вражеских сообщений. Это, например, помогло устраивать успешные облавы на подводные лодки и организовать разгром немецкой флотилии в Ютландском сражении.

Но всё же главный успех британских криптографов был на политическом поприще.

В 1916 году на Ближнем Востоке британцы устроили засаду на немецкого агента Вильгельма Вассмусса. Сам разведчик успел сбежать, но всё же был вынужден оставить ящик с немецкой шифровальной книгой. Там был записан код 13040 — один из двух главных шифров, используемых германским Министерством иностранных дел для связи с германскими послами за рубежом.

При помощи этого кода и шифра с затонувшего «Магдебурга» в «Комнате 40» расшифровали переписку министра иностранных дел Германии Артура Циммермана и немецкого посла Иоганна фон Бернсдорфа в США. В ней говорилось о том, что немцы ведут переговоры с Мексикой и Японией по поводу возможного участия в войне на стороне Тройственного союза.

17 января 1917 года по дипломатическим каналам связи фон Бернсдорф передал несколько зашифрованных телеграмм Циммермана германскому послу в Мексике Генриху фон Экхарду. В них мексиканскому президенту предлагалось напасть на США и предложить союз Японии.

По утверждению министра, неограниченная подводная война в Атлантике, атака японцев со стороны Тихого океана и натиск мексиканских войск на континенте должны были сломить США. По итогам этой безусловно победоносной войны Мексике обещали передать территории Техаса, Новой Мексики и Аризоны.

К несчастью для немцев, телеграмму перехватили британцы в момент её отправки. Те не хотели раскрывать существование «Комнаты 40» — а это пришлось бы сделать во время объяснений перед американским правительством, в котором могли быть немецкие шпионы. Поэтому английским агентам в Мехико пришлось достать копии мексиканской версии телеграммы Циммермана, чтобы казалось, будто утечка произошла на мексиканской стороне.

Копию телеграммы передали американскому послу в Великобритании и уговорили его рассказать всем, что её расшифровали в Америке. Для этого Уильяму Холлу, главе Управления военно-морской разведки Великобритании, пришлось дать честное офицерское слово американскому послу, что это не британская подделка. Только после этого телеграмма отправилась к американскому Президенту.

Президент США Вудро Вильсон был взбешён полученным сообщением. До этого он долгое время придерживался политики нейтралитета и дружбы со всеми воюющими странами. И это несмотря на царившие антигерманские настроения и то, что немецкая подлодка потопила пароход «Лузитания», на котором было множество граждан США.

Так США вступила в Первую мировую на стороне Антанты.

В спешке организованные американские спецслужбы вообще не были готовы к такому развитию событий. В центральном офисе Корпуса разведывательной полиции, предка современного ЦРУ, было всего три человека: секретарь и два офицера. Правительство выделило своим разведчикам смехотворную сумму для создания агентурной сети в Европе. Только благодаря французскому «Второму бюро» и пожертвованиям американских генералов удалось кое-как начать работу.

С помощью своих французских и английских коллег американские разведчики быстро вошли в курс дела. Через шестнадцать месяцев во Франции было уже полторы тысячи сотрудников разведывательной службы США.

Американцам даже удалось за полтора года участия в войне провернуть одну хитроумную операцию, которую прозвали «эльзасской хитростью» .

В августе 1918-го американцы планировали массированное наступление в Аргоннах у Сан-Миеля, а затем в районе Мааса. А их разведка решила сделать вид, будто наступление будет совершенно в другом направлении — в Эльзасе.

Полковник Конджер начал писать генералу Першингу письмо, связанное с будущим наступлением в Эльзасе — но якобы передумал, смял его и выкинул в мусорную урну в отеле. Как и предполагалось, отель кишел шпионами — вскоре письмо оттуда исчезло.

Капитан Адамс, также участвовавший в шпионской операции, пригласил к себе проституток, которые явно работали на немецкую разведку. Напившись, он начал им красочно на нескольких языках рассказывать о наступлении в Эльзасе.

Подполковник Брукс пригласил большую группу журналистов в Бельфор, располагавшийся в Эльзасе, и наплёл им там о готовящемся наступлении, которое должно начаться неподалёку.

Немецкая шпионка по кличке «Беладонна» опоила в Швейцарии американского офицера и нашла у него бумаги, связанные с эльзасским наступлением.

Разведчики массово покупали все карты и книги про Эльзас, интересовались географией региона, зарисовывали железнодорожные ветки оттуда. Всех солдат, владевших эльзасским наречием собирали в одном месте. Готовили пропагандистские материалы для эльзасцев. Американские солдаты изображали бурную деятельность в эльзасских траншеях.

В итоге немцы клюнули на это всё и действительно подумали, что им придётся укрепить оборону именно в Эльзасе. Американцы этим воспользовались и с успехом пошли в прорыв в Аргонском лесу.

Бельгийская армия мало что могла противопоставить немецкой военной машине, поэтому страну оккупировали в самом начале войны. По всей Бельгии царили грабежи, убийства и прочий беспредел. Бельгийцев, естественно, такая ситуация не устраивала.Так что при поддержке англичан начали формироваться партизанские отряды, диверсионные группы и шпионские ячейки.

Но действительно рабочую разведывательную организацию бельгийцы сумели организовать только в 1916 году. Инженер Деве, профессор физических наук Шовен и священник Дез-Оней создали «Службу Мишлена» — в честь назойливой довоенной рекламы шин «Мишлен».

Главой контрразведки «Службы Мишлена» был Александр Нежан, начальник бельгийской полиции в Льеже, знавший в лицо всех немецких агентов. В переговорах со своим куратором из английской армии Генри Ландау они настойчиво именовали себя разведчиками, а не шпионами, и всё пытались выбить для всех участников «Службы» воинские звания — даже женщинам.

Вскоре организация сменила своё называние на «Б. 129» — а потом и вовсе назвалась «Белой дамой».

В рядах «Белой дамы» было 1048 человек. Все они приносили присягу и получали особый значок, который должны были закопать до конца войны, чтобы потом подтвердить свою принадлежность к организации. Они обязались не принимать участия в другой подрывной деятельностью и во всём подчиняться своим начальникам. Каждый член организации должен был знать только то, что было непосредственно связано с его деятельностью в «Белой даме».

Главной целью «Белой дамы» была слежка за военными поездами на территории Бельгии и оккупированной Франции. По количеству поездов узнавали количество перебрасываемых немцами войск. К примеру, одну дивизию перевозили от сорока до пятидесяти двух поездов. По их внешнему виду можно было определить тип перевозимых подразделений: пехотные, кавалерийские и артиллерийские.

Все разведданные передавались секретарям «Белой дамы». Существовало масса способов, как это происходило. Многие насыпали в полость ручки метлы цикорий, фасоль и кофейные зерна для обозначения количества кавалерии, пехоты и пушек — и затем передавали метлу по цепочке в штаб.

Более детальные данные записывались на небольших листочках папиросной бумаги мелким почерком при помощи лупы. Агент Поль Бернар мог записать на почтовой марке полторы тысячи слов. Эти бумажки либо засовывались в полости тела, либо скручивали в сигареты — чтобы их в случае чего легко уничтожить.

Главной проблемой была переброска данных в нейтральные Нидерланды английским разведчикам. Немцы на всём протяжении бельгийско-нидерландской границы установили мощную охрану: они даже протянули проволоку, на которую регулярно поступали разряды тока смертельной силы.

В 1917 году для облегчения пересылки сообщений через линию фронта и погранпункты французы и британцы за раз массово сбросили с самолётов в оккупированные немцами земли сначала несколько сотен радиоточек с подробными инструкциями по эксплуатации, а затем спустили на воздушных шарах пару тысяч голубей.

Но всё же гораздо чаще «Белая дама» пользовалась услугами контрабандистов, среди которых особо успешным был Тильман: он за раз перевозил огромные стопки разведданных, а раскрыли его только накануне перемирия. Контрабандисты особо любили использовать лодки, на которых спокойно перемещались чуть ли не до линии фронта.

Порой через границу с Нидерландами пытались перебраться английские агенты. Сперва они пробовали перелезть через проволоку, когда та была не под напряжением — но регулярно гибли из-за этого. Поэтому они начали носить специальные чёрные прорезиненные костюмы, чтобы можно было спокойно перебираться в Нидерланды ночью.

По итогу «Белая дама» предоставила Антанте огромное количество достоверной информации, что сыграло немалую роль в войне. Организацию так и не рассекретили, а из всех её членов расстреляли только двоих.

Первая мировая доказала техническое отставание Антанты от немцев. По ходу войны ей даже пришлось через третьи страны узнавать секреты изготовления некоторых видов краски, которые производили только в Германии.

Некоторые разработки так и остались секретом для союзников. Например, шпионы так и не смогли узнать, как собирались немецкие цеппелины: их строили с применением дюралюминия, который никто, кроме немцев, вообще не знал, как производить.

Но всё же французы и англичане неплохо преуспели в промышленном шпионаже в те годы.

Для передачи секретных сообщений немцы начали производить симпатические чернила, которые можно было проявить только после обработки бумаги особым составом. Одним из таких веществ были чернила серии «F», которые выдавались за отличное средство от бородавок, содержащее серебро.

Но секрет этих чернил раскрыли, что помогло уничтожить целую группу шпионов в США. Кроме того, на Западе научились проявлять любые подобные чернила парами йода.

Немцы писали свои сообщения на старых журналах, которые затем продавали в букинистические магазины. Американцы прознали про это и начали массово проверять журналы парами йода на наличие невидимых чернил. Они быстро обнаружили полторы тысячи таких «сборников», что позволило рассекретить почти всех немецких шпионов в США.

Многие промышленные секреты немцы хранили в сейфах — вот только на Антанту работал Батист Травай, гениальный взломщик, который в Швейцарии обучал французских агентов своему ремеслу. Жертвами его учеников были многие десятки германских и австрийских промышленников.

Одну из самых дерзких операций провёл Шарль Люсьето — французский агент, настолько засекреченный, что даже его фотографий ни у кого не было.

Во время начала немецких химических атак Люсьето узнавал характеристики химического оружия в предприятии по производству соды в Мангейме и в анилиновой фабрике в Бадене. Без этих знаний было бы крайне сложно создавать противогазы для войск Антанты.

Как-то раз он проследил передвижение цистерн по железным дорогам до громадного завода Круппа, в которых, судя по повышенной активности контрразведки, производилось нечто сверхсекретное.

Шарль Люсьето прикинулся патриотичным контуженным фронтовиком-отпускником, что постоянно ходит в пивные. Там он познакомился со стареющим полицейским из охраны завода. Однажды во время разговора с ним тот проговорился, что завод делает химические снаряды. Люсьето сказал ему, что это невозможно: «Эти полые снаряды взорвались бы ещё до вылета из пушки». Так завязался спор. В итоге они заключили пари на две тысячи дойчмарок: охранник обязался показать действие химических снарядов на практике.

Через пару дней охранник провёл Шарля прямо в кусты возле испытательного полигона. За испытаниями нового оружия наблюдал даже кайзер Германии Вильгельм II. Потом разведчик долго сокрушался, что в тот момент с ним не было хотя бы револьвера — он мог запросто застрелить кайзера и изменить ход всей войны.

Как и говорил охранник, химические снаряды работали: из двух орудий расстреляли стадо овец, которое тут же полегло в отравляющих парах.

Люсьето, после того, как отдал две тысячи марок, изобразил приступ гордости за германскую армию. Затем он спросил, может ли он забрать на память о таком памятном событии осколок снаряда? На что охранник сказал, чтобы его новый друг не волновался: он сам его принесёт.

Во Франции профессор Эдмон Бейль в этом осколке сумел обнаружить сверхсекретный немецкий газ — трихлорметиловый эфир хлоругольной кислоты. На основе полученных данных были доработаны фильтры в противогазах Антанты.

Но всё же королём промышленного шпионажа в ту эпоху был промышленник-оружейник Василий Захарофф, владевший компанией Vickers Limited. В Европе его знали под многими прозвищами: «международный человек-загадка», «торговец смертью», «европейский призрак». Немало способствовала такой репутации личная армия шпионов, которую он называл «Сетью ZZ».

Ещё до войны он разузнал многие промышленные тайны и сорвал немало сделок своих конкурентов. Когда Хайрем Максим, другой известный оружейник, пытался продать большую партию своих пулемётов, то где бы он не демонстрировал их, всюду их портили, а стрелков усыпляли, спаивали, а то и убивали.

Василий Захарофф в совершенстве овладел искусством взяточничества. Несмотря на свою пугающую репутацию, он с лёгкостью добился звания рыцаря в Великобритании и командора Ордена Почётного легиона во Франции. Захарофф мог прямо при полицейских дать явную взятку российскому чиновнику так, чтобы к нему не было никаких претензий: он спорил, что сейчас четверг, хотя была среда — и «проигрывал» спор, отдавая чиновнику десять тысяч рублей.

Во время Первой мировой Захарофф продал огромное количество оружия Антанте. В то же самое время он продавал немцам топливо для подводных лодок через Испанию.

Когда началась Первая мировая, греческий король поддерживал Германию и подумывал вступить в войну на её стороне. Но это не устраивало Захароффа: тогда бы Антанта не позволила ему в полной мере продавать оружие грекам.

Тогда Захарофф учредил в Греции собственное информационное агенство, которое вело бесконечную пропаганду за Антанту и против короля. Из-за этого спустя три месяца в Греции вспыхнуло восстание. Не без помощи взяток Захароффа и вмешательства «Сети ZZ» короля сместили, а Греция вступила в Первую мировую и заказала большие поставки оружия у Vickers.

Даже как-то странно, что при наличии в ту эпоху такого человека, как Василий Захарофф, главным злодеем будущего «King’s Man: Начало» решили сделать не его, а Распутина.

Разведка в Первую мировую с успехом проводила и пропагандистские операции.

Перед наступлением при Капоретто австрийские шпионы собрали все возможные сведения о положении в Северной Италии. А дела там шли прескверно: в городах бастовали рабочие. Причём во многих из них, как, например, в Турине, демонстрантов приходилось расстреливать. Но в итальянских газетах об этом не печатали: цензоры считали, что такие сообщения подорвут боевой дух войск.

Австрийцы решили воспользоваться ситуацией. Они разузнали все мельчайшие подробности тех митингов, записали имена всех погибших и раненых. И всё это, смакуя детали, опубликовали в поддельных газетах, которые копировали все главные итальянские издания.

Поддельные газеты массово наштамповали на австрийских типографиях, загрузили ими до отказа самолёты и сбросили на итальянскую армию. Так как там была написана правда, в которую трудно не поверить, итальянские солдаты начали бунтовать и отказывались продолжать сражаться.

В ходе успешного австрийского наступления итальянцы потеряли десять тысяч человек убитыми и двести пятьдесят тысяч пленными, а из армии к тому же дезертировало свыше трёхсот тысяч бойцов.

Правда, и итальянцы использовали газеты против Австро-Венгрии. Почти до самого конца войны итальянские шпионы передавали секретные сообщения через рекламу в газетах. Агенты, используя метеорологические сводки и объявления о свадьбах, фельетоны и рекламные объявления, зашифровывали перемещения австрийских армий.

Английские разведчики тоже были неравнодушны к газетам.

Джон Чартерис, служивший тогда в британской разведке, в целях пропаганды взял две фотографии, сделанные в прифронтовой зоне — и слегка изменил их названия. На одной фотографии был запечатлён поезд, вёзший тела мёртвых немецких солдат для погребения, на другой — поезд, отвозивший лошадиные трупы на переработку. Чартерис просто совместил две надписи, чтобы получилась так, будто немецких солдат везут на переработку.

Получившийся снимок отправили для публикации в шанхайских газетах. Он настолько всколыхнул китайское общество, что китайское правительство публично выразило ужас по поводу таких порядков в Германии и во многом из-за этого объявило ей войну.

Эту историю продолжали развивать и в Англии. Разведчики взяли немецкую статью Карла Роснера о том, что он чувствовал «запах будто бы жжёной извести» вблизи фабрики по переработки туш животных — и перевели в таком контексте, будто бы шла речь о фабрике по переработке людей. Затем майор Хью Поллард от лица анонимного источника описал в ужасающих деталях процесс переработки людей.

Вскоре об этом наперебой рассказывала вся англоязычная пресса, демонизируя образ противника. Официальную ноту протеста от германского правительства по поводу таких ужасных слухов все проигнорировали.

Маргарета Гертруда Зелле, больше известная под своим псевдонимом Мата Хари — самая знаменитая шпионка в истории. Но её слава довольно сомнительна.

В начале XX века она добилась огромной популярности в Париже благодаря своим восточным танцам, которым обучилась в Индонезии. Правда, скорее не из-за своих танцевальных умений, а в силу популярности всего восточного и той особенности, что она во время многих своих танцев раздевалась донага. Можно сказать, что Мата Хари была первой стриптизёршей в Европе.

Помимо всего прочего, Мата Хари была любовницей многих влиятельных европейских военных, банкиров и политиков, в обществе которых постоянно кутила.

После начала Первой мировой Мата Хари, как подданная нейтральных Нидерландов, получила возможность ездить из Франции к себе на родину через Испанию. В какой-то момент в Испании её приметили немецкие спецслужбы — и предложили сотрудничество. Неизвестно зачем, но Мата Хари согласилась с этим предложением. Ей дали пару мелких поручений, которые она, скорее всего, так и не исполнила.

«Второе бюро» на основании ряда слухов предположило, что Мата Хари может быть немецким агентом. Но чтобы отмести все эти россказни о себе, она самолично явилась к французским разведчикам и предложила им свои услуги в качестве шпиона.

Ещё до того, как получить какие-либо задания от французов, Мата Хари рассказала англичанам в Нидерландах о своём статусе агента французских секретных служб. «Второе бюро» начало относиться к ней с ещё большим подозрением.

Некоторое время спустя французские радисты перехватили сообщение о том, что некая шпионка под кодовым именем Н-21 должна вот-вот приехать в Париж через Мадрид. Мата Хари подходила к такому описанию, так что весной 1917 года её арестовали. В тюрьме Мата Хари созналась в том, что она — двойной агент.

Как и многие судебные процессы над шпионами в ту эпоху, важность этого дела сильно раздули. Государственный обвинитель Андре Морне вообще заявил, что «Вред, который нанесла эта женщина, неописуем». В прессе на неё и вовсе свесили чуть ли не все неудачи французской армии в последнее время.

15 октября 1917 года Мату Хари расстреляли по законам военного времени. Перед казнью она отказалась надевать повязку на глаза и на прощанье послала воздушный поцелуй расстрельной команде.

Существуют версии, по которым Мата Хари была важной шпионкой, имела большие связи во французских верхах, проходила подготовку в специализированной школе разведчиков и вообще была ключевым курьером в немецкой агентурной сети. Но всё же подавляющее большинство исследователей склоняется к мнению о том, что шпионская слава Маты Хари тотально преувеличена.

Но не стоит забывать и о других шпионках Первой мировой.

Самой известной английской разведчицей тех лет была медсестра Эдит Кэвелл. С 1907 года она заведовала школой медсестёр в Брюсселе. Так что в самом начале войны оказалась глубоко в тылу врага и преобразовала свою школу в госпиталь Красного Креста, где заботилась обо всех раненых.

Но она понимала, что раненных бойцов Антанты после лечения ждут немецкие лагеря военнопленных, которые многие из них попросту не переживут. Поэтому она создала подпольную организацию, что скрывала раненых солдат союзных армий, выдавала им фальшивые документы и отправляла в Нидерланды.

Так продолжалось почти год, за который удалось спасти около двухсот солдат. В итоге немцы раскрыли организацию, арестовали Эдит Кэвелл — а затем и расстреляли.

Настоящее имя Анны Ревельской так и остаётся загадкой, а из её прошлого известно только то, что она окончила гимназию и была из обеспеченной русской семьи, владевшей несколькими имениями в Прибалтике. А вот что действительно известно, так это то, что она — один из самых результативных шпионов Первой мировой.

Во время отступления на восточном фронте русская армия оставляла в городах «спящих» агентов, которые должны были действовать в случае прихода немцев. В портовом городке Либава одним из таких агентов была Анна Ревельская, которая для виду устроилась на работу в местном кафе под именем Клары Изельгоф.

Когда немцы заняли Либаву, Анна познакомилась в кафе, где работала, с Куртом Бремерманом, унтер-офицером германской Балтийской эскадры. Девушка покорила его своими манерами и внешностью.

Когда они начали встречаться у неё в квартире, Анна рассказала Курту душещипательную историю о том, как её раньше бросил русский офицер, который служил в береговой обороне. А потом она отдала немцу портфель, который якобы в спешке оставил её бывший возлюбленный.

Там Курт обнаружил множество секретных документов и карт, показывавших всю оборону Рижского и Финского заливов. В том числе и детальные обозначения минных заграждений с безопасными путями для их преодоления. Обрадованный находкой, Курт Бремерман принёс бумаги своему флотскому начальству.

Решив воспользоваться неожиданным преимуществом, 10-я немецкая эскадра пошла в атаку по открывшимся русским позициям. Для проверки безопасности пути от мин немцы отправили два эсминца — те вернулись в целости и сохранности.

Но это обернулось ловушкой — никакого безопасного пути на самом деле не было. После первых взорванных минами судов эскадра в панике попыталась вернуться тем же путём — но всё без толку. Так за день Германия лишилась чуть ли не одной восьмой своего флота.

А пока гибла немецкая эскадра, Анну Ревельскую эвакуировала из города русская подводная лодка «Пантера».

Барон Макс фон Оппенгейм был одним из главных авторов немецкой политики в отношении Ближнего Востока.

Он, как выдающийся востоковед своего времени, предлагал кайзеру идею вдохновить арабов на джихад против колонизаторов-неверных, чтобы выбить британцев с Ближнего Востока. Тем более, что в союзниках Германии и так уже была мусульманская Османская империя, что должно было только помочь делу.

Так что в начале войны немцы послали множество миссий в Афганистан, Иран, Палестину и Синай. Экспедицию в Аравию возглавил сам Макс фон Оппенгейм, привезший с собой массу пропагандистских листовок.

Хоть арабы встретили фон Оппенгейма со всеми почестями и с большими благодарностями приняли все его подарки, но идеи джихада им были малоинтересны. Британцы предложили им кое-что куда более выгодное — независимость от Турции.

Раздосадованный Макс фон Оппенгейм отправился в Палестину, где продолжил пропагандировать идеи джихада среди мусульман.

В 1914 году фон Оппенгейм отправил агента Фрица Клейна в Кербелу на встречу с шиитским духовенством, чтобы попытаться предложить им идею джихада. Фрица сопровождали ещё шестьдесят девять человек: археологи, инженеры, торговцы и филологи — но при этом все они были ещё и авантюристами.

Хотя они стали первыми европейцами, которых пустили в Кербелу за многие сотни лет, их миссия провалилась: шииты не хотели воевать за немцев, заключивших союз с турками-суннитами. Да и Германия не могла заплатить им ту сумму, которую требовали шииты.

Однако на этом приключения Фрица не закончилась: он вместе со своим отрядом и тремястами австрийцами, которых вызволил из русского плена, начал подрывать английские нефтепроводы в Ираке. С переменным успехом это продолжалось до 1916 года, когда экспедицию отозвали в Германию.

Куда больших успехов успехов добился другой немецкий агент— Вильгельм Вассмусс.

Накануне Первой мировой Германия направила его с огромным количеством золота на Ближний Восток, чтобы он настроил иранские племена против британцев. Дело в том, что Иран фактически поделили между собой Великобритания и Россия: юг принадлежал британцам, север — русским, а посередине была нейтральная территория, в которую на тот момент вторглись британцы.

Когда началась война, немецкое командование потребовало своего агента вернуться домой: никто в армии не верил, что вообще возможно почти в одиночку устроить войну против Антанты в Иране. Но Вассмусс сумел убедить начальство, что сумеет справиться с этой задачей.

Благодаря отличному знанию фарси и тангистанского диалекта, Вассмусс быстро познакомился практически со всеми иранскими племенами. С помощью золота и своих ораторских способностей он расположил их к себе. А после того, как Вассмусс заставил думать лидеров племён, что британцы намерены разрушить многие мусульманские святыни в стране, он сумел переманить их на свою сторону.

Через пару месяцев Вассмусс, используя ум, хитрость и харизму, сколотил мощное войско из иранцев — а потом ещё и из афганцев, к которым он тоже сумел втереться в доверие. Со своей небольшой армией он наводил ужас на всех британцев от Ирака до Афганистана.

Вскоре многие иранцы уже начали видеть в Вассмуссе нечто вроде полубога.

Чтобы закрепить своё положение в иранском обществе, Вильгельм Вассмусс женился на дочке одного из самых влиятельных иранских военачальников. Его свадьба превратилась в самое масштабное и обсуждаемое событие во всём Ближнем Востоке на долгие месяцы.

Многие приглашённые гости на свадьбе в итоге стали частью его личной секретной службы под названием «Десять тысяч глаз». С их помощью он развернул пропагандистскую кампанию таких масштабов, что агентов Вассмусса можно было встретить даже в самом центре Индии.

Британцы были в ужасе от подобных успехов. Они постоянно отправляли военные экспедиции за неуловимым немцем — но благодаря обширной агентурной сети он знал обо всех их передвижениях и быстро скрывался. За его голову даже назначили астрономическую сумму, эквивалентную пятистам тысячам долларов — но и это было без толку.

Однако на фоне неудач Германской империи на войне успехи Вассмусса не могли продолжаться вечно. У немецкого агента почти не осталось золота, а иранцы перестали верить в скорую победу.

Но даже в такой ситуации Вассмусс представлял огромную угрозу для англичан на Ближнем Востоке. В 1918 году со стороны Персидского залива на него направилась стотысячная британская армия.

С такой армадой Вассмусс бороться просто не мог. Поэтому он попытался сбежать в Турцию — где его и перехватили британцы. Они были на него настолько злы, что продержали в плену ещё два года, несмотря на окончание войны.

Но всё же самым легендарным агентом европейской страны на Ближнем Востоке был Томас Эдвард Лоуренс, которого все знают по имени Лоуренс Аравийский.

Его первым заданием в той местности были переговоры c турецкими войсками, окружившими британский гарнизон в городке Куте, что в Месопотамии. По плану командования, турецкий генерал должен был согласиться на выкуп в один миллион фунтов стерлингов (титаническую сумму по тем временам), чтобы добиться почетной капитуляции осаждённого гарнизона.

Однако генерал не взял денег, так что переговоры провалились. Но следующие задание Лоуренса прошло гораздо успешней.

В 1916 году шериф Мекки, Хусейн ибн Али аль-Хашими, взбунтовался против турецкого владычества. Томас Лоуренс вместе с несколькими британскими офицерами, благодаря связям в секретных антитурецких организациях Ах’аб и Фет’ах, уверил его в том, что арабской борьбе за независимость помогут британцы.

В Аравии Лоуренс объединил разрозненные арабские племена и организовал из них небольшое войско — которое благодаря своей мобильности с лёгкостью разрушало все турецкие линии снабжения и связи. Турки ничего не смогли сделать в ответ.

В отсутствии снабжения турецкие города капитулировали один за другим. 6 июля 1917 года арабское войско уже взяло Акабу — ключевую крепость у берегов Красного моря.

В сентябре 1918-го арабы окончательно выгнали турков из Палестины и вошли в Дамаск — и на этом их победы закончились. Вожди различных кланов и племён окончательно переругались друг с другом, в то время как британцы предлагали им всё более и более невыгодные условия по послевоенному обустройству Ближнего Востока.

Дать какую-то однозначную оценку личности Лоуренса Аравийского довольно сложно — вокруг него сложилось слишком много разных мифов, причём многие он распространил сам.

К примеру, он утверждал, что получил на войне тридцать два ранения, хотя многие говорят, что в сражениях он практически никогда не участвовал. Он заявлял, что искренне болел за единое арабское государство — но при этом он не мог не знать о планах Британской империи на Ближний Восток, который в любом случае превратили бы в лоскутное одеяло.

Быт разведчиков во времена Первой мировой войны слабо походил на то, как нынче в поп-культуре изображают деятельность секретных агентов. Однако именно тогда и начал формировался всем нам знакомый образ секретного агента.

До самого начала войны шпионов даже своих стран воспринимали скорее как отрицательных персонажей. А после войны многие разведчики, заслуги которых официально признали, опубликовали свои мемуары, позволившие писателям взглянуть на шпионаж несколько иначе.

#истории #лонг #золотойфонд