Почему нам нравится героиня "Завтрака у Тиффани"?

И почему Капоте называл этот фильм "худшей экранизацией"?

Каждый сценарист знает - главный герой, даже если он отъявленный мерзавец, должен нам - нравиться. Мы должны подключаться к нему в первые пять минут фильма, иначе следить за его злоключениями дальше мы не будем.

Классические учебники по драматургии рекомендуют "спасти котика", иными словами сделать что-то хорошее в самом начале фильма руками протагониста.

Что же делает в самом начале Холли Голайтли? Будит своего несчастного соседа, отшивает поклонника, закатывает вечеринку и так далее. Ни одного доброго поступка. История про трудное детство, батю и ферму появляется только ближе к концу. А все это время мы наблюдаем за легкомысленной особой, которая манипулирует другими людьми.

Холли - неэмпатична на уровне психопатологии. Она оценивает людей только по размерам их кошельков.

Смертельно боится ответственности. И абсолютно ничем абсолютно не увлечена, кроме шмоток и побрякушек.

Однако в фильме Холли не вызывает отторжения. Разумеется, это заслуга не только сценариста, переписавшего героиню. Сыграло свою роль и невероятное очарование Одри Хепберн. Она превратила недалекую и эгоцентричную героиню в кокетку с хрупким и ранимым сердцем.

Совсем иначе она выглядит в повести. Вот как описывает первое знакомство с Холли ее агент:

Я ее первый заметил. Узнаю: любовница жокея, живет с ним, с мозгляком. <...> детке было всего пятнадцать. Стоит ей рот раскрыть, и не поймешь — не то деревенщина, не то сезонница. Врет как сивый мерин, наверно, сама забыла откуда. Год ушел на то, чтобы исправить ей выговор. Мы что делали? Заставили брать уроки французского. Когда она научилась делать вид, будто знает французский, ей стало легче делать вид, будто она знает английский.

Интересный поворот, правда? Неправда ли, напоминает Набоковскую Лолиту - Долорес Хейз? Как и Долорес, Холли совратили в совсем юном возрасте.

Это подтверждает она сама в новелле:

- Не то чтобы я путалась со всеми подряд, как тут болтают; я их, кретинов, не виню, сама болтала невесть что. Нет, правда, я на днях прикинула, у меня их было всего одиннадцать — если не считать того, что случилось со мной до тринадцати лет... Да разве это можно считать? Одиннадцать. Какая же я шлюха?

Интересно, но и интеллигентная, журчащая речь Одри Хепберн совсем не похожа на то как изъяснялась "книжная" Холли Голайтли:

"Вдруг — стук в окно, что-то призрачно-серое за стеклом, — я пролил виски. Прошло еще несколько секунд, прежде чем я решился открыть окно и спросить у мисс Голайтли, чего она хочет.

— У меня там жуткий человек, — сказала она, ставя ногу на подоконник. — Нет, трезвый он очень мил, но стоит ему налакаться — bon Dieu — какая скотина! Не выношу, когда мужик кусается.

Она спустила серый фланелевый халат с плеча и показала мне, что бывает, когда мужчина кусается. Кроме халата, на ней ничего не было.

— Извините, если и вас напугала. Этот скот мне до того надоел, что я просто вылезла в окно. Он думает, наверно, что я в ванной, да наплевать мне, что он думает, ну его к свиньям, устанет — завалится спать, поди не завались: до обеда восемь мартини, а потом еще вино — хватило бы слона выкупать."

Просто сравните слова Холли в фильме:

"- Дело в том, что там внизу ужасный мужчина. Когда он трезвый - он сущий ангел. Но когда начинает лакать вино - становится просто животным. Он так меня утомил, что я сбежала через окно. Можете прогнать меня - если хотите. Но у вас так уютно и декоратор ваша ушла..."

Ну что за кроткая овечка! Совсем не та развязная девица из книги.

А вот эта "нежная и утонченная натура" слушает то, что написал ее сосед Пол Варжак:

"Пока я читал, каждый взгляд, украдкой брошенный на Холли, заставлял мое сердце сжиматься. Она ерзала. Она ковыряла окурки в пепельнице, разглядывала ногти, словно тоскуя по ножницам; хуже того — каждый раз, когда мне казалось, что ей стало интересно, в глазах у нее я замечал предательскую поволоку, словно она раздумывала, не купить ли ей пару туфель, которую она сегодня видела в магазине.

— И это все? — спросила она, пробуждаясь. Она придумывала, что бы еще сказать.

— Я, конечно, не против лесбиянок. И совсем их не боюсь. Но от рассказов о них у меня зубы болят. Не могу себя почувствовать в их шкуре".

А вот как ведет себя Холли по отношению к такой же даме полусвета Мэг Уайлдвуд. Во время вечеринки, как только ее приятельница удаляется в уборную, Холли громко и во всеуслышанье говорит:

— Какая все-таки жалость!Она остановилась, чтобы выслушать все недоуменные вопросы, — в них не было недостатка.

— И главное, непонятно. Раньше мне казалось, что это должно быть сразу видно. Но подумать только, она выглядит совершенно здоровой! И даже чистой. Вот что самое удивительное. Ну разве скажешь по ней, — спросила она с участием, но не обращаясь ни к кому в особенности, — ну разве скажешь, что у нее такая штука?

Кто-то закашлялся, некоторые поперхнулись. Флотский офицер, державший бокал Мэг Уайлдвуд, поставил его на место.

— Хотя я слышала, — сказала Холли, — что на Юге многие девушки этим страдают.

Она деликатно пожала плечами и пошла на кухню за льдом.Вернувшись, Мэг Уайлдвуд не могла понять, почему в отношении к ней вдруг появился такой холодок; разговоры, которые она заводила, дымили, словно сырые поленья, и не желали разгораться.

Тем не менее, вопреки расхожему мнению, Капоте не считал свою героиню - проституткой.

«Холли Голайтли не была девушкой по вызову. У нее не было работы, но она сопровождала состоятельных мужчин в лучшие рестораны и ночные клубы, понимая, что они обязаны сделать ей какой-то подарок, возможно, драгоценности или чек … Если она захочет, она может пригласить мужчину домой на ночь. Очевидно, это нечто большее, чем просто вечеринка – это ее средства к существованию. Так что такие девушки – настоящие американские гейши, и сейчас они гораздо более распространены, чем в 1943 или 1944 годах, когда была эпоха Холли».

На роль Голайтли Капоте хотел заполучить Мэрилин Монро, с которой был очень дружен.

Мне кажется, Капоте не мог не вдохновиться образом Монро из фильма "Зуд седьмого года". Очаровательная, недалекая и неуклюжая блондинка селится по соседству с женатым мужчиной, который только что отправил всю семью в отпуск.

Капоте не переставал надеяться, что "Завтрак..." экранизируют еще раз. Он хотел, чтобы хотя бы в новой версии учли его пожелания. И роль Холли исполнила бы...

Или восходящая звезда Джоди Фостер

Неудивительно, что журнал, где Капоте хотел напечатать новеллу - поначалу отказался от публикации. Тиффани - был главным рекламодателем всего глянца, а история о жизни эскортницы неприятно била по репутации ювелирного дома. Впрочем, сейчас-то у руководства Тиффани явно другое мнение.

Студия Парамаунт тоже была категорически против экранизации. И их аргументы весьма и весьма весомы:

- На самом деле главный герой-гей (вообще-то похоже на то, ведь он альфонс при богатой дамочке, вполне рабочая схема!)

- Нет никакой любовной истории и никакого центрального конфликта в романе. (тоже не поспоришь, история мафиози Салли Томато и арестом Холли НАСТОЛЬКО второстепенна и в фильме, и в книге, что просто не воспринимается как какой бы то ни было сюжетный поворот).

Кроме того, студии категорически не нравился финал новеллы. Никакого классического голивудского поцелуя в конце. Холли забеременела от очередного ухажера. У нее случился выкидыш. Ухажер, до этого обещавший жениться, бросил ее. Салли Томато помер в тюрьме. Холли уехала жить в Аргентину.

По словам сценариста, они отсняли сразу несколько финалов и показали из фокус-группам. Зрителям, конечно, больше понравилась сцена с поцелуем в конце.

«Поцелуй сам по себе был своего рода извинением. Это означало, что эти два человека собирались исправиться. Но если вы посмотрите на книгу, то увидите, что там все иначе».

Чтобы обойти цензуру сценарист добавил несколько весьма откровенных эротических сцен. При вычитке цензоры именно на них в первую очередь обратили внимание и вымарали из текста. А развязный образ жизни Холли прошел незамеченным. К слову, этим приемом активно пользовались и советские драматурги.

Таким образом желчная, едкая и сатиричная новелла превратилась в романтичную зарисовку. И никакого котика спасать не пришлось. Просто одной улыбки Одри Хэпберн - достаточно.