«Проклятие "Зов могилы"» постигает шаманизм и фэншуй во всех подробностях

Несколько слов про самый успешный оккультный хоррор в истории Кореи.

На самом деле выше слукавил: «Раскопанная могила» — в принципе самый кассовый хоррор в истории корейского проката, обогнавший даже «Поезд в Пусан». По мировым сборам из ближайшего обошел, например, такой инди-хит, как «Два, три, демон, приди!». Впечатляет? Не то слово! Ну а теперь о самом фильме, и в чем тут замануха.

По сюжету в состоятельной корейской семье из США рождается ребенок с непонятным недугом. Так, родители вызывают двух шаманов, которые приходят к заключению: дело злом духе умершего деда. Специалисты решают раскопать могилу и провести кремацию. Но место захоронения оказывается больно уж зловещим, а главное наставление родственников — не открывать гроб.

При близком знакомстве с предыдущими работами режиссера Чан Джэ-хёна («Чёрные священники», «Сваха») характер новой картины не станет сюрпризом: слоубернер с маниакальной одержимостью религиозной мистической бутафорией. На этот раз под рассмотрения попал корейский шаманизм. Здесь Джэ-хён, нащупав родную тему, пошел еще дальше в своей дотошности. Реалистичное исполнение ритуалов, реальные обрядовые песни, реальные убитые свинки (корейская организация по защите животных успела выступить с протестом) и точное следование поверьям. Трудно вспомнить более фольклорное корейское кино за последние годы.

Но если что-то и вспоминать, то, конечно, «Вопль». Сам автор в интервью не скрывал источник вдохновения, так что идейное наследие или даже схожесть монтажа во время обряда — уже вовсе не догадки.

«Вопль» был совершенен в иллюстрации абсолютного зла. Зла не в виде страшных бабаек, а чего-то невидимого, витающего в воздухе или укоренившегося в людской плоти. Боязнь неизведанного — один из главных человеческих страхов. Так и чудовищная жуть у На Хон-джина была абсолютно неуловима и даже едва ощутима.

Джэ-хён вполне прилежно последовал этой задумке: есть проклятие и есть могила на вершине одинокой горы. Вместо охраняющих чудищ, лисы, которых по поверью не должно быть на кладбище. За счет подобных суеверных мелочей автор планомерно выстраивает мощное чувство необъяснимой опасности.

Если вам мало двухчасовой вводной по спиритической корейской теории, есть свежий сериал «Злой дух» от сценаристки «Королевства зомби» и «Сигнала». Помимо темы, два произведения роднит классная сцена: герой спешит на помощь жертве, разговаривает по телефону, но при этом он же тарабанится к ней в дверь. Ведь злой дух коварен и способен мимикрировать под любого человека. Подобное было еще как минимум в японском «Оно идёт за тобой» (2018), но в двух корейских картинах сцена поставлено куда более жутко.

Все бы ничего, и одной лишь параллели с «Воплем» было бы достаточно, чтобы закрыть материал и бежать смотреть фильм, но...

Все рассказанное выше относится лишь к первому часу фильма. Опять же, это не моя догадка, а объясняется словами самого автора. Сначала он писал свою версию «Вопля», но потом случилась пандемия.

Нет, фильм не превращается в комедию с танцующим Чхве Мин-сиком. Но на рубеже второй половины хоррор переломился идейно.

То самое неуловимое зло обретает вполне себе осязаемую и даже громоздкую форму. Тематически — сваливается в японскую тему. Ведь и сами герои проговаривают: что может быть страшнее японских проклятий?..

Подвиньтесь корейские духи, на сцену выходят японские ёкаи.

Можно подумать, будто Джэ-хён трансформировал корейский оккультный хоррор в кайдан — старейший фольклорный жанр в Японии, посвященный столкновению с потусторонним. Но нет, к сожалению, на ёкаях сходства заканчиваются: нет ни присущего жанру морализма, ни фатализма, ни всемогущего зла.

Все новые инструменты автору понадобились лишь чтобы вывести антияпонскую тему на передний план.

Сначала упоминается Имдинская война (1592-1598г), в результате которой Корея вышла победителем с огромными потерями, а злосчастная гора с кладбищем служила символичным водоразделом в продвижении японских войск на север.

Затем центральным элементом становится легенда «железных кольев». Ее суть заключается в том, что во времена японской колонизации в 20-м веке захватчики разработали целый проект с постройкой объектов, нарушавших энергию фэншуй, чтобы сломить дух корейского народа. Одной из главных мер якобы стали металлические штыри, вбитые повсюду на территории Кореи. Сами корейцы уже сто раз опровергли эту байку, но, как говорят герои, «может оставаться 1% реальных случаев среди 99% доказанных фейков».

Шаманы, духи, фэншуй, антияпонский подтекст... на этом моменте вы уже, должно быть, догадались, почему не стоит проецировать гигантский успех хоррора в Корее на любую аудиторию.

Это не универсальная история. И, более того, своей двойственностью фильм способен разочаровать сразу всех. Первая половина, медленная фольклорная мистика, — зрителя, пришедшего на ужастик в пошлой российской локализации «Проклятие... чего-то там»; вторая, прямолинейное столкновение, перегруженное национальным подтекстом, — «ценителей» азиатского оккультного жанра.

И вот лежат на двух чашах весов такие разные половины... Но все же находится аргумент, способный перевесить тарелку в пользу мнения «здорово». И аргумент этот завязан на отличном техническом исполнении фильма.

У «Раскопанной могилы» шикарный саундтрек и саунд-дизайн в целом. Фольклорные мотивы, жуткий эмбиент — даже прослушивание OST отдельно от фильма рисует в голове яркие образы. А за пределами музыки авторы здорово умеют пользоваться энергией тишины.

Гениальность оператора Ли Мо-гэ я восхвалял в блоге уже несколько раз (последний — совсем недавно в «Сеульской весне»). И сделаю это опять. Крупные портретные планы — круто; освещение — огонь в прямом смысле.

Философия фэншуй лейтмотивом простирается через всю картину, а главным пяти элементам (земля, вода, метал, огонь, дерево) уделено много внимания. Так, земля берет начало с эксгумации, затем вступает в действие проливной дождь (вода), а огонь, как форма демонического начала, заполоняет собой почти всю вторую половину фильма. С освещением к каждому из таких эпизодов Ли подходил по-разному. Например, в большинстве сцен с ключевым красным источником света использовался реальный огонь.

Ну и, в конце концов, актерская игра. Если Чхве Мин-сик, Ю Хэ-джин и Ли До-хён выдали просто хорошее исполнение на своем высоком уровне, то Ким Го-ын... вау! Даже с наличием «Монстра» и «Ын-гё», возможно, сильнейшая роль в карьере.

Много всего в копилку «за» и «против» было кинуто, но остается еще один последний спорный момент, который трудно игнорировать. Далее будут спойлеры к концовке фильма.

#корейскоекино #корейскиерецензии #раскопаннаямогила