«Ночь на Земле» – мультикультурное такси Джармуша от Лос-Анджелеса до Хельсинки

«Ночь на Земле» – один из тех фильмов Джармуша, относящихся к когорте минималистичных и доступных к восприятию фильмов, которые не обладают многослойными метафизическими мирами мастера. Действие происходит на нашей планете, а сюжет лишь разделяется на географические пространства, не выходя за рамки реально существующего мира. Начиная от Лос-Анджелеса, Джармуш знакомит зрителя с таксистами и их попутчиками в пяти разных мегаполисах, сопровождая действие в основном диалогами, заставляющими пересмотреть наши ничем непримечательные будничные дни.

Вспомните, как часто вы думаете о том, что происходит на другом континенте, или же даже в соседнем регионе, или в такси, которое вы покинули сегодня утром, доехав до работы. А что для вас значит ночь? Скорее всего, каждый из нас по-разному воспринимает этот промежуток времени. Для кого-то ночь – время веселья, для других время сна и фантазий, а для третьих просто промежуток времени не отличающийся от утра, дня и вечера. Джармуш по-новому раскрывает события, которым мы не придаем значения, и поднимает серьезные проблемы современного общества.

Но Джармуш бы не был Джармушем, не обособив своих героев. Как и в прошлых фильмах, все его персонажи отличаются от обычных граждан. Начиная от раритетных такси (на дворе 90-е годы, но у таксистов все машины 60-х, 70-х годов), заканчивая одинаковыми манерами курить и отходить от общепринятых правил, каждый из которых при этом отображает обсуждаемые в обществе проблемы.

Открывая фильм с Лос-Анджелеса, Джармуш уже громко заявляет о тогда еще не так ярко обсуждаемом в прессе феминизме. Водитель такси – молодая девушка с забавным именем Корки, мечтающая стать впоследствии механиком и завести семью. И даже на предложение всей жизни от элегантного продюсера Виктории, попробовать себя перед объективами камер в большом кино, Корки отказывает, ведь ее душа лежит к другому, к настоящей жизни, а не иллюзии кино. Кажется, что в этих словах, где-то скрывается и сам Джармуш, которого с прохладой принимают в родной Америке.

Нью-Йорк – по-настоящему межнациональный город, именно туда отправляется принц Замунда Аким из «Поездки в Америку» за потенциальной невестой, где в гуще разнорабочих растворяется в еще одного приезжего, трудящегося в закусочной. Немец по имени Хельмут, тоже пытается как-то прижиться к городу, устраиваясь с минимальным опытом вождения в городское такси. Вряд ли с таким нелепым ведением транспорта и плохим английским Хельмут бы нашел клиента, но на счастье ему по пути ему попадается такой же отчужденный афроамериканец, которого никто не хочет везти в Бруклин. Джармуш снова переводит довольно проблемные вещи, касающиеся социального неравенства и расизма в комедию, когда место водителя занимает пассажир, оказывающийся точно таким же мигрантом. Афроамериканец по имени Йо-Йо и немец Хельмут всю дорогу будут смеяться над непривычными именами друг друга, выяснять схожесть своих головных уборов и продолжать стирать границы между пассажиром и водителем, между клоуном и мошенником (Йо-Йо проворачивает фокус с долларом, приучая Хельмута не доверять всякому прохожему), между немцем и афроамериканцем.

Ночь на другом континенте близится к концу, готовясь уступать время восходу над Сеной. Но пока по небольшим улицам Парижа выходец из Кот-д’Ивуара везет двух таких же африканцев, которые россыпью шуток потешаются над происхождением таксиста. В продолжение Нью-Йорка, Джармуш усиливает, как и драматический, так и комедийный контекст. Не стерпев двух наглых пассажиров, таксист высаживает их, чтобы буквально через 5 минут повторить такое же бестактное поведение. Подвозя слепую девушку, таксист не воспринимает ее как полноценную, поэтому, не слушав ее, едет совершенно по другому маршруту и пытается сделать ей скидку сбросив несколько франков. Расспрашивая всю дорогу о ее слепоте, том как она занимается сексом и смотрит кино, таксист все никак не может понять, что для нее быть слепой – это обычное состояние, ведь она может получать ощущение и через другие органы чувств.

В свою очередь Рим радует нас черным юмором, продолжая говорить про недопонимание и слепоту людей. Здесь таксист Джино ночью в темных очках несется по одностороннему движению, попутно рассказывая о своих сексуальных грехах священнику. Буквально проведя через круги ада немолодого и больного священника, где встречается зоофилия, грехи с женой брата и трансвеститы, таксист ненароком убивает святое, продолжая путь антихриста. Непонятно, кого именно имел в виду Джармуш, отдавая роль Роберто Бениньи, возможно, это было послание всему новому кинематографу, а возможно и всему обществу, так тщательно стремящемуся в подробностях вывести на публику обсуждения о личной жизни, что задуматься о чем-то высшем даже не получается.

Грустный исход подготавливает зрителя к одновременной самой драматичной истории альманаха. Финская компания мужиков после хорошей пьянки залезает в машину таксиста Мики, рассказывая про несчастье своего собутыльника, который потерял работу и находится на грани развода. На это Мика рассказывает о своей семейной трагедии, приключившейся в период ожидания долгожданного ребенка. Беременность жены была прервана преждевременными родами, но ребенка удалось сохранить, правда врачи не давали много шансов, что девочка останется живой. Мика долго решался полюбить ли этого ребенка или возненавидеть, но это решение пришло уже после смертного часа. После истории Мики, друзья собутыльника уже воспринимают его проблему как нечто безысходное – всегда найдутся проблемы посерьезней, а мы начинаем унывать перед временными трудностями.

У Джармуша такси становится центром человеческого мира, всевозможных переживаний и комичных ситуаций. Мы смотрим в зеркальное отражение нас же самих, таких же мечтательных как Корки, непринятых и отчужденных как Хельмут и Йо-Йо, слепых как таксист Джино из Рима или выходец из Кот-д’Ивуара, наконец, слабых и беззащитных пасссажиров Хельсинского такси.

Категория 18+.