Третий сезон «Медведя» – эксперименты и сублимация повара и шоураннера
В финале 2 сезона «Медведя» Карми застрял в холодильнике и высказал все, что думает о своей жизни незримому собеседнику (он менялся, поэтому от этих откровений пострадали сразу несколько близких людей). Большая часть 3 сезона не разгребает последствия холодной исповеди повара, а лишь затягивает узел психологических проблем на шее главного героя.
В каждом новом сезоне в «Медведе» меняется отношение к еде:
- 1 сезон - отношение к еде как к пище: цель – выжить (мишленовский повар оказывается в убыточной забегаловке);
- 2 сезон - отношение к еде как к бизнесу: цель – заработать (ремонт ресторана, привлечение спонсора и инвестиции в людей - кулинарные курсы почти для всех героев);
- 3 сезон - отношение к еде как к искусству: цель – выразить себя (мы будем менять меню каждый день; мы не будем убирать грибы из блюда по прихоти клиента, если у него нет аллергии - мы подадим это блюдо так, как задумали изначально - пусть просто не ест грибы, если не любит их; я художник - я так вижу).
Эта динамика отражается и на меню: если в первом сезоне главным блюдом были сэндвичи с рубленным мясом, каждый кусочек говядины был на вес золота, а разлитый по полу соус превращался в трагедию, то в третьей части это аньолотти и Вагю, а если не нравится хотя бы их сервировка, то все идет в утиль.
Главный герой - шеф-повар Карми, как любой автор бескомпромиссен и ревностен к своему произведению. Он не допускает никакой редактуры - и не потому что он упрямый (точнее не только поэтому), а потому что его собственная редактура требовательнее и убедительнее любых внешних советов - на поиски оптимального сочетания продуктов он тратит часы, дни, недели (и даже 4-минутные перекуры отнимают слишком много времени - поэтому он и бросает курить). В третье сезоне для него совершенное блюдо выше отношений с людьми, выше него самого.
Если во 2 сезоне главный герой большую часть времени посвящал личной жизни, то в продолжении почти все время проводит на кухне, выдавая страх внешних контактов (любовных, дружеских, семейных) за сознательный отказ от них – ведь они отвлекают от дела. Кулинария становится сублимацией.
Творческая радикальность главного героя переплетается с подходом шоураннера Кристофера Сторера и других авторов сериала. Вероятно, третий сезон «Медведя» самый экспериментальный и самый филлерный (и кажется, это связано). Первый же эпизод - это эмбиент-путешествие во времени, где перемешаны события из разных точек прошлого, настоящего и будущего. И не всегда очевидно, в какой момент происходит та или иная сцена: и рождественский семейный ужин, и прощание с сестрой перед отъездом в Нью-Йорк из Чикаго, и учеба в Нью-Йорке, и переписка с братом, и поездка в Копенгаген, и похороны брата, и разговоры с Сидни на кухне своего ресторана, и поцелуи с Клэр, и звонки Ричи – все это будто одновременно и каждую секунду происходит в голове Карми.
В открывающем эпизоде вроде бы нет событий, которые бы развивали сюжет («вроде бы» - потому что часть сцен даже после просмотра 3 сезона непонятна откуда - то ли это незначительные ситуации, то ли это его мечты, то ли что-то из 4 сезона), но при этом он погружает в атмосферу сериала и подсознание героя, а еще связывает разные временные линии в одной точке. Это и пересказ предыдущих серий и промо эпизодов, которые будут в 3 сезоне (поэтому контекст некоторых сцен не прозрачен или даже обманчив).
И весь этот коллаж под один музыкальный мотив, не затихающий на протяжении 30 минут. Это композиция Together самого известного музыкального дуэта Голливуда Трента Резнора и Аттикуса Росса, но написанная не для «Медведя», а существовавшая еще до сериала у группы Nine Inch Nails.
Саундтрек «Медведя» всегда был богат на запоминающиеся мотивы, которые диктовали темп повествования и расставляли акценты. В 3 сезоне и в нем проявляется экспериментальность (которой, казалось, хватало и раньше). Например, открывающая сцена 5 серии, в которой беременная Шугар (сестра героя) сидит в пустой церкви, а на фоне (хотя фоном тут нужно считать скорее визуальный ряд) играет жуткая заглавная тема триллера «Ночь охотника». И молитва девушки уже не кажется чем-то умиротворяющим, скорее наоборот, полной тревоги перед рождением ребенка. Мотив страха перед материнством усиливает следующая сцена под ту же музыку (в которой появляется детский вокал): Шугар не может заснуть, потому что перед глазами возникают яркие картинки, связанные с материнством:
- эмоциональный срыв ее мамы (источник травм Шугар, один из источников травм Карми и, вероятно, один из источников травм Майкла, закончившего жизнь самоубийством);
- трогательная речь Маркуса на похоронах своей мамы.
Беременность Шугар – одно из центральных событий бессобытийного сезона «Медведя». И это тоже можно рассматривать как эксперимент сериала.
2 из 10 эпизодов 3 сезона обходятся без главного героя, и даже без второго главного героя (героини), а третий главный герой (а может он уже и второй) играет лишь в одной сцене мини-роль. Один из таких вроде бы филлерных эпизодов – роды Шугар. В эту серию пытались привлечь первых действующих лиц, но до них банально не смогли дозвониться. В итоге получилась серия в роддоме, состоящая из одного разговора дочери и мамы в ожидании дочери и внучки. Ограниченное пространство палаты, интимная камера с концентрацией на портретных планах, в которых лица не всегда полностью помещаются в кадр и откровенная беседа двух женщин, в которой и счастливые воспоминания, и нелепые комплименты, и многолетние обиды.
Этот разговор лишь косвенно касается главного героя, но при этом пытается опосредованно рассказать о возможных причинах его травм.
Другой похожий эпизод посвящен Тине – второстепенному персонажу, арку которого этот эпизод, конечно, расширяет, но не особо развивает в других сериях, оставляя ей роль в лучшем случае 4-5 плана. Ее персональный эпизод возвращает в прошлое и рассказывает о трудном поиске работы и случайном появлении в заведении «Beef» и знакомстве с Майклом (братом протагониста).
«Собеседование» Тины с Майклом раскрывает атмосферные принципы работы заведения, которое достанется в наследство Карми. Позже главный герой будет пытаться внедрит устав (он озаглавит их «Non negotiables») – не подлежащие обсуждению стандарты-правила для сотрудников ресторана.
В эпизоде-флэшбеке нам показывают, что здесь (пусть еще и до ребрендинга и ремонта, но с теми же людьми) уже были установлены правила поведения – негласные (если бы Майкл решил бы их записать, то после заголовка «Unspoken rules» был бы пустой лист, потому что все и так все понимают). Серия Тины напоминает, как бы это заведение не называлось – «Beef» или «Bear» – это место, где после первого укуса сэндвича ты заливаешься слезами от горя, а после второго расплываешься в улыбке от счастья. Самое интересное, конечно, происходит между укусами.
В 3 сезоне «Медведь» будто рефлексирует, каким ему быть. История не двигается вперед, а под стать своему герою погружается в поиск оптимальных ингредиентов и гармоничной сервировки. Сериал перебирает постановочные, визуальные, музыкальные и монтажные приёмы, привлекая все новых звезд кино (Джон Сина, Джош Хартнетт) и высокой кулинарии (в 3 сезоне запредельное количество камео реальных шеф-поваров), он грустит на похоронах мамы Маркуса, веселится вместе с Факами (ответственные за комедию в сериале получили еще больше сцен), ругается на кухне через третьих лиц – «Медведь» словно борется за мишленовскою звезду. И в итоге, кажется, сам иронизирует над этой избыточностью: в разговоре известных шефов байки о 12 ингредиентах в десерте, которые не улучшали его, а отвлекали от сути. А в финале сезона, возможно, подсказывает себе (и нам) направление развития: даже в ресторанах люди запоминает не еду, они запоминают людей.