Всему приходитъ конецъ, становящійся началомъ чего-то новаго

Всякій циклъ жизни начинается съ завершенія предшествующаго. Съ каждой новою истеріей ты приближаешься къ своему исходу, спотыкаешься, падаешь — и вновь восстаёшь, лишь дабы паденіе повторить.

Лица меняются, события остаются. Лицъ сотни, но исходъ всегда одинаковъ. Убѣждаешь себя, что можешь разорвать сію цепь въ любой мигъ, но не осмѣливаешься. Или не можешь.

И вотъ, въ тебѣ что-то вспыхиваетъ — не гибельнымъ, но спасительнымъ пламенемъ. Ты раздуваешьъ его, позволяя огню выжечь въ тебѣ всё, кромѣ тѣхъ чувствъ, кои онъ приноситъ. Ты знаешьъ, что въ концѣ останешься на пустомъ пепелищѣ — безъ эмоцій, безъ чувствъ, до того мгновенія, пока не взрастишь новыя, щедро орошая ихъ алкоголемъ и чѣмъ-то, напоминающимъ слёзы.

Спасительнымъ — ибо тебѣ сего требуетъ душа. Безъ беспощаднаго внутренняго пламени ты себя не чувствуешь собой.

И вотъ снова.

Понимаешьъ, что сие уже было. Подробно помнишьъ всякій взглядъ, всякое слово, не складывающееся въ связный разговоръ. Взглянешьъ на небо — оно такое же, какъ тогда. Надъ Санктъ-Петербургомъ, разумеется.

И даже автобусъ тотъ же.

Но всякій разъ, когда ты сгораешьъ, что-то уходитъ навѣки; часть тебѣ присущаго погибаетъ въ томъ пожарѣ и не возвращается. Знаитъ ли сие, что можно обжечься такъ, дабы вовсе разучиться чувствовать?"