Игры дружественных стран. Иран. Часть 1

В какие игры играют наши соседи по Каспийскому морю и, самое главное, какие разрабатывают? И как? И есть ли там вообще игровая индустрия. Специально для вас (на самом деле для себя) всё изучил, поиграл и оценил.

Дружественная – удобное слово. Какие чудеса с ним вытворяет приставка "не-". С тем же героем сегодняшней статьи наша держава умудрилась схлестнуться в семи конфликтах. И в этой категории Иран даже не входит в топ 3. Последняя заварушка, кстати, датирована 1941-ым годом. СССР и не такая теперь любимая нами Великобритания дружно решили обезопасить иранские нефтяные месторождения от Германии и её друзей. Так называемая операция "Согласие".

Сейчас же наши пути переплелись довольно крепко. Но, к счастью или к горю, пришли к этому сплетению мы разными дорогами. Меня и, надеюсь, вас интересуют именно параллели в видеоигровой индустрии. Если кратко, мы абсолютно на разных её ступенях, что нас должно радовать. Но схожие тенденции есть, что нас должно тревожить. И чтобы понять лучше причину этой тревоги, давайте нырнём в дебри становления иранского гейминга.

Рыться в игровой истории государства, язык которого ты не знаешь и знать не планировал, не такая уж простая задача, но не невозможная. Век продвинутых машинных переводов протягивает руку помощи. Но одна точка зрения хорошо, а две – уже правильный подход.

Проблема в том, что другая точка зрения – американских журналистов. Зная отношения между политиками Ирана и США, как-то с недоверием относишься к большинству провокационных высказываний на страницах игровых западных изданий. Другая проблема – не особая заинтересованность самих иранцев в истории своей игровой индустрии.

Единственное светло пятно во всём этом мраке – иранские игровые журналисты, решившие уехать из родной страны, но не оборвавшие с ней связь. Сюда можно отнести и студентов, учащихся за пределами солнечного Ирана. Так что всё, что написано ниже, солянка из мнений из десятка источников, порой друг другу противоречащих.

В первой части я в хронологическом порядке расскажу, как развлекали себя иранцы у экранов мониторов и телевизоров, а во второй, уже конкретнее, остановлюсь на наиболее заметных играх.

К моему глубокому сожалению, Персия стала Ираном в 1935 году. Но отбросим личное, названия приходят и уходят, а дела остаются. Так в 1976 году на прилавках тогда ещё Имперской страны Иран появилась первая консоль – Videomaster. Клон всем известной Magnavox Odyssey, первой игровой приставки в истории человечества. Радостную новость для иранцев сообщили в журнале Данешманд, который выходит до сих пор.

Видимо, спрос на такой вид развлечений был, поэтому в 1978 году вышел другой клон Magnavox Odyssey – TV Game. Причём как и Videomaster, она собиралась в Иране. Из импортируемых деталей – но сам факт! Ещё из интересного, TV Game клепала компания Шахаб (с перс. Метеор). И, по одной из версий, теперь она делает телевизоры. Но Google выдаёт по этому названию целую россыпь боевых ракет. Ну, одно другому не мешает.

Всего через год после выхода TV Game иранцам было уже не до игр. Исламская революция, кризис с заложниками и разрыв отношений с США. А затем и война с Ираком. Так что взлёт Atari, кризис компьютерных игр, прорыв Nintendo – всё это было каким-то далёким сказочным миром.

Слава Богу, войны кончаются. 1988 году Ирак и Иран подписали мирный договор. И почти тут же через границы Персии хлынули потоки контрабанды. Были они, конечно, и раньше, но теперь акцент сместился с хлеба на зрелища. Многочисленные голливудские фильмы на VHS, кассеты с западными хитами, и, самое главное, игры и консоли.

Такое положение дел, думаю, знакомо, многим россиянам заставшим конец восьмидесятых, начало девяностых. Но если западные, да и восточные, компании устремились в распахнувший свои врата российский рынок, то в гости к иранцам никто не спешил. Санкции США продолжали действовать.

Разумеется, ни один предприимчивый человек не собирался соваться в игровую индустрию Ирана. Заработать там было нереально, учитывая смешные цены на пиратские версии зарубежных игр и отсутствие каких-либо технических возможностей из-за санкций. Но прогресс вперёд толкают энтузиасты.

Консолей в начале девяностых было в достатке. Если мы играли на Dendy, то иранцы на Micro Genius, ещё одном клоне NES. К слову, Dendy тоже доберётся до Тегерана. Не сложно догадаться, что одной из популярных игр того времени для местных игроков стала Prince of Persia 1989 года выпуска. Вообще эта серия, по понятным причинам, оказала огромное влияние на всю игровую индустрию Ирана. Но это будет чуть позже.

А в девяностых же юный Рамин Зафар Азизи (я не знаю, как правильно на русском писать персидские имена, так что простите меня, если я ошибся) насмотрелся на игру Джордана Мехнера и решил сделать свой вариант. Не обошлось и без подколов друзей, которые были на сто процентов уверены, что игру в Иране сделать невозможно.

Рамин раздобыл (где именно, он умалчивает) книжки по Assembly и Qbasic, и параллельно начал строчить код. А ещё рисовать, записывать звуки. Обычная история разработчика одиночки. Его усилия вылились в игру Ali Baba. Разработка заняла два года.

Видимо, в Иране немного ошалели от такого и решили такую диковинку показать на выставке Tehran International Expo 1997. Организация научных и промышленных исследований Ирана выделила Зафар Азизи стенд, где он мог хвастаться своим творением. Рамин, кстати, не почивал на лаврах, как создатель первой игры в истории Ирана, а продолжал совершенствовать Ali Baba. Как в раз 1997-ом году в игре появилось аж три варианта озвучки. Герой заговорил на персидском, арабском и английском языках.

Но самое интересное, это выхлоп от всей этой затеи. По данным самого Рамина, Ali Baba разошлась тиражом в 130 копий. И никаких ноликов я не потерял.

Чуть лучше разошлась игра Махама Саманпаджуха (господи, прости меня, если я опять ошибся) под ещё одним знакомым названием Beauty and the Beast. По оценкам самого разработчика, его игру купило где-то триста человек. Он, кстати, тоже претендует на звание автора первой иранской игры. Но таких доказательств как у Рамина, у Махама нет. Даже скриншотов не сохранилось. Поэтому ему присвоили неофициальное звание автора первой иранской игры на Commodore 64.

Ещё одна игра, претендующая на звание первой созданной в Иране –Tank Hunter. Собственно, до того как Рамин Зафар Азизи предоставил кучу доказательств интернет-сообществу, она и считалась таковой. Вдохновлено сие творение намного более современной историей Ирана. А именно войной с Ираком. В ней одинокий солдат с РПГ бесконечно уничтожает прущие куда-то орды гусеничных машин.

Эти три игры выужены мной из смеси западно-персидских источников. В российском же сегменте интернета, внезапно, нашёлся ещё один претендент на звание первой игры Ирана. На всем известном сайте о старых играх можно найти иранский клон Pipe Dream, под названием Piper. Причём если игру запустить, то она порадует нас названием Piper 2.0. Год выхода у неё проставлен как 1995-ый, так что, может, и этот клон был первой игрой в истории Ирана.

Перед очередным закатом иранской игровой индустрии создатели Tank Hunter из Honafa Studio в 1998-ом году выпустили Devil's Death. Игру проспонсировала Iran Drug Control Headquarters. Судя по английскому названию, кто-то криво перевёл персидский оригинал. Я так понимаю, это иранский аналог нашей Службы по контролю за оборотом наркотиков. В игре мы, кстати, очень так агрессивно контролируем оборот этих наркотиков.

Почти никто в Иране потуги местных разработчиков не замечал. Зато прекрасно видели и даже оценивали творчество их зарубежных коллег. В 2001 году выходит первый иранский видеоигровой журнал – Bazi Rayane. Публиковать такое в Иране довольно сложно, ведь материалы в печатном издании должны соответствовать исламским канонам. Если всё хорошо, то получаешь лицензию на печать от Министерство культуры и исламской ориентации.

Но была и лазейка. Можно использовать лицензию другого журнала и выходить в качестве его специальных выпусков. Так в Bazi Rayane и делали.

Как раз на страницах немногочисленных тематических изданий Иран и познакомился с одной из ключевых игр для своей видеоигровой индустрии – Prince of Persia: Sand of Time. Не каждый день выходит игра, где перс не просто положительный персонаж, но и главный.

Близко познакомиться с героем игры Ubisoft помогли многочисленные игровые кафе. Про них иранцы вообще рассказывают удивительные вещи. Так сложилось, что с консолями в Иране проблем особо не было. А вот с картриджами и дисками для них – беда. Так что иранские игроки постоянно менялись между собой. Собственно, российским детям девяностых это хорошо знакомо.

В игровых кафе же эту проблему решали по-другому. Допустим, есть пять PlayStation 1. Но всего две копии Pro Evolution Soccer. Специально обученный товарищ вставляет диск в консоль, загружает игру, вытаскивает диск и сует его уже в другую консоль и запускает игру уже там. Потом повторяет процедуру на другой приставке, а через определенное время возвращается к первой и опять вставляет в неё диск.

Звучит, конечно, фантастически. Может в первый PES так и можно было бы поиграть, но сомневаюсь, что такое бы прошло с более тяжёлыми играми. В любом случае, вся эта история рассказана иранскими журналистами.

Но вернёмся к принцу. Не сказать, что он потряс игровые устои Ирана, но воду взбаламутил. По мнению некоторых местных специалистов, принц французского производства (на самом деле канадского) был скорее героем одной из сказок всем хорошо известного сборника Тысяча и одна ночь. И всё происходящее в игре было далеко от персидской мифологии или истории.

Кто-то в правительстве, видимо, понял, что с помощью игр можно ретранслировать культуру своего народа. И в 2006 году в Иране появился Iran Computer and Video Games Foundation (можно перевести как Иранский фонд компьютерных и видео игр). Организация начала наводить порядок в хаотичном мире видеоигровой индустрии.

Официально работать Иранский фонд компьютерных и видео игр начал только в 2007-ом году. И пока прогосударственная структура расправляла плечи, сами иранские разработчики решили создать игру, более точно передающую персидскую культуру. Quest of Persia: The End of Innocence вышла в 2005-ом и прервала затишье на игровой сцене Ирана. По моей версии четырёхлетнее, по версии журналистов иранского происхождение – семилетнее. По их данным, последней игрой перед выходом Quest of Persia стала Devil's Death. Я же нашёл FMV-shooter War at Home, вышедший в 2001-ом году.

В любом случае, Quest of Persia стала первой 3D-игрой иранского производства. Плюс получила сиквел и триквел. Создатель этих игр, Пуя Дадгар (Puya Dadgar) покинул Иран в 2011-ом году.

Про какие-то финансовые успехи трилогии ничего неизвестно. По логике, просто так продолжения выпускать никто не будет, значит какие-то деньги удалось собрать. Но конкурировать с западными играми, которые на те времена стоили где-то полтора бакса, было почти невозможно. За эту проблему, как раз, и взялся свежеобразованный Иранский фонд компьютерных и видео игр.

Теперь профильные магазины могли торговать играми, только если на упаковке есть специальная голографическая печать. Получить её, разумеется, можно было только в фонде. Все подряд проекты, само собой, обзавестись заветной наклейкой не могли. Нужно было соответствовать исламским канонам. Для таких дел организована подконтрольная фонду структура – ESRA, аналог североамериканской ESRB.

Нигде не упоминается, что фонд брал деньги за печати, или получал процент с проданных копий. Но у меня подозрение, что так это и было. И, напомню, речь именно про пиратские версии игр. Никаких лицензий.

Отбросим дела меркантильные. Помимо обязательной маркировки товаров, магазины должны были выделить полочки и под игры иранского производства. Может, кто-то из патриотично настроенных граждан и купит копию другую.

Фонд начал также проводить фестивали, выставки и, самое главное, финансировать местных разработчиков. Мало того, их начали даже обучать. В 2010 году основан Иранский национальный институт разработки игр. Опять же, по словам местных разработчиков, финансирование для своей игры без обучения в нём получить практически невозможно.

В 2010 же году выходит, наверно, самая известная игра, сделанная именно в Иране. Garshasp: The Monster Slayer. Иранский ответ Принцу Персии и Богу Войны. И самая дорогая, на тот момент, игра в истории страны. Бюджет – полмиллиона долларов. Вы, скорей всего, даже натыкались на неё где-то в дебрях Steam'а. Там, кстати, в разработчиках значится американская студия из славного штата Техас под названием Dead Mage. В ней замечено много людей персидского происхождения. Вы можете знать её по относительно недавней Children of Morta. Но на самом деле Garshasp сделала Fanafzar Studio.

И это как раз самая большая проблема иранской индустрии. Из-за санкций местные разработчики не могут публиковать свои игры в том же Steam, Google Play или AppStore. Им приходиться или обращаться к кому-то за рубежом, как в случае с Dead Mage или к родственникам, живущим на западе. И не факт, что за такое не прилетит бан. Поэтому многие и уезжают из страны, создавая студию уже далеко за пределами Ирана. Немного знакомая история, не находите?

Но утечка кадров, на самом деле, не так сильно повлияла на пропаганду иранской культуры. Многие уехавшие из Ирана разработчики продолжают делать игры именно про Персию, её культуру и мифологию. Например, Амин Шахиди, обосновавшийся в Нидерландах вместо со своей студией Black Cube Games в 2022 году выпустил The Tale of Bistun, основанную на персидской поэме 12 века "Хосров и Ширин". Релиз игры иранские СМИ встретили с восторгом.

А вот если на западе выходит что-то негативное, по отношению к Ирану, то местное правительство воспринимает это очень плохо. Если многочисленным версиям Принца Персии доставалось только за неправильное, с точки зрения властей Ирана, изображение персидской культуры, то на 300 спартанцев вылили ушат помоев.

А Battlefiled 3, в котором бравые американцы планомерно сокращают число иранских солдат и крушат достопримечательности Тегерана, вообще получил игру-ответку. Ну так её окрестили её создатели.

В мобильной игре Missile Strike, вышедшей, по разным данным, в 2015 или 2016 игрок запускает ракету по Израилю. Летит она в портовый город Хайфа, нужно уворачиваться от огня систем ПВО, истребителей, подбирать бонусы. Ну и взорвать какое-то большое здание со звездой Давида.

Видимо, власти Ирана к игре никакого отношению не имеют, потому что её создатель жалуется, что местные магазины приложений отказывались продавать игру на своих виртуальных полках. Боялись потерять только налаживающиеся связи с западными разработчиками. Напомню, что в 2015 году в отношениях США и Ирана началась оттепель, поэтому все ждали снятия или, как минимум, смягчения санкций. Но в 2018 году пришёл Трамп и всё отменил.

Но вернёмся в прошлое. Как раз там, как мне кажется, кроется ещё одна проблема нового заката игровой индустрии Ирана. В 2011 году начал свою работу иранский аналог Google Play – Cafebazaar. Уже в 2014 году он стал золотоносной жилой для местных разработчиков.

Иранский фонд компьютерных и видеоигр быстренько сориентировался, и начал все активности проводить с прицелом на мобильный рынок. Этому поспособствовал и громкий финансовый провал теперь уже точно самой дорогой игры Ирана – Parvaneh: Legacy of the Light's Guardians.

Мобильный рынок Ирана так разросся, что в 2016-ом году туда пожаловала монструозная Clash of Clans. Supercell, разработчик игры, первая западная студия, ворвавшаяся на рынок Ирана. Но уже в 2019-ом году финны покинули жаркие персидские земли. Стране стало финансово плохо после очередных санкций от Трампа, да и западные компании, приземлившиеся здесь после оттепели 2015-го, быстренько разбежались из-за угроз вторичных санкций.

Но нет добра без худа. Глядя на успехи Cafebazaar, разработчики Garshap запускают в 2018-ом году магазин уже для компьютерных игр. Аналог Steam под названием Hayoola. Сейчас там можно найти аж 57 тайтлов. Есть и уже упомянутые мной Children of Morta, The Tale of Bistun и даже Frostpunk, This War of Mine и Wastleland 2.

Эра мобильных игр похоронила и игровые кафе, и профильные магазины. Они, конечно, ещё существуют, но не в таком количестве, как в нулевых. Приход интернета и знакомство с VPN направил иранских игроков в сторону Доты, Контры и других доступных онлайн-развлечений. А местный рынок оказался во власти мобильных геймеров.

При этом иранские разработчики умудряются получать награды на международных конференциях. Впервые на игровую выставку представители Ирана поехали ещё в 2010-ом году. На Tokyo Game Show. Некто Махди Бахрами (Mahdi Bahrami) представил там Everything Can Draw. В 2017-ом игра вышла в Steam под названием Engare.

В 2024 году премию за лучшую мобильную игру на GAME CONNECTION AMERICA 2024 ухватил Мехрдад Резаи (Mehrdad Rezaei) за свою Fake Emperors. Причём указано, что представлял он именно Иран. Да и на сайте Иранского фонда компьютерных и видеоигр вышло небольшое с ним интервью. Плюс, игру можно спокойно найти в Cafebazaar.

Не берусь судить о ценности такой награды, но, например, в номинации Лучшая оригинальная игра победила Hollywood Animal от знакомых нам белорусских киприотов Weappy Studio. С другой стороны, премию за Лучшую хардкорную игру отдали бразильскому палестинцу. В ней в каком-то абсурдном ключе (у героя есть ручной лев) показывают свеженький конфликт между Израилем и Палестиной.

Так что не всё так прям печально у наших иранских друзей. Мобильные игры там не только захватили рынок, но и потихоньку пробиваются на Запад. Ну а игры для классических игровых платформ иранцы, в основном, делают за пределами своей страны. При этом не забывают её, а зачастую продолжают знакомить мир с персидской культурой.

#лонгрид #иран #игрыирана