Картриджи

«Та замечательная атмосфера счастливого приставочного детства».

В 1995 году мы переехали в новую квартиру, и я попал в другую школу. Это была суровая гоповская школа, со всех сторон окруженная гоповским районом.

В первый же день мне рассказали историю, как один мальчик из нашего класса, Витя, вчера придушил другого мальчика. Придушил, и держал до тех пор, пока тот не описался. История очень воодушевила. Сразу стало понятно, что школа «чёткая». Душить одноклассников до обссыкания я не хотел (и не умел), так что пришлось искать какие-то другие точки соприкосновения с действительностью.

В ту пору популярными в суровом пацанском мире пятого класса стали игровые приставки «Денди». У меня приставки не было — китайская подделка в виде машины сломалась пару лет назад, — но была парочка картриджей, вроде «1000-in-1» и «Марио + Тетрис + что-то-там-ещё», так что тема для разговора была найдена практически в первый же день. Пацаны после учебы собирались у кого-нибудь на квартире и играли в «Танчики» и «Марио» до посинения. Картриджи на окраине города, где мы теперь жили, называли «кассетами».

Крутым можно было стать несколькими способами: либо круче всех играть, либо иметь больше всех игр. Я не был крутым — и играл так себе, и картриджей у меня было всего два. Они тоже были так себе.

В первый же день, когда мы пришли с братом к пацанам поиграть, у нас сразу же был изъят один, с формулировкой «давайте мы вам поможем босса забить в «Чип-и-Дейле», а вы нам кассету оставите поиграть». Картридж нам отдали где-то через полгода, с трещиной и содранной наклейкой.

Вообще, часто играть не приходилось. Всё больше мы сидели и смотрели, как играют другие — хозяин квартиры и его ближайшие дружки, все как один коротко стриженые худые пацаны в неопрятных свитерах. Вскоре нам это наскучило и мы перестали ходить на такие сборы, тем более что родители купили нам свою собственную «Денди».

Это была «фирмА»! Приятный пластик, крепкие на ощупь джойстики, моднейший мотоциклист на коробке! Восторг был столь сильным, что мне даже казалось, что графика в «Марио» стала лучше. А уж музыка — музыка точно стала звучать как настоящая! Потом, правда, выяснилось, что родители поставили в телевизор PAL/SECAM-декодер, и игры теперь действительно идут с другими (правильными) цветами.

Теперь ребята из класса ходили играть к нам. Контакт с гоповским миром был успешно установлен.

Ребята в школе боролись с социальным неравенством в среде обладателей картриджей, и меня, как к тому времени обладателя неплохой коллекции «кассет» для «Денди», постоянно пытались раскулачить. Совершенно обычным был развод при обмене в духе^ «Ты мне картридж жжёный отдал, так что свой обратно не получишь!».

Я просил вернуть мне хотя бы жжёный картридж, на что ответ был: «Да я его уже выкинул».

Один раз я рассказал всё дома родителям, и бабушка, схватив меня в охапку, пошла разбираться с моими вероломными одноклассниками. Непутёвый приятель был подвергнут строгому бабушкиному допросу, несмотря на присутствующую дома его маму, которая пыталась что-то вставить пьяным голосом. Как вскоре выяснилось, это «какая-то ошибка», потому что картридж всё же был «наверное, не жжёным», а значит, мою двухигровку «Terminator 2/Top Gun 2» придется вернуть.

В тот тёмный зимний вечер мы обошли аж три разных квартиры — как выяснилось, мой картридж уже сменил даже не двух хозяев. Все жилища новых владельцев картриджа почему-то походили друг на друга — полутемные и грязные, с неведомо откуда играющим блатняком и ревущим в зале телевизором.

В конце концов, в последнем логове лысый и без ресниц переросток (у него была погремуха Француз, и в школе про него шутили «гормонов в сперме на волосы не хватило») вынес мне мою «кассету». Наклейка у неё была полуоторвана, а на жёлтом корпусе виднелась копоть от зажигалки.

Но я был счастлив и в тот вечер допоздна рубился в любимого «Терминатора», которого чуть не потерял.

Игры делились на лоховские и «босячие». К первым относились всякие марио, тетрисы и лодеруннеры. Ко вторым — довольно редкие почему-то «Черепашки-ниндзя 3», «Чип и Дейл» и «Контра».

Как-то я пришел к другу Максу, а он такой с порога: «Мне папа пообещал подарить «Черепашек-ниндзя 3!!!» Ух и радовались мы с Максом! Особенно почему-то я. Правда, было условие: только если Макс сделает сейчас в квартире уборку. И конечно, Макс бы с радостью потом дал мне картридж поиграть, да вот боится, что не успеет к приходу родителей пропылесосить…Так тщательно и старательно я не убирался даже дома! У Макса же в квартире я навел такой лоск, что, казалось, выполнил среднегодовую норму уборок в пятиэтажном доме. Макс в это время болтал с кем-то по телефону, смущенно улыбаясь и накручивая телефонный провод на палец, иногда указывая мне кивком головы, где ещё нужно пройтись с пылесосом.

«Черепашек-нинздя 3» Максу, конечно, так и не купили.

Наступил 1996 год, и в жизнь простых школьников с окраины провинциального сибирского города стремительно ворвался коммерсант Гена. Гена был стриженый, курносый и постоянно жевал жвачку. Он отгородил деревянными перилами угол на первом этаже школы, поставил туда три телевизора с «Сегами» и, таким образом, открыл игровой клуб.

Коридоры на переменах теперь стояли пустые. Никто не бегал и, к вящему восторгу учителей, не расшибал лбы. Никто не курил в туалетах и не бросал розданные на уроках полового воспитания презервативы в столовский котёл с чаем. Отныне, едва кончался урок, все собирались вокруг игрового уголка в холле, чтобы посмотреть на это Чудо. Перевесившись через перила, мы во все глаза пялились на невиданные ранее графические мощности и музыкальные феерии.

Играли лишь счастливчики с деньгами. Ими были в основном старшаки, которые отбирали («занимали») деньги у более мелких счастливчиков. Таким образом мелким оставалось лишь висеть на перилах вокруг телевизоров и тоскливо наблюдать за игрой.

У меня старшаки деньги не отбирали. Я был какой-то дерзкий и просто тупо не отдавал, а на любое применение силы мои родители наводили шорох во всей школе, так что вскоре все шпанюки просто молча здоровались со мной за руку и проходили мимо. Но несмотря на это, играть я осмелился, кажется, всего один раз. Не стал обедать один день, подошел к Гене и занял очередь поиграть.

Не помню, во что я играл, не помню, сколько. Помню только, что потные руки с трудом держали джойстик, а в голове билась только одна мысль: «Я играю в Сегу, я играю в Сегу, я играю в Сегу, в Сегу, в СЕГУ!!!». Отыграв, я на ватных ногах пошел домой. «Сега» снилась мне еще долго.

Через год приставочный уголок в школе прикрыли — «занимания» денег старшаками у мелких счастливчиков к тому моменту достигли просто неприличных масштабов, и курносо-стриженый Гена вынужден был ретироваться под натиском возмущенных родителей.

В классе был один пацан негоповского склада, из относительно богатой семьи. Из-за зажиточности его в классе недолюбливали, и друзей у него было немного. Завидя во мне потенциального друга (я общался вообще со всеми), он стал зазывать к себе поиграть в приставку. А приставка у него была не какая-то там «Денди», а целая «Сега». Я согласился.

Первые 2-3 часа он показывал мне разные игры, комментируя их: «А вот-вот щас! Смотри, смотри, ты когда-нибудь видел такое? А щас я ему башку снесу, смотри-смотри!!!». После трёх часов моего робкого нытья «Можно я тоже немного поиграю?», он отдавал джойстик мне, минут на 10. А потом, со словами «Давай я тебе покажу, как тут надо!», забирал его обратно.

Это повторялось каждый раз, и мне всё меньше и меньше хотелось приходить к нему. И вскоре я и сам стал безмерно счастливым обладателем «Сеги».

Первой сеговской игрой у меня был «Мортал Комбат 3». Захватывала она настолько, что я ничего не мог делать, так хотелось играть.

В школе я сидел как на иголках и, едва кончались уроки, летел домой быстрее ветра. Не снимая даже куртки, хватал немытыми руками джойстик и играл, играл, играл! Ребята в школе спрашивали меня, крутой ли «Мортал Комбат 3»? На что я делал отрешенное лицо и говорил, что конечно да, очень крутой. Но мне уже поднадоел, да и во сне снятся страшные крики оттуда. «Это, знаете ли, просто игра» — добавлял я равнодушным тоном.

Заливал я, конечно, порядочно — «Комбат» мне ни капельки не надоел. Едва родители закрывали дверь в комнату, уверенные, что уложили детей спать, мы с братом тихонько включали телевизор без звука и запускали игру.

Сразу расширился круг знакомых — ко мне стали приходить играть не только мои одноклассники, но и ребята из старших классов. Это было нереально, просто непередаваемо круто — какой-нибудь верзила из 11 класса, ходивший по школе и мутузивший малолеток, сидел у меня в комнате и грязно матерился на Шао Кана! Потом он хлопал меня по плечу и сразу забивал время, например, на завтра перед уроками. Мой авторитет в школе повышался. Иметь «Сегу» было даже круче, чем фишки и биту «Чупа Кэпс».

Сразу стало проще жить — в школе я уже без какого-то благоговения взирал на «приставочный уголок» и даже, перевесившись через деревянные перила, давал советы. «Цэ, вправо, А, влево, А, вверх!» — кричал я, а в ответ радостно отвечали: «З***ись, спасибо!».

Интернета в 1996 году у нас ещё не было, так что секретные коды для игр узнавались двумя способами — 1) из журналов и 2) от пацанов. Первый способ использовался редко, потому что журналы надо было всё же покупать. Все, в основном, пользовались вторым, всё же пацаны — это надежно. С полученными слухами и кодами и секретами носились, как с очень-очень ценными разведданными: иногда ты приходил в школу с утра, а все пацаны буквально стояли на ушах, потому что кто-то сообщил код от долгожданной второй таблицы из третьего «Комбата»!

Слухи тоже проверяли коллективно — например, что будет если вставить картридж в гнездо задом наперед. Старшаки говорили, что так можно обнаружить скрытые дополнительные игры. Причём, работает не на всех приставках. Пацаны стабильно проверяли каждый картридж и потом делились результатами. Дополнительные игры не удалось найти ни разу.

Коды надо было куда-то записывать, и я завел для этих целей тетрадку.

Я заполнял её тщательно, аккуратно и разноцветными фломастерами. Это было как событие — занести туда ещё одну игру. Картинки прилагались.

Необходимость в тетрадке вскоре отпала, так как в книжных магазинах стали продавать сборники типа «Секреты к 5000 игр на SEGA». Они были толще, зато там не было нарисованных от руки рисунков и разноцветных букв.

Был у меня свой собственный придуманный персонаж — Маскер. Это был не вымышленный друг, как можно было бы подумать, а целая вселенная с прорисованными героями, сюжетом и приключениями. Мы с братом лепили героев из пластилина и играли, как в сериал.

Так что, когда я задумал свою игру, вопрос «про что» был решен сразу — про Маскера. Маскер — это такой типа колобок: лысая башка, висящие в воздухе руки и ноги. Он противостоял своему недругу — Джанкеру. А помогали им друзья — и у того и у другого была своя команда.

Первая игра «Маскер» по задумке должна была стать двумерным платформером.

Игровому процессу внимания я почти не уделял, сосредоточился на заставке и боссах. «Выйти» игра должна была на придуманной мною игровой приставке Rafaon 128-bit. Тогда я, как и все, думал, что чем больше бит, тем круче.

Далее я стал придумывать свой файтинг. Назывался он, конечно же, «Маскер Комбат».

Самым сложным было придумать, как мои персонажи, состоящие из головы, рук и ног, будут драться. Я дорисовал им тела. Дальше заставки и экрана выбора бойцов (который я рисовал очень долго) дело не двинулось. Я забросил первый МК и стал рисовать уже МК II.

Второй «Маскер Комбат» не нравился мне самому. Я не знал почему. Наверное, потому, что по-настоящему крутой и легендарной должна была стать именно третья часть! Я так решил, и сразу же приступил к её созданию.

Прорисовал не только заставку и выбор игроков, но и экраны интерфейса, и историю, и даже встроенные секретные мини-игры!

Работа была проделана серьёзная. Я проводил многие дни и часы, придумывая новые игровые «фишки» и изучая другие игры в поисках того, что можно было бы спереть в мою игру. Были прописаны чит-коды, истории всех персонажей, турнирные таблицы и даже раскадровки некоторых фаталити! Даже музыка была придумана в общих чертах, только я не знал, как её записать, так как не знал нот.

Игра должна была «выйти» уже не на вымышленной приставке, а на вполне реальной Nintendo Ultra 64, рекламу которой я тогда увидел в журнале Dendy. Я всерьёз намеревался как-то отослать разработку «Маскер Комбата 3» людям, которые делают игры для этой приставки.

Однажды я показал наработки друзьям, а они в ответ лишь посмеялись. Тогда я решил, что когда игра выйдет, уж им-то точно не дам поиграть.

Я играл в некоторые игры только для того, чтобы послушать музыку. Я спаял специальный провод, чтобы пускать аудиопоток из приставки прямо в музыкальный центр, и записывал музыку на кассеты. Их я потом слушал отдельно, когда играть не хотелось. Кассет накопилась гора. Всё было тщательно подписано, и я мог с легкостью найти, скажем, трек из огненного этапа сеговского «Аладдина».

Среди моих друзей нашлось немного психов, которые записывали музыку на кассеты и потом слушали, но всё же нашлись. Мы, разумеется, обменивались и радовались.

Клонился к закату 1997 год, сеги были уже давно освоены, все коды раскрыты, а игрушки пройдены. Что-то более крутое было пока недоступно. В журналах я, конечно, читал о таинственных приставках Sony PlayStation, Sega Saturn и Nintendo Ultra 64, но в наших краях они не водились, и посмотреть на них можно было только в журналах.

Однажды кто-то из пацанов принес весть, что в неком отдаленном магазине Гена (тот самый, с приставочным уголком в школе) открыл новый игровой зал с неведомыми супер-приставками «Панасоник Три Дэ» и там «ТАКАЯ ГРАФИКА ВАЩЕЕЕ, КАК В КИНО, ВАЩЕЕЕ НЕ ОТЛИЧИТЬ!!!»

Естественно, все это взбудоражило нашу гоповскую общественность, и мы побежали смотреть на невиданную фильмовую графику. Ожидания полностью оправдались. Я чувствовал некий подвох во всём этом, но подкопаться, действительно, было нельзя — от дешёвого фильма с очень дурной игрой актеров это никак не отличишь.

В зал с «панасониками» я сходил всего один раз — игры не цепляли так же, как Соник или «Контра», или хотя бы как «Мортал Комбат». Да и располагался зал на безлюдном отшибе возле ипподрома, и здоровые лысые укурки в отцовских кожанах «занимали» деньги прямо на входе.

А потом… потом эра приставок и картриджей для меня закончилась — на 13-летие родители подарили компьютер. Началась эпоха Дюка Нюкема и Blood, Carmageddon и Need for Speed, Dungeon Keeper и MDK, WarCraft 2 и Red Alert, «Героев» и Fallout. Эпоха бесконечной гонки за мощностями процессоров и видеокарт, перетаскиванием игр на 3,5-дюймовых дискетах, игрой в «Квейк» по сети…

Какими бы не были крутыми и изощренными современные игры, иногда я запускаю эмулятор старой доброй «Денди» или «Сеги», отключаю мозг от реальности и вновь погружаюсь в ту замечательную атмосферу счастливого приставочного детства.

Когда мы не дыша смотрели широко распахнутыми глазами на восьмибитную графику, с наслаждением слушали хриплую пиликающую музыку, носились с засаленными тетрадками секретов и обменивались небольшими пластиковыми коробочками c наклейками.

И когда мерцающая картинка на выгоревшем экране телевизора казалась нам великим чудом.