От диких земель за горами, до Моря ила и дальше — мой мир это бледная. сухая шелуха, бледнеющее воспоминание о совсем непохожем месте, которое даже представить могут немногие. Когда-то, говорят, воды было так много, что она покрывала землю, как сейчас это делает песок. Так много воды! Как бы это было, никогда не испытывать жажды? Даже в мечтах я не смогу вообразить такое, и бессмысленно желать о том, что никогда не вернется.

Но Атас гнетет и другой вид жажды, и, может быть, существует способ погасить этот бушующий огонь. Я постепенно узнал об этой жажде в ходе порученных мне штудий. И, как другие виды жажды на Атасе, я тоже начал алкать ее. Эта жажда сжигает Атас в гладиаторских аренах Дража и каменоломнях Урика. Это жажда свободы, каждый раб на свете желает испытать ее холодный, сладкий вкус. Сколько умерло, ради пары капель этой драгоценной влаги? Сколько умрет еще, чтобы смочить пересохшие губы Атаса?

Поймите меня правильно, обычай держать рабов появился гораздо раньше, чем ты или я родились на этих жарких, ветренных равнинах. Я не уверен что города выживут без сильных рук и крепких спин рабов: людей, дварфов, мулов. И без городов, сможет ли Атас сам продолжить свою полужизнь, за которую он так упрямо цепляется?

И в то же время мы не можем притвориться, что жажда свободы не существует, ведь иногда и в определенных местах она горит жарче полуденного солнца. Некоторые считают, что эта жажда подожгет весь Атас, вынудив королей-чародеев и рабовладельцев потушить огонь путем дарования свободы всем рабам. Я считаю, что это только мечты, но возможно эт именно то, что нужно нашему миру, когда его гнетет так много видов неутолимой жажды.