01110101110111011010

Заводская копоть, оседая на стенах труб человека-машины, гигантского исполина, созданного волей текста, смешавшего в себе бездушность числа и бездну слов, давно перестала быть чем-то новым, или хотя бы заслуживающим осуждения.

Копоть, как и помутневшие визоры, передававшие сигнал, в котором не было даже намека на смысл или цельность, стараниями местных "докторов" собиралась в разноцветные, пахнущие радугой и детским смехом баночки, которыми матери выкармливали своих младенцев.

Ей лечили больных и сумасшедших, а концентратом прогорклого пепла, оставшегося от миллионов сожженных книг,кололись торчки, отдавая последнее накопленное золото за иллюзию Прикосновения.

Улицы, превращенные в идеальные, лишенные всякой человечности металлические трубы, наполняли гигантский улей, вскормленный бензином и гудением проводов, минутной осмысленностью, которой хватало для того,чтоб никогда не задавать себе вопросы о смысле происходящего и цели пути.

Прямые линии вырезали на теле Титана маршруты, в которых не было места случайности.

Житель города, от мала до велика, начиная с торгующих углём клоунов и до силиконовых живых фотокарточек, знал день собственной смерти, имя детей, что рождались из пробирки, жили в капсуле и умирали в бутылке.

Никто уже не помнит, когда это произошло.

Изгои обвиняют во всем сеть, которая была в нас до нас самих.

Критики, зарабатывающие на своих лживых памфлетах несколько монет, дающим им возможность давиться дешёвым вином и пластиковой любовью, бесконечно говорят о системе, что пожирает, не давая увидеть Суть. Однако, под шум толпы, ждущей синтетического чуда, уверенно продают свои плаксивые истины, пахнущие бумажным успехом, что превращается в бесформенное ничто, вместе с хлещущими потоками воды, проливаемыми с запечатанного смогом неба.

В самом центре человека-машины, за беспорядочными свалками ненужных и забытых кукол, выброшенных вместе со смертью последнего ангела, пульсирует монохромное Ничто, порождающее информацию. Несмотря на пугающее Имя, страх перед бездной уже не проникает в глубины, смотрящих в нее чудовищ, предпочитающих называть это око свободой вседозволенности.

Идеальный симбиоз духа, сшитого из влечений и безумия, и тела без органов, покупающего себе право покупать.

Ничто, проходя по камерам спецслужб, охраняющих жизнь от нас, слилось с холодным светом экранов, проецируя сущность каждого индивида, в его "Я". Отражения разбивают друг друга. Лента новостей читает ленту новостей. Порно смотрит порно.

Binaрный код, не оставляя консервированному Адаму Кадмону времени для размышлений, освобождает от всякого IF.

Огонь, что даровал тепло, первым сходит с ума, вместе с Гефестом, которого никто не помнит.

Человек не сгорает, и не затухает. Он остается копотью. Следом пальцев на денежных знаках.

Отражение, запутанное в проводах, смеётся, предоставляя право на меланхолию, лишь пресыщенным и безнадёжным.

Да, и сама меланхолия никому не нужна.

Как песня, написанная плотником.

Как танец на песке, меж Атманом и Брахманом

Как истина огня

Как гармония противоположностей

Как пустота

Как и я.