Южная Мангазея. Киор Янев

Киор Янев — один из немногих уникальных авторов, что творят в мистико-эзотерическом ключе, деконструируя нашу историю и мифологию и переосмысляя их.

«Южная Мангазея» - роман, наследующий традиции Набокова и Булгакова. Янев привлекает эзотерику, попутно издеваясь над ней и сатиризируя в духе «Мастера и Маргариты». Третий глаз, гармония сфер, энергетические тела — всё это знакомо по трендам нулевых и девяностых, когда активно увлекались Шамбалой, самати, историями об откровениях ангелов и читали популярную эзотерику. Но было бы слишком просто, если б роман был только об этом. Произведение Янева — это историческая фантасмагория-игра, переосмысление нашей истории. Как тут не вспомнить Владимира Шарова. Но, если Шаров, когда писал о воскрешении, брал за базу идеи Фёдорова и привекал религиозно-философские идеи, Янев идёт по пути мистико-мифологическому. Он описывает мир, где присутствуют бессмертные Боги в виде небесных канатоходцев, энергетические вурдалаки (хычи), питающиеся чувствами людей (как тут не вспомнить вампирскую дилогию Пелевина). Чёрные яйца двухкопчиковых женщин, из которых рождаются бессмертные — отсылка к Сорокину. И, конечно, так как Янев — синефил, в каждой точке описываемого времени присутствуют инфернальные женщины (отсылка к немецким экспрессионистам 20-х) — будь то русалка Сольмеке, воскресшая Азеб Васильчикова (жена Ивана Грозного), Клара Айгуль или клофелинщица-студентка Черенкова, пытающаяся блюсти свою девственность (а это тоже один из эзотерико-мистических концептов).

По сюжету некий студент Ян попадает в водоворот мистических событий, оказавшись заложником своих любовных переживаний и перешедший дорогу преподавателю. Но постепенно повествование обрастает флэшбеками в прошлое, где раскрываются истории женщин, в той или иной мере связанных с героем и их мистическая природа, и главная линия уже перестает иметь значение, волшебный мир Янева становится интересен сам по себе. Обзоры фильмов Черенковой в конце лишь дополняют мистико-эзотерический концепт произведения (хотя их могло бы быть и поменьше, достаточно было оставить немецких экспрессионистов и Набокова). Не стоит искать глубокую философию в романе, для Янева больше важен игровой элемент и он скорее ближе к мистикам и сатирикам, чем к увлеченным мессианством авторам. Но с точки зрения языка и цельности волшебного мира трудно подыскать аналог.