Эссе о том, почему я люблю сценарий TLOU2

Чтение этого текста займёт примерно14 минут. Статья не содержит рассуждений о реакции сообщества на игру.

Летом 2020 года Эрик Пиотровский опубликовал эссе, которое помогло мне понять, что такое The Last of Us Part II. В своём эссе я ссылаюсь на размышления Пиотровского, потому что считаю их уместными и весьма точными. Дальше будут только спойлеры.

Прежде всего определим одну конкретную вещь: я пишу в отрыве от противоречий, которые возникли после релиза TLOU2. Можно вечность ломать копья вокруг темы инклюзивности и ухода из истории важных героев, но прийти к окончательному вердикту в этих дискуссиях нельзя. Нас интересует драматургия и мотивация героев, их решения и последствия этих решений.

Немного порассуждаю: искусство в самом деле может быть полезным. В данном случае оно ставит нас в положение человека, ослеплённого гневом и погружающегося во тьму. Собственно, произведение Naughty Dog во многом напоминает «Сердце тьмы» Джозефа Конрада. Удаляясь от цивилизации, главный герой книги — моряк Марлоу — достигает мест, которые не отражены на картах Конго. Он прибывает туда, где человек начинает руководствоваться не общественными порядками, а исходящими из глубины его природы инстинктами.

Впрочем, на этом нам намекает и сама игра, где иногда можно увидеть эту книгу. Помимо этого авторы TLOU2 затронули вопрос, давно поднимаемый в искусстве: к чему приводят решения, продиктованные гневом и жаждой мести.

Одна из важных тем в истории двух главных героинь TLOU2 — Элли и Эбби — это одержимость возмездием. Обе девушки ищут правосудия, будучи уверенными, что оно может восторжествовать лишь тогда, когда перестанут биться сердца их врагов. Выбирая себе врага в лице Джоэла (или в лице Эбигэйл в случае Элли), каждая из героинь автоматически становится одержимой лишь одной миссией — убить убийцу.

Степень одержимости обеих совершенно ясна и показана буквально: Эбби физически сигнализирует о своей устремлённости. Она не пропускает ни дня тренировок, подготавливая своё тело к одному единственному акту возмездия, о чём нам красноречиво говорит её физическая подготовка. Эбби живёт этой целью — пролить кровь —, и пока цель не будет достигнута, Эбби, как она думает, не успокоится. Эбби сама превращает себя в инструмент убийства.

Примечательно, что даже после долгожданной расправы девушка не находит спокойствия. Эбби смотрит на труп Джоэла и понимает, что момент, к которому она шла долгое время, наступил, и смысл дальнейшего существования героини вызывает только вопросы.

Элли приходится жить с теми же ощущениями: она не может спать, зная, что человек, отнявший у неё Джоэла, всё ещё жив. Даже найдя идиллию на ферме, Элли продолжает слышать и видеть Джоэла, который приходит к ней во снах и во время приступов ПТСР.

Именно в поисках правосудия обе героини уходят на войну, не понимая, что война — это не форма осуществления правосудия. Это справедливо подчёркивает Пиотровский, здесь с ним можно согласиться.

Рассуждая о правосудии в мире TLOU2 следует помнить, что в нормальном, не деградировавшем мире вершить его должна судебная система и ничто иное. Так получилось, что к формированию суда и системы наказании общество пришло с целью завершить бесконечное и безразборное кровопролитие.

В цивилизованном мире человек не должен смывать кровь кровью, это право делегировано системе правосудия, государству, которое может вершить возмездие по «букве закона». Так работает общественный договор. Таким образом мы с вами отказываемся от понятия вендетты, от кровной мести, которая существует с давних времён.

Однако говорить о цивилизованности в мире TLOU2 не приходится, поэтому в условиях общественного распада и краха государственности функция мести никуда не исчезает, а возвращается к прежним хозяевам — в руки обычных людей.

Всё возвращается на свои места, в свою прежнюю, естественную форму. В истории TLOU это красноречиво выражено в том, как города превращаются в джунгли — возврат к природе в буквальном смысле. Человек берёт в руки камни и палки и творит суд самостоятельно. Люди объединяются в племена, а то, что в условиях общественного договора было запрещено, становится условием для выживания. Например, каннибализм, жертвой которого когда-то едва ли не стала Элли.

В обществе, показанном в TLOU2, произошёл откат, и его последствия картинно воплощены в религиозной общине серафитов, которые смотрят на пандемию как на божественное вмешательство, а трогать предметы из «старого мира» — казалось бы, цивилизованного — категорически запрещают.

Всё это подводит нас к тому, что новый мир совершенно не обладает механизмами сдерживания преступности и мести. Теперь он, мир, живёт не по законам, а по установленным племенами правилам выживания.

Древний закон «око за око» продолжает работать и поддерживать круг насилия. Мартин Лютер Кинг сказал: «Древний закон «око за око» приведёт к тому, что все останутся слепыми».

Обе девушки действуют по давно устоявшемуся принципу талиона: глаз за глаз. Основой этого принципа является сдерживание мести, а не её стимулирование. Этот же принцип предполагает определённые границы вражды, которые не дают ей перерастать в бесконечное насилие.

Если Эбби сумела ограничиться лишь убийством Джоэла, то Элли пошла по головам, отняв жизни не только у друзей Эбби, но и у людей, абсолютно непричастных к её личной трагедии, у тех, кто оказался на её пути просто воле случая.

В этом и вся трагедия Элли как человека, который встал перед сложным выбором между смирением и местью. И, конечно, она выбрала второе — путь расчеловечивания, который уже однажды прошёл Джоэл — в непоказанной нам истории, предшествующей первой части TLOU.

Твёрдая убеждённость в том, что месть — это единственный верный путь, заставляет Элли и Эбби совершать сомнительные с точки зрения морали поступки, которые не стали нормой даже в условиях пандемии и социального распада.

Как со стороны Элли, так и со стороны Эбби есть попутчики, которые подчёркивают, что жестокость героев порой неоправданна: команда из ВОФ смотрит на расправу над Джоэлом как на акт зверства, а позднее вынашивает неприятное чувство причастности к убийству, о чём напрямую говорит Мел.

Примечательно, что Эбби осознаёт это и сама задаётся вопросом, «каким же извергом надо быть», чтобы совершить подобное.

Дина, наблюдая за тем, как Элли казнит стоящего на коленях повстанца ВОФ, говорит: «Чёрт возьми, Элли. Никогда не видела, чтобы ты так дралась». Этот момент вшит в игровой процесс, мы напрямую задействованы в убийстве, которое вызывает реакцию Дины. Комбинацию нарратива и игровой механики тут можно похвалить — мы видим падение Элли и принимаем в этом непосредственное участие.

Любопытно, что в первой части TLOU Элли аналогично реагировала на хладнокровие и жестокость Джоэла во время схваток с бандитами.

Иначе говоря, вокруг Элли сгущается мрак, и правосудием в этой истории уже даже не пахнет.

Рассуждая о мотивации девушек, нетрудно прийти к мысли, что обе считают убийство именно своим священным долгом — Элли убеждена, что она обязана Джоэлу этой местью. Подумаем, как бы к этому отнёсся сам Миллер, и вообще, хотели бы отцы обеих героинь быть отмщёнными такой ценой (я считаю уместным говорить об отношениях Элли и Джоэла как об отношениях между дочкой и папой).

В разговоре с Томми после потери Джоэла Элли настаивает на том, что единственный верный путь отныне — это поиск и уничтожение убийц, и, по словам Элли, Джоэл бы поступил так же и уже «был бы на полпути в Ситэл». Томми же в ответ произносит важную фразу: «Нет, он бы не стал».

Несмотря на дальнейшие аргументы Томми, Элли произносит фразу: «Мне всё равно».

Почему Томми так уверен, что Джоэл не стал бы мстить? С высоты своего опыта Томми знает, что его брат понимал бы последствия этой дороги. Именно это понимание объясняет, почему Джоэл не сделал своей миссией истребление членов FEDRA (Federal Disaster Response Agency), по вине которых Сара, дочь Джоэла, погибла на руках у отца.

Если мы позволим себе немного пофантазировать, то можно представить, как бы на подобную потерю — смерть Элии — отреагировал Джоэл, вернувший себе веру в людей и нашедший успокоение в Джексонвилле.

Может ли быть такое, что очеловеченный и обогретый в коммуне Джоэл нашёл бы в себе силы смириться с утратой? Уверен, что именно этого бы он и хотел от Элли — смирения. Проще говоря, им — ушедшим предкам — не нужно отмщение. Элли и Эбби так не считают.

Справедливо было бы отметить, что в конце истории Томми вдруг меняет свою точку зрения: если в сцене в театре, когда он предлагает Элли и Дине вернуться домой, его мало заботит тот факт, что Эбби осталась жива, то спустя год на ферме он укоряет Элли и призывает её закончить начатое и найти убийцу Джоэла.

Нил Дракманн в беседе с Троем Бейкером обратил внимание на этот момент и объяснил его следующим образом:

То, что мы не наблюдаем траекторию изменения персонажа своими глазами, не означает, что обстоятельства не воздействуют на него по мере течения времени.

Если это звучит не очень убедительно, напомните себе, что Томми в театре — это человек, потерявший Джоэла и ещё способный справиться с горем. Томми на ферме — это человек, получивший стрелу в ногу, пулю в затылок, лишившийся глаза, вынужденный раненным добираться из Сиэтла в Джексон, оставив позади Джесси, убитого руками Эбби.

Томми стал одержим, в каком-то смысле он стал героем, аналогичным Элли, и теперь только она способна понять , через что он проходит.

Раздражаться таким переобуванием было бы допустимо, если бы все эти обстоятельства отсутствовали, однако они есть и очевидны в достаточной мере.

Убивая Джоэла, Эбби нарушает принцип равнозначного обмена. Когда-то потерявшая отца, Эбби могла ответить Джоэлу тем же, отняв столь же дорого ему человека — Элли. Это решение пусть и не удовлетворяло бы многих, однако оно бы следовало принципу талиона, а справедливость бы восторжествовала. Но тогда разве мы бы увидели произведение Naughty Dog?

Самое прекрасное в TLOU2 именно то, что Эбби не убивает Элли и, скорее всего, никогда не убьёт, потому что приверженность идеям собственного отца — создать вакцину и бороться с пандемией — вступает в конфликт с вендеттой.

Эбби готова продолжать дело своего отца, и убийство единственного человека, который может стать решением вопроса пандемии, попросту стало бы предательством всего того, на что положил жизнь тот самый Джерри Андерсон, погибший со скальпелем в руке.

Именно этот узел из обстоятельств, эта коллизия лежит в основе драмы The Last of Us и делает истинную форму правосудия невозможной.

Разорвать круг насилия может только одно — акт милосердия и смирение, который мы, к счастью, увидели в конце второй части игры — самый важный шаг Элли, сопровождавшийся светлым воспоминанием о Джоэле.

Новейшая история полна войн, начатых под предлогом справедливого возмездия, и конфликты в Афганистане или Сирии замкнулись в цикле вечного насилия, подогреваемого долгом мести за своих отцов и матерей. Цена этому возмездию — сотни тысяч жизней мужчин, женщин и детей.

Само собой, о справедливости в данном случае говорить не приходится — война без конца приносит новые страдания и горе. В своей статье Эрик Пиотровский обращается к чудовищным итогам войн, начатых в ответ на атаки на Всемирный торговый центр. По результатам конфликтов в Ираке, Афганистане и Пакистане в общей сложности погибло до 266 тыс. мирных граждан. Имеет ли это что-то общее с правосудием? Нет.

Идентичную картину мы наблюдаем в вечном противостоянии повстанческого военизированного формирования «Вашингтонский освободительный фронт» и серафитами — религиозной общиной, ограниченной в познании об окружающем мире. Их война — такая же, как и война между экспансионистами и аборигенами. Для вторых религия стала объединяющим фактором, а для первых — поводом вести войну.

И даже здесь, рассматривая войну в масштабном плане, мы упираемся в проблему жажды возмездия. Ведь между двумя враждующими лагерями TLOU2 когда-то было перемирие или, возможно, мир, однако он был подорван инцидентом, в котором погибли дети с одной стороны и военные с другой. Режим прекращения огня обернулся новым витком войны между серафитами и ВОФ, и месть за убитых дала ему старт.

Как раз эта проблема — проблема непереставаемой мести — и обуславливает невозможность умиротворения ровно до тех пор, пока с обеих сторон не проявится акт милосердия и смирения, который, например, продемонстрировал Оуэн, отказавшись убить одного из шрамов. За это Оуэн был изгнан из ВОФ, но он одним из первых понял, что решение проблемы насилия начинается с себя.

В завершение я привожу единственную цитату, вложенную в уста героя из другой истории, но весьма подходящую ко всему вышесказанному:

Vengeance is an idiot's game

Оригинал (мой) опубликован в блоге StopGame

#thelastofus2 #мнение #нилдракман #сценарий #эссе #naughtydog