Интересно или интеллектуально? Какая литература вам нужна — голосуем!

В одной модели, которую отстаивал Флобер, лучшие романы — великие произведения искусства, люди, которые сумели их написать, заслуживают чрезвычайного уважения, а если средний читатель отторгает эти произведения, то только потому, что средний читатель — обыватель; ценность любого романа, даже посредственного, не зависит от того, сколько людей его оценили. Можно назвать это моделью Статуса. Она предполагает дискурс гениальности и искусствоведческой значимости.

В противоположной модели роман — встреча писателя и читателя, где писатель предлагает набор слов, благодаря которым читатель получает удовольствие. Таким образом, творчество требует баланса самовыражения и связи с группой. Главнейшая цель чтения и писательства — поддерживать ощущение связи, противостоять экзистенциальному одиночеству; и потому роман заслуживает читательского внимания ровно настолько, насколько автору удается удержать доверия читателя. Это модель Контракта, дискурс удовольствия и связи.

Приверженцу Контракта любители Статуса кажутся самодовольной элитой гурманов. Для истинного адепта Статуса, с другой стороны, Контракт — прямой путь к угодливости и эстетическому компромиссу. Согласно модели Контракта, трудность — признак беды. В масштабах свободного рынка Контракт постулирует, что если продукт вас не устроил, то виноват продукт. Если вы обломали зубы о сложное словечко — судите автора. Вы потребитель; вы всегда правы. С точки зрения Статуса, трудность говорит о качестве; она предполагает, что автор романа отринул дешевые компромиссы и остался верен своему художественному видению. Следовательно, легкая литература не имеет большой ценности. Удовольствие, которое требует тяжелых усилий, медленного проникновения под покровы тайны, отсева слабейших читателей, — действительно стоящее удовольствие.

Упадок высокой литературы — интеллектуальных романов, книг-посмотри-на-меня — давно замечен. Но теперь эта уважаемая литературная ниша практически исчезла. Плач по серьезной литературе обычно принимает осуждающий характер, поскольку наблюдатель отмечает растущую слабоумие современного читателя, притуплённого смартфонами и ослеплённого TikTok. Но я не из таких. Я говорю «скатертью дорога» интеллектуальной литературе — это был изначально глупый, саморазрушительный жанр, помещающий шикарные книги в шикарное гетто, отгораживающий себя от обычных читателей.

Потому что в романе мне на самом деле нужны не красивые предложения, а история. На самом деле, мы все хотим историю. Как показывает шумная Лондонская книжная ярмарка, книги процветают, даже если серьезная литература — мертвая звезда. Люди все еще жаждут историй, читатели все еще с жадностью открывают книги, все еще можно зарабатывать деньги, веселье и славу с помощью ума и простых слов.

Согласна, что многие современные авторы навредили себе, считая себя слишком сложными для сюжета. У таких часто заслуженная репутация скучных, претенциозных, намеренно непрозрачных и трудных для чтения. Но ни одно из этих качеств не является определяющим для писателей из моего лагеря. Единственное различие между коммерческим и литературным романом — это проза. Все дело в языке. Спешу добавить, что ни одна книга, которую я читаю, не основана исключительно на хорошем написании.

Но мне также не нужна художественная литература, основанная исключительно на сюжете. Если слова на странице плоские, безжизненные и механические, если они просто облегчают Джонни путь из столовой в машину, я не могу читать такую книгу. Если проза неуклюжа, грамматика и пунктуация сомнительны, словарный запас либо примитивен, либо смущающе сыт, я не могу читать такую книгу. Я не могу читать ради удовольствия в состоянии активной боли. Один из немногих творческих писательских афоризмов, которые я придумала, звучит так: «Если вы что-то плохо сказали, значит, вы этого вообще не говорили». Напишите «война — это грустно», и вы не передадите ровным счетом ничего.

«Серьезная» художественная литература допускает отрывки размышлений, исследование идей или проблем и развитие внутренней жизни, на которые визуальные медиа могут только указывать. Только проза может думать. А язык имеет тембр и ритм. Непрерывное действие, переданное музыкально примитивной прозой, аналогично игре на пианино с помощью одного пальца: плинк, плинк, плинк.