«Потусторонним вход воспрещён»: современное городское фэнтези о Санкт-Петербурге
В этом году Санкт-Петербург отпразднует свой 322-й день рождения. В масштабах человеческой жизни звучит внушительно, хотя среди российских городов легко отыщутся и те, кто похвастается гораздо более продолжительной историей.
Но тем не менее Петербург со дня основания будто магнитом притягивает к себе внимание, значимые для государства события и прославленных деятелей разных сфер жизни.
«Колыбель революций», «культурная столица», «город белых ночей», «северная жемчужина» — вот лишь малая часть названий, которыми одаривали город на протяжении трёх веков. Неудивительно, что и народным творчеством в виде мистических легенд Петербург, точно наделённый магической силой влюблять в себя или навек отталкивать, за это время оброс внушительно.
Есть сюжеты, возвращающие к жутковатым поверьям о строительстве «города на болоте»: о неупокоенных душах рабочих, на костях которых якобы стоят современные здания.
Есть истории поновее: о группе андеграундных художников, в конце девяностых установивших огромное грифонье яйцо на знаменитой Башне во дворе аптеки на Васильевском острове.
Но, помимо стандартных туристических баек-завлекалок — «7 июля ровно в 19:00 загадайте желание на Семимостье, потрите лапу льва с Банковского моста или киньте монетку в Чижика-Пыжика», — есть истории, которые открываются не всем, не всегда и далеко на сразу.
Именно этому необычному и разнообразному наследию Петербурга посвящён фэнтезийный роман-квест «Потусторонним вход воспрещён».
Идея книги возникла из случайной мысли: «А что, если принять за правду все мистические сказания о городе и попытаться встроить их в реальную историческую канву? Сохранит ли Петербург целостность? Что нового приобретёт в своём образе, а что, быть может, утратит?»
Так в мире романа при императоре Александре Втором появилось Главное Потустороннее управление (позднее НИИ Гипотетической Истории), призванное защитить быт и умы горожан от влияния потусторонних сил, издревле существовавших на берегах Невы.
Затем на страницы проник городской фольклор: начиная от самых популярных, охотно тиражируемых в статьях и блогах легенд о призраках Распутина, Софьи Перовской, Павла Первого и других исторических личностей и заканчивая малоизвестными, буквально вычлененными из прошлого отдельных домов или улиц странными происшествиями (как покрытая старинными надгробиями Большая Конюшенная улица).
Потом вместе с грустной судьбой Евдокии Лопухиной в тексте проросли темы любви, призвания, самопожертвования, семьи и памяти. И все магические передряги, в которые попадают герои, наконец обрели глубину, смысл и общую цель.
— Евдокия Лопухина? — оживился Вася. — Она была последней русской царицей, после неё правили лишь иностранки. Судьба у неё сложилась незавидная. Пётр не любил первую жену, быстро женился второй раз на Екатерине и сделал её своей императрицей, а Евдокию отправил в монастырь. Говорят, Лопухина перед отправкой в келью бросила такие слова: «Месту сему быть пусту!»
Вообще, если рассматривать сюжет «Потусторонним вход воспрещён» как некий слоёный пирог, с которым сравнивает наш мир Ярослав — сотрудник НИИ ГИИС, — текст тоже можно читать на разных уровнях.
Самый верхний «слой» — бодрый городской детектив с непредсказуемой развязкой, динамичным сюжетом и лихо вплетёнными в повествование фактами о Петербурге.Копнуть глубже, и вскроется болезненная тема быстротечности времени и недолговечности человеческой памяти, тревожащая героев книги.
Именно Время и Память рождают второй смысловой слой, на котором известный аптекарь середины XIX века Вильгельм Пель стремится не просто лечить горожан (что ему с успехом удаётся), но и пробует с помощью алхимии вернуть с изнанки бытия забытые вехи истории.Если на секунду взять и «выключить» волшебство в романе, мы увидим, как герои разных возрастов и профессий — будь то историки, художники, фармацевты, преподаватели, биохимики, директора институтов и просто студенты — пытаются найти опору в шумном быте северного мегаполиса, поддавшись стремлению стать полностью независимыми, или же опереться на прошлое семьи, призвание, традиции или просто своих близких.
А городские легенды, вроде мрачной ротонды масонов в одной из парадных, подземных тоннелей между островами, оживших каменных скульптур или древних духов, — всего лишь удобный и увлекательный способ поговорить о волнующем и важном.