Стоит ли смотреть «Броненосец Потёмкин» или оставить это ископаемое историкам?

“Классика не стареет” — эта фраза работает во всех видах искусств кроме кино и видеоигр: слишком уж быстро меняются стандарты и привычки потребителя. Многим зрителям тяжело смотреть фильмы даже тридцатилетней давности, не говоря уже о “немой” эпохе.

Так стоит ли мучиться, прогоняя сон и отсчитывая секунды, дабы поставить в своём “ту-ду”-списке галочку? Действительно ли фильм, которому почти сто лет настолько хорош, чтобы смотреть его и сейчас?

Списки “лучших” фильмов, а тем более — “всех времен и народов” — это, конечно, стыд. Тем не менее, “Броненосец” регулярно возглавляет такие подборки, иногда уступая первое место “Восьми с половиной” Феллини и “Гражданину Кейну” Орсона Уэллса.

Справедливее называть фильм Эйзенштейна не “лучшим” в истории, а самым влиятельным или важным — очень многое изменилось в мировом кино после того, как русский режиссёр показал свой фильм миру.

До “Потёмкина” кино вообще не считали полноценным видом искусства. Синематографы были аттракционом, который крутил движущиеся картинки на большом экране, а зрители вздыхали от удовольствия или вскрикивали от испуга.

Дело в том, что кино нельзя было вынести в отдельный вид искусства — у него не было собственного художественного языка, - по сути, то был спектакль, снятый на плёнку, использовавший средства других видов искусств, но не предлагавший своих.

И только Эйзенштейн, используя теоретические наработки режиссёра Кулешова (см. “Эффект Кулешова”) смог сформулировать и очень эффектно представить собственный язык кино — монтаж. Как оказалось, расположение кадров, их продолжительность и ритм могут влиять на зрителя и вызывать у него “нужные” эмоции.

Когда на экраны вышел фильм Эйзенштейна, киноиндустрия уже работала на всех парах — в 1921-ом, например, Чаплин снял “Мылыша”, а с 1920-го начали показывать “Кабинет доктора Калигари” Вине.

Но если внимательно посмотреть фильмы того периода, можно заметить, что в них операторы вообще не парятся над тем, чтоб обратить внимание зрителя на конкретный предмет или сделать акцент на отдельной детали — снимали максимально общий план, как в театре — чтобы вся сцена помещалась в кадре.

А Эйзенштейн понял, что зрителю не нужно видеть сразу всё: нарратив можно строить на отдельных предметах, эмоциях конкретного персонажа. Драматургия “Броненосца” отличается от театральной: самое важное здесь — не сцена, а авторские акценты на её элементах.

Современные искусствоведы сейчас брезгуют тем фактом, что “Броненосец” — очевидная политическая конъюнктура, — об этом стараются не говорить, и зря. Эйзенштейн доказал, что даже агитационный фильм можно снять талантливо — причем настолько, чтобы его называли “высоким искусством”.

Фильм получился очень мощным, из-за чего во многих странах - например, в Великобритании - он был запрещен на долгие годы. Британское правительство очень опасалось, что эта лента повлияет на мировозрение пролетариата и подтолкнёт его к революции.

Если говорить откровенно, се заслуги “Потёмкина” и его вклад в киноиндустрию вообще не должны волновать рядового зрителя, который просто ищет, что бы посмотреть под пивко вечером выходного дня. Может ли он всерьёз конкурировать с каким-нибудь бодрым современным фильмом, где люди бьют людей, взрываются дома и вот это всё? Чем современного зрителя может порадовать кинолента Эйзенштейна?

Для своего фильма Эйзенштейн очень долго и кропотливо отбирал актеров — даже на массовку. И не зря: персонажи (в основном колоритнейшие евреи) получились очень фактурными. Беззубые старухи с выпученными глазами, портовые бродяги с засаленными волосами и пожилые дамы в пенсне — лица в фильме прекраснейшие, и рассматривать их очень интересно.

Российского режиссёра часто сравнивают с художниками-экспрессионистами, а в кадре с кричащей женщиной в треснутых очках видят аллюзию на “Крик” Мунка. В своём фильме Эйзенштейн строит портретные кадры как художник: выбирает необычные ракурсы и перспективу, а герои часто смотрят прямо в камеру, усиливая впечатление от сцены.

Фильм немой, а потому роль аудиосопровождения выполняла музыка. Существует несколько её версий: для премьеры фильма Эйзенштейн использовал симфонии Бетховена, потом для широкого проката музыку написал австрийский композитор Эдмунд Майзель. Для первой ревизии в 1976-ом, были использованы сочинения Дмитрия Шостаковича. А последнюю версию звуковой дорожки в 2004-ом написали группы Pet Shop Boys и The Sun Kings совместно с американским музыкантом Del Rey и британским композитором-минималистом Майклом Найманом.

Называть звуковую дорожку “Броненосца” просто “музыкальным сопровождением” будет не очень честно — здесь не только музыка, но и шумовые эффекты, индустриальные шумы и прочие средства звукового пейзажа.

При всех перечисленных преимуществах, признаем: современного зрителя настолько старые фильмы быстро утомляют и сохранять концентрацию полтора, а то и два часа кряду — очень сложно.

А вот фильм Эйзенштейна надоесть не успевает и длится чуть больше часа — оптимальное время, чтобы получить от фильма всё, не начиная под конец заглядывать на часы.

Текст впервые был опубликован в телеграм-канале об искусстве и современной культуре "БИЧ"