Без великой цели и судьбы

Небольшая история о Густаве, герое игры Spiritfarer, талантливом художнике, который смотрел на свои ограниченные возможности безгранично амбициозным взглядом.

Мы все знаем, что такое болезнь и боль с детских лет. Ободранная коленка, сломанная рука, очки для исправления близорукости, покусанная собакой голень — каждому что-то да доставалось. Даже такая пугающе звучащая вещь как «фантомные боли», чуть более популяризированная благодаря Кодзиме, знакома поразительно широкому кругу людей, о чем бессердечно заявляет статистика. Потому мир игр, полный ирреальных возможностей от банальной и механической функции загрузки, которая и ошибки исправит, и варианты посмотреть позволит, до сюжетных чудесных спасений и героических превозмоганий, пользуется этим. И не только вызывая наш ужас, омерзение или эмпатию, демонстрируя увечья героев, но и даруя возможности по исправлению, усовершенствованию тела протагониста и соратников. Магия или наука — все может послужить на пользу, восстановить физическую целостность, а усиленная работа над собой загладит душевные раны, дайте лишь время — до свадьбы или до старости заживет. Но что делать, если ты уже мертв?

Не секрет, что Spiritfarer — это игра о смерти, о смирении, о раскаянии после и его отсутствии, о готовности найти покой душам усопших и тех, кто остался. Потому живых на лодке заместителя Харона, Стеллы, нет. Густав не исключение, и пусть при путешествии по странным морям и островам он принял облик сокола, когда-то он был человеком, и его встреча со Стеллой — не первая.

Обладатель поразительного вкуса о прекрасном и поистине великолепных знаний, его подкрепляющих, Густав был немецким искусствоведом. Множество выставок и музеев находилось под его пока еще метафизическим крылом, но искренней страстью Густава было не кураторство, а слава личная и ослепительная...

Ко всему прочему, Густав был еще и талантливым художником, и желание стать признанным миром именно на этом поприще занимало все его мысли. Однако, талантливых и хороших художников много, уж кому было это не знать, как искусствоведу. Шло время, и Густав полагал, что оно работает на него. В конце концов, пусть он постареет, но это же сделает его имя весомее. Не всегда нужно гореть ярко, чтобы остаться в истории и сердцах людей.

И то, что этому моменту он уже был полностью парализован, Густава совершенно не смущало. Болезнь, зародившаяся в молодости, поглотила его целиком, но единственно истинно важным стремлением так и осталось искусство. Невозможность передвигаться нисколько не сломила дух этого творческого человека. Впрочем, как и смерть — Густав один из немногих гостей Стеллы, который не сожалеет о прошедшем, хоть и полностью его осознает, а напутственная речь этого сокола вызывает искреннее восхищение:

Каждому духу-пассажиру авторы игры определили отдельный цветок, что остается на память Стелле после завершения пути. Густав носит на груди красный мак, и он как ничто другое соответствует персонажу: удовольствие от своего призвания несмотря ни на что, жертвенность всем ради своих целей и память о себе в сердцах других как единственная ценность жизни. Дело всей его жизни — лучшая выставка «Наследие человечества» — он осуществи после смерти, и сделает это уже не ради себя.

Наиболее грустным в истории Густава является не то, что этот персонаж был болен или то, что по факту сюжета он мертв, а отношение реальных людей к этому герою. После выхода проекта некоторые игроки посчитали, что Густав слишком жизнерадостно воспринимает свое посмертие; неясным мне образом уловили в его словах скорее готовность умереть, чем существовать прикованным к креслу. Оставим в стороне тот факт, что каждый герой Spiritfarer является отражением реальных людей, близких кого-то из разработчиков, и относиться к биографически обоснованным героям подобным образом не так уж и этично.
Меня смущает другое: неужели то же общество, что приветствует всевозможные разнообразия, не допускает, что человек с ограничениями в своем состоянии не может быть при этом счастлив и найти то, что будет его заботить сильнее, чем исправимый или неисправимый недуг? Что ограничениями для него станут не свое состояние, а его восприятие окружающими — ведь именно это, по словам студии, закладывалось в личность сокола: Густав понимает, что «весь негатив исходит извне, из восприятия окружающими его инвалидности, а не от инвалидного кресла или инвалидности как таковой, и персонаж это осознает».

Несомненно, абсолютным двуличием будет сказать, что потерявший руку или слух человек, с рождения или после оного, не хотел бы вернуть утраченное. Но не меньшим ли двуличием будет бесконечная стигматизация таких личностей, реальных или созданных в художественных произведениях?

Вероятно, пары тысячелетий все-таки недостаточно, чтобы общество перестало воспринимать зримые недуги иначе, чем большую причину для подаяния милостыни и проявления собственной, большей по их мнению полноценности. Эту рану только лишь время не исправит, здесь нужна планомерная и намеренная работа каждого над собой для общего результата.

Статья написана для конкурса «Судьба человека»

#якорь_судьбы #spiritfarer