Буддизм, зомби и видеоигры

Обсуждение игр и реинкарнации с монахами монастыря Чеди Луанг в городе Чиангмай.

Перевод материала VICE

От переводчика: Я не согласен с некоторыми моментами в оригинальном тексте, но для меня, как человека практикующего медитацию чисто с «научной» стороны и чуждого любой религии (кроме попкультуры) — это был интересный эксперимент (например параллели респауна и реинакрнации). Надеюсь для вас тоже. Играйте во что хотите, сколько хотите, только делайте это осознанно.

P.S.: Или не делайте — я вам не мама.

Зомби поднимается из могилы. Иссохшие руки запутались в проводах клавиатур и ноутбуков, тянущих его к земле. Запавшие глаза и желтые зубы направлены на тебя.

Этот зомби только часть плаката, висящего в Тюа-Мот-Кот, буддистском храме в Ханое. Разбитый на панели, как книга комиксов, баннер изображает кармические последствия различных действий. Люди, высмеивающие Будду сходят с ума. Тот, кто усердно работает, перерождается в лучших условиях.

А зомби? Он нарисован в паре с группой геймеров в интернет-кафе, орущих на экран компьютера.

«Тратишь время играя в игры», предупреждает плакат, «Едва перерожден в человеческую жизнь.»

Игровые журналисты серьезно изучили реакцию христианства на игры — от религиозных разработчиков, работающих в индустрии, до евангелических групп, которые осуждают их как орудие Сатаны. Но тому, как другие вероисповедания взаимодействуют и, иногда, сталкиваются с видеоиграми, было уделено меньше внимания.

Это странно. В конце концов, игры — глобальный феномен. Много путешествуя по Азии, я ещё не нашел страны, где игры не оставили свой отпечаток. Я говорил про Overwatch с гидом во Вьетнаме, смотрел как в Таиланде монахи-послушники играют в Candy Crush. В Намче-Базаре, поселке стоящем на высоте 3440 метров над уровнем моря в Непальском регионе Кхумбу, я встретил молодого человека, который играл в Clash of Clans. Мобильные игры отлично сочетаются с жизнью, проводимой между горными деревнями.

Плакат был первым случаем, когда я увидел здесь негативную религиозную реакцию на видеоигры. Заинтригованный, я начал «копать», читая в интернете комментарии про «смартфонозависимых» монахов, читал интервью с Гьялва Кармапа (Karmapa Lama) — вторым по рангу Ламой в тибетском буддизме и заядлого игрока в шутеры.

Ничего из этого не объяснило мне, как видеоигры сочетаются с буддизмом. Насколько сильна негативная реакция? Была ли действительно монашеская эпидемия зависимости от смартфонов? Поменял ли опыт игры то, как эти начинающие религиозные деятели смотрят на Восьмеричный Путь?

Я отправился за ответами в храм Чеди Луанг, который находится в городе Чиангмай, в Таиланде.

Храм — историческое место, ему больше семисот лет. Основа для возвышенного, пирамидообразного здания была заложена в 1300-х, но землетрясение в 1545 году снесло верхнюю половину, оставив живописные руины. Несмотря на то, что дни былой славы уже давно позади, Чеди Луанг остается одним из крупнейших храмов во втором по величине городе Таиланда. Новые пристройки стали центром для поклонения, изучения и распространения учений буддизма. Каждый день храм принимает у себя программу «Разговор с монахом». Иностранцы могут задавать вопросы про Буддизм, а монахи могут практиковать английский с носителями языка.

В течение следующих двух дней, я поговорил с тремя людьми в разных стадиях монашества — с монахом, послушником и бывшим монахом о том, как видеоигры пересекаются со стилем жизни человека, посвятившего себя Буддизму.

Я ожидал нежелания говорить про игры. Вместо этого увидел трех людей с глубокими, взвешенными мнениями о месте учения Будды в мире технологий и, о том, как наша эра взаимосвязи влияет на их попытки жить в осознанности и медитации.

«Видеоигры отвлекают младших монахов, они создают проблемы», отвечает Вираюф Понгсири (Veerayuth Pongsiri), бывший монах, который продолжает служить в храме как мирянин. Он говорит, что играют в основном послушники. В этом есть смысл, учитывая что послушники часто начинают монашескую жизнь ещё детьми, в возрасте от семи до девятнадцати лет. Как у многих молодых людей, у них проблемы с контролем импульсов. «Иногда им десять лет и они недостаточно зрелые.»

Для Понгсири, эпидемия послушников, слишком много играющих в игры, более чем реальна. Но вместо риска кармического наказания, как на том Вьетнамском плакате, он видит это скорее как угрозу для их обучения.

«Этот период монашества — их время для занятий медитацией», говорит он. «Если младшие монахи уделяют игре два часа в день или пять часов, это отнимает время на изучение буддизма. Они не могут правильно распределить время.»

Впрочем, Понгсири также выделяет что это может быть проблемой убеждений. Монашество в Таиланде не пожизненное обязательство. На самом деле, большинство новичков в конечном счете уйдут. Многие из них — особенно мальчики из деревень — приходят, потому что это их шанс получить образование. Для талантливых учеников монашество может открыть путь к степени магистра или кандидата наук, не только в изучении буддизма, но также в английском. Такие послушники, говорит он, больше заинтересованы в практической пользе жизни в храме, чем в каком-либо религиозном опыте.

«Они немного изучают Будду. Они используют буддизм, как лестницу к другому образованию», говорит он. «Они проводят песнопения и сидячую медитацию, но не понимают.» Такие послушники, заявляет он, скорее всего поддадутся искушению и включат между уроками Realm of Valor.

Понгсири не против игр. Более того, он считает, что играть для монахов — абсолютно нормально. Игры могут расслаблять, и даже быть на пользу — они позволяют им общаться с молодежью за границами монастыря.

«Я считаю, что если послушник играет по часу в день, это нормально», говорит он. «Но только час. А ты что думаешь?».

Напротив него за столом сидит Трипхоп Суттарчай (Triphop Suttarchai). Послушник в длинной робе покачивает головой в «более или менее»-жесте. «Полчаса», отвечает он.

Суттарчай пришел к монашеству в четырнадцать, когда его мать заметила, что он интересуется буддизмом. После стандартного трехмесячного прислуживания, которое проходят все мужчины Тайланда, он решил остаться в ордене, чтобы стать более осознанным и умерить свою осуждающую натуру.

Сейчас ему 21. Он мог стать полноценным монахом, но решил подождать пока пройдет через ряд изматывающих религиозных экзаменов. Этим он заслужит редкую честь — посвящение самим королем, который считается почтенной фигурой в Тайланде.

Пока мы сидим и обсуждаем видеоигры, мы слышим гул песнопений из главного храма. Монахи готовятся к ритуалу в честь первой годовщины смерти предыдущего короля, Пхумипон Адульядет. Год спустя, высокие шестиметровые портреты и траурные украшения всё так же укрывают каждое общественное здание.

По словам Суттарчай, нет ничего необычного в том, чтобы увидеть монаха играющего на телефоне, ноутбуке или с геймпадом в руках. Он говорит, что у одного его друга серьезно пострадали оценки из-за того, что он слишком много играл в футбольные симуляторы вместо учебы. Суттарчай и сам был фанатом японской онлайновой RPG Dragon Nest, но перестал играть, потому что это мешало ему учиться.

«Это борьба», говорит он. «Ты уничтожаешь, чтобы набрать уровни. Я не играю уже три или четыре года. Несмотря на то, что я хочу играть, это пустая трата времени. Я хочу стать первым, но я не могу позволять игре контролировать мою жизнь.»

«Это не значит, что мы не можем играть в видеоигры», проясняет он. «Это неплохо расслабляет.»

Он заявляет, что многие перебарщивают. «Один из моих друзей делал отчет о том, сколько часов монахи проводят на фейсбуке и за смартфонами. Сказал — много.»

Тем не менее, он указывает на то, что даже для монахов, буддистские правила необязательно значат полный запрет каких-то видов поведения. Смысл запрета на алкоголь скорее не в том, чтобы держаться подальше от спиртного, а в том, чтобы убедиться что человек может быть осознанным и контролировать свои действия. Монах, всё же, переходит черту, когда не может перестать играть или начинает использовать игру, как источник счастья. «Твое счастье не зависит от чего-то внешнего. Ты не отдаешь ключ от своего счастья кому-то другому.»

Бывший монах Понгсири согласен. Опасность игр не в них самих, а в желании, которое они могут вызвать. В буддистском учении желание — причина страданий. «Если ты проиграешь или победишь, ты хочешь делать это снова и снова. Ты постоянно думаешь об игре. Если ты цепляешься за этот образ мысли, он причиняет ментальные или физические страдания.»

Эта опасность конкуренции и желания — причина того, что монахам, как правило, не разрешают заниматься спортом. (Правда, если быть честным, я не раз видел, как послушники устраивают тайные матчи по футболу.) Оба согласны, что у спорта есть много преимуществ, но если целью становится победа или это приводит к негативным эмоциям, это может помешать попыткам достичь просветления.

Действительно, Будда отвергал игры по той же причине, и сделал список игр, в которые он не будет играть, потому что они были пустой тратой времени, которое лучше провести в поисках просветления. Тем не менее, интересно, что все монахи, с которыми я говорил, никогда об этом не слышали, или по-крайней мере, знали это под другим именем, вместо принятого английского названия «список игр Будды».

Понгсири и Суттарчай оба говорят о том, что долг монаха не закрываться, а наоборот узнать о мире, чтобы он мог передавать дальше послание Будды. В конце концов, большинство людей не живет в монашестве — буддистскому духовенству нужно встретить их «на чужой территории». Знание игр, может помочь монаху общаться с молодежью, и, создавать посыл, который поможет продвигать учения Будды.

Во время обсуждения, я поделился своей теорией о том, что респаун в мультиплеерных шутерах похож на буддистский цикл смерти и перерождения. Все начинают матч, выбирая аватар, и неважно сколько раз этот аватар умирает, игрок — или, в буддистских терминах, самосознание — перерождается в другой форме, сохраняя знания, полученные перед смертью.

«Если мы пойдем не в ту сторону, тебя пристрелят», говорит Понгсири, показывая путь рукой. «После перерождения ты идешь другим путем. Это помогает понять. В этом преимущество игры — мы можем учиться».

Суттарчай согласен что, в теории, так можно научить реинкарнации. «Когда ты в игре, ты симулируешь и практикуешься в уме. В последней жизни ты сделал что-то не так, теперь ты должен найти другой путь».

Конечно, это значит использовать жестокую игру, чтобы учить мирной религии, но, может, это и не преграда вовсе. Как я писал выше, второй по старшинству в тибетском буддизме, Гьялва Кармапа, верит, что шутеры — это безопасный способ выпустить агрессию никому не вредя.

На вопрос, влечет ли убийство в игре за собой какое-то кармическое наказание, монахи дают ответ, у которого есть свои нюансы.

«Это зависит от твоих намерений», говорит Суттарчай. Он объясняет, что для того, чтобы убийство несло за собой кармические последствия, оно должно отвечать нескольким условиям. Во-первых, твоя жертва должна быть живой. Ещё ты должен понимать, что она жива. В-третьих, ты должен действовать с намерением навредить. «Я думаю убийство в играх не влияет на карму потому что твои жертвы не живые.»

Он предупреждает, что они могут вызвать привязанность. Если ты разгорячишься во время матча и начнешь играть с намерением обидеть другого игрока, это может повлиять на твою собственную душу. Другими словами, сами по себе игры не грех, но грифинг вполне может быть. Естественно, если игра научит игрока криминалу и жестокости, у этого будут кармические последствия.

«Ты воруешь машины в игре, потом воруешь настоящие машины», говорит Суттарчай.

Америка и Тайланд — разные миры. Тем не менее, меня почему-то успокаивает, что даже здесь, GTA — повод для беспокойства о морали.

После этого я показал им вьетнамский плакат с зомби-геймером и попросил их объяснить. Что значат слова о том, что зависимые геймеры «едва переродятся людьми»?

Когда Суттарчай увидел фото, он отодвинулся и застонал. Понгсири зашипел. В юго-восточной Азии изображения кровавых кармических наказаний не шутка. После первой реакции, они пригляделись и рассмотрели каждую деталь с удивлением.

Суттарчай качает головой. «Это Махаяна буддизм», сказал он тем же тоном, которым извиняешься за чересчур религиозного родственника. «Это другое. Мы Тхеравада буддисты.»

Он попытался объяснить как смог. Сказал, что в Тхеравада буддизме люди могут переродиться в высшие-человеческие или низшие-животные формы в зависимости от кармы. Перерождение в животное может показаться странным для чужаков, но для буддистской концепции души в этом есть смысл.

Буддисты следуют Пяти Заповедям: обеты воздерживаться от вреда живым существам, воровства, прелюбодеяний, пьянства и лжи.

Каждый раз, когда кто-то нарушает одну из них, объясняет Суттарчай, он теряет 20% свой души, становясь все больше животным и все меньше человеком. У животных нет мудрости или осознанности. Они убивают и крадут без сожалений, делают всё что нужно, чтобы получить желаемое. Люди выше этого только потому, что у них есть мудрость и они понимают своё поведение и поступки. Отказ от этой осознанности, говорит он, делает человека чем-то меньшим.

Смысл не в том, что зависимые от игр восстанут из могил как зомби, а в том, что они могут переродиться с неполноценной душой, у них будет меньше шансов достичь просветления.

Ритмические песнопения завершают наш разговор. В главном храме, монахи начали ритуал в честь годовщины смерти Пхумипон Адульядета. Проходя мимо скорбящих по своему любимому монарху, монахов и официальных лиц в белых пиджаках, я все ещё недоволен полученными ответами.

Благодаря Понгсири и Суттарчаю, я понял, что монахи думают об играющих монахах. Но, что думают о них те, кому они служат?

На следующий день я возвращаюсь в храм и нахожу Пхра Артит Дхаммабани (Phra Artit Dhammabani), человека, который будто создан ответить на этот вопрос. Дхаммабани — новый вид монаха в эру глобализации. Он использует фейсбук и твиттер чтобы учить буддизму и дать чужакам окно в жизнь монаха. Как Понгсири и Суттарчай, он верит, что видеоигры не проблема для монастыря, если монахи не проводят за ними слишком много времени.

Когда он говорит про чудеса и опасности игр, его слова ускоряются как поезд, отходящий со станции, так быстро, что я едва успеваю делать заметки.

«Игры могут дать тебе жизнь, сообщество, счастье», говорит он. «Ты можешь многое получить, если сможешь управляться с собой, своей жизнью и игрой.»

Он уточняет, что очень важно, чтобы игроки не изолировали себя.

«Если ты не заботишься о еде, сне и гигиене, ты не живешь в настоящем, ты живешь в игре. Ты один в том мире.»

Дхаммабани также предостерегает о иллюзорности чувства достижения, которое дает игра. «Ты думаешь: Если я приду к цели, я могу стать счастливым, я могу быть победителем», говорит он. «Но, когда ухудшится твое здоровье, твои оценки, отношения с семьей, и ты вернешься, ты спросишь себя: Что я делаю?».

Он говорит, что для тех, кто потерялся в изоляции видеоигры, есть надежда в общении.

«Если ты один в игре, ты можешь вернуться», говорит он. «Играй со своими друзьями и семьей, они тебя понимают и любят.»

Можно сказать, это как вернуться из мертвых.

#лонг #буддизм #overwatch #gta