Ситуация с Game Insight с юридической точки зрения

Структура GI на начало 2022 года была, скажем так, классическая. Головной офис в Литве, позволял компании позиционировать себя европейским юридическим лицом, по сути не являясь таковым. Головной офис имел отдельное юридическое лицо, которое и является учредителем других юридических лиц входящих в общую структуру.

На сайте Game Insight скромно указано, что у компании « несколько собственных студий разработки — в Восточной Европе и Прибалтике. Команда Game Insight – это более 600 лучших профессионалов индустрии».

Запомним эту цифру – 600 человек.

У компании было открыто юридическое лицо и в России, это как раз ООО «Гейм Инсайт» (ИНН 7725685080). Учредителем общества, конечно, является литовская головная компания.

На начало 2019 года в компании числилось 494 человека (информация о более поздних датах найти не удалось).

На 01.01.2022 года по отношению к 2019 году компания в 2,5 раза увеличила свою чистую прибыль и на 30% процентов увеличила выручку.

Не думаю, что при подобных финансовых результатах, количество работников компании уменьшилось, скорее стоит ожидать наоборот, расширения штата.

Можно смело делать вывод, что львиная доля сотрудников Game Insight были нашими с вами соотечественниками.

Чисто теоретически, при подобных показателях, имелась возможность продолжать функционировать примерно в таком же виде, даже после февраля 2022 года, так как судя по структуре компании разработка велась в России, а продавались игры через европейское юридическое лицо. Возможно необходимо было провести структурные изменения, обезопасив бизнес от санкционного давления, увеличить количество посредников. Но видимо руководство, посчитало, что это слишком дорого.

Теперь перейдем к самому интересному, разбору данного кризиса.

Первые сообщения о проблемах с выплатой заработной платы сотрудникам в GI стали приходить в июне. Тогда же сообщалось о настойчивых требованиях от компании к сотрудникам вернуть полученную в компании технику.

Согласно трудовому законодательству уволить сотрудника по инициативе работодателя достаточно трудно, список причин исчерпывающий:

По хорошему, GI, должна была провести простое сокращение штата, выплатив всем работникам материальную компенсацию в размерах 5 окладов (если быть точнее – среднемесячного заработка) (3 при расчете, два за период от уведомления до сокращении штата, до увольнения).

Конечно, на работодателя возложена обязанность предложить другие должности, но при правильной работе юристов, этот этап можно «срезать»

Но, дьявол, как известно в деталях. Большое количество сотрудников GI работали в Мурманской области. Мурманская область – это район Крайнего Севера. В таком случае количеств выплат увеличивается до 8, что, как вы понимаете, совсем другие цифры

Ликвидация компании, по факту не меняет выплат на которые может претендовать работник.

Очевидно, что если GI решило расстаться с русскими сотрудниками, то она из откровенно плохих вариантов, выбирает самый мерзкий и безответственный

Количество людей, которые согласились на подписание соглашение нам неизвестно, но даже если компания действительно ставила своей целью снизить свои потери, ничего кроме ультиматумов сотрудникам не было сделано (или нам об этом не известно). Направь компания уведомление о прекращении трудовых отношений в связи с ликвидации сильно заранее, можно было избежать издержек связанных с оплатой заработной платы.

К вопросу с техникой, которая находиться на руках работников. Работодатель мог разрешить этот конфликт в одностороннем порядке, двумя последующими действиями:

Но даже такого вариант не был воплощен в жизнь.

Судя по новостям, ликвидатор компании пытался убедить сотрудников в отсутствии денег и пытался договориться на подписания соглашение о расторжении трудового договора с выплатой 1 оклада.

Требовать возврат техники и не выплачивать заработную плату – это однозначно жульнический ход, что бы можно было «надавить» на сотрудника, где сотруднику даже не предлагался вариант урегулировать конфликт за счет техники.

Однако исход был такой, что на сегодняшний день по сведениям «КоммерсантЪ» подано порядка 70 исков (в суды Москвы).

Какое общее количество общих требований, предъявленных в суд, неизвестно, работники могут рассматривать трудовые споры по своему месту жительства.

Введение процедуры ликвидации никого не должно путать. Решение о ликвидации, принимается учредителями компании, в нашем случае, это головная компания GI.

В обязанности ликивдатора входит сбор и погашение требований кредиторов. Реестр для поступления таких требований открыт в течении двух месяцев с момента публикации сообщения о ликвидации.

Сообщение о ликвидации юридического лица было размещено в Федеральном реестре только 27 июня, а уже 12 июля было опубликовано сообщение, что организация собирается банкротиться.

Схема при которой организация сначала ликвидируется, а потом из ликвидации уходит в банкротство это известный юридический трюк, который позволяет поставить «своего» управляющего, чтобы в дальнейшем банкротство проходило при самых мягких условиях.

Однако, конкретно в данном случае, имеются несколько нюансов, которые делают известную схему менее выполнимой.

Для того, чтобы «свой» кандидат стал управляющим, подавать заявление о банкротстве должен лояльный кредитор, который имеет право указать кандидатуру в своем заявление.

Должник не имеет такого права и не может указать даже СРО (объединение управляющих) управляющих, откуда будет представлен кандидат.

Тут суд самостоятельно запросил кандидатуры из целого ряда СРО. Возможно GI планирует договариваться по факту назначению.

Но мне, более вероятным, видеться желание GI засушить противостояние с работниками и выплатить компенсацию самым цепким и стойким. Многие работники, банально проигнорируют банкротство и не станут заявлять свои требования, продолжая судиться с GI в судах общей юрисдикции

70 миллионов это большая сумма, но надо понимать, что балансовая стоимость может быть как больше так и меньше рыночной. Исходя из начисленных налогов видно, что компания не является плательщиком налога на имущество, соответственно не является собственником недвижимости.

Возможно в собственности компании находиться автомобиль, так как за прошлый год был выплачен транспортный налог в размере 7 т. р.

Таким образом 70 млн, это по большей части техника, в том числе та, которая остаётся на руках у работников.

Самая интересная графа — нематериальные активы компании. Что это за активы, не понятно, но это могут быть, например авторские права на готовые либо готовящиеся произведения, товарные знаки.

Дебиторская задолженность очень внушительная. Однако не ясно какая сумма из этой задолженности является задолженностью головной компании перед российским офисом.

Анализировать судебную нагрузку не имеет смысла. Как ответчик, GI не фигурирует и долгов перед контрагентами по судебным спорам не имеет.

Общая картина выглядит таким образом, что компанию ведут к преднамеренному банкротству.

Наличие положительного баланса, наличных денег, дебиторских обязательств в таком объеме компании, не должно приводить компанию к банкротству. Никакие внешние факторы не могли помешать разрешить конфликт с работниками, не в плоскости банкротства.

В Европе много говорят про личную ответственность собственников бизнеса перед своими работниками, но руководство GI хочет быть европейским бизнесом только на бумаге.

Я думаю, бенефициарии бизнеса располагали достаточным количеством личных средств для разрешения конфликта с работниками, но проигнорировали такую возможность.

Если работники действительно хотят получить свои денежные средства им надо будет за них сражаться.

Необходимо отслеживать состояния дела в картотеки арбитражных дел, участвовать в собрании и внимательно изучать отчет которые будет готовить управляющий.

Возможно, самой разумной стратегией, будет объединить усилия работников и привлечь стоящего специалиста для сопровождения процедуры, а при необходимости оказания воздействия на управляющего.

Конечно, в случае отсутствие средств, к финансовой ответственности будет привлечена головная литовская компания (эта процедура называется привлечение к субсидиарной ответственности).

Чисто теоретически, на сегодняшний день между Российской Федерацией и Литвой действует договор о правовой помощи, который должен помогать исполнять судебные решения на территории Литвы, однако мне неизвестно, как на его существование отразилась текущая санкционная политика

P.S. Вся информация, используемая в статье, получена из открытых источников.