Православие — русская идентичность. Русская идея, русская религиозная мысль

Почему величайших философов России интересовал вопрос места Православия в самоопределении русских и какова же роль Православия в русской идентичности?

Несомненно, идентичность любого народа строится на множестве факторов: язык, культура, традиции, биогенетический элемент, а в некоторых случаях и на политико-гражданской основе, как это было в небольшой период царствования Петра I. Тогда «быть русским» означало состоять на императорской службе и занимать определенное место в социальной структуре новорожденного имперского механизма.

На протяжении всей истории невозможно было подсчитать точное количество критериев причисления индивида к какой-либо форме общности. Во многом национальные особенности народов, их существенные черты, национальная идея, представляющая смысл существования общности, определяются тем, какое из начал идентичности доминирует в этой сложной совокупности.

Почему для русской идентичности Православие имеет колоссальное значение? Исторический взгляд на включение Руси в православный мир.

«И была видна радость на небе и на земле по поводу стольких спасаемых душ. А дьявол говорил, стеная: «Увы мне! Изгнан я отсюда!... Вот уже побежден я невеждой, а не апостолами и не мучениками! Не смогу уже царствовать более в этих странах»». Так обрисовывает нам Крещение Руси Владимиром Святославичем (988 г.) «Повесть временных лет».

Формально Русь крестилась в христианство, еще не разделенное Великой схизмой 1054 года на католическую и православную церкви. Поэтому не стоит называть религию Руси исконно православной, ведь так? Нет, Русь крестится в принципиально важное время, а именно, после появления одного из ключевых противоречий Запада и Востока. Речь идет о коронации Карла Великого как императора Запада в 800 году.

Почему это так важно? Все дело в послании Святого апостола Павла к фессалоникийцам. После того, как христианство вырывается из катакомб и становится религией Рима, упомянутое послание растолковывается по-другому. В одном его фрагменте говорится следующее: «Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь». Феофан Затворник, Ефрем Сирин и другие мудрецы церкви имеют отличные трактовки фрагмента священного писания. Однако нам важно, как его понимали в христианской среде во время раскола и как из этого смысла получился византийский миф императора как катехена.

Кто же такой катехен? По-гречески «катехен» означает «удерживающий». Под этим самым «катехеном» христианская традиция понимала императора, у которого был определенный духовный чин, он был внешним епископом церкви. Христианский мир воспринимал своего императора как фигуру исключительно важную, удерживающую мир от своего конца — пришествия Антихриста.

Под «императором» же понимался не индивид, а вся империя, миф и государство, которое было воплощено в императоре. Так существовал латинский мир, удерживающий через фигуру катехена Антихриста от пришествия, а мир — от конца. В таком миропонимании государство плавно перетекает в церковь, рождается концепция священной, единой империи, где император — это внешний епископ, а государство — внешняя церковь.

Ситуация меняется, когда патриарх Рима, который существовал ранее наравне с другими патриархами (Константинопольским, Иерусалимским), вследствие падения западной части империи начинает стремиться к власти в ней. Папа Римский стремится к тому, чтобы стать централизованной надгосударственной надстройкой по отношению к молодым, децентрализованным варварским-раннефеодальным государствам Запада. Этот союз между западными королевствами и патриархом Рима выливается в чудовищное, по рамкам византийской концепции катехена, событие.

В 800 году возникает второй император, что никак не вписывается в концепцию императора-катехена. Не столь важно, что дети Карла Великого уже потеряли императорскую власть в политическом смысле, важно создание статуса и то, что он официально существовал до XX века, закончившись на Габсбургской монархии. При этом концепция священного государства на Западе не сохраняется, духовным главой Западной империи становится Папа Римский, а не император Запада.

Раскол внесен, противоречия с течением времени лишь накапливаются, и в ходе этого процесса Русь вступает уже в православный, Восточный мир и принимает раскол 1054 года уже как часть Восточной священной империи. Здесь имеется в виду причастие к духовной сфере империи, где через греческого митрополита Русь признает авторитет восточных патриархов и, в конечном счете, катехена-императора.

Возникновение ключевых идей и понятий для русской идентичности и русской религиозной философии, становление нового Рима.

Церковно мы подчинены Византии, далее мы политически подчиняемся Орде и впитываем ее политические идеи. Наступает ключевой для русской идентичности XV век: в этот период происходит два важнейших события, которые определили роль Православия в русской идентичности. Первое — духовное падение императора и, следовательно, всей Византии. В сложной политической обстановке, где Византия больше не может сдерживать орды османо-турецких нашествий, император прибегает к последнему средству — Флорентийской унии 1438 года, где православие Византии преклоняется перед папой и идет на унию церквей в обмен на помощь против захватчиков со стороны Запада. Однако Западу не удалось спасти Константинополь: в 1453 году город пал под атаками Мехмеда II, а вместе с ним пала и Византия.

С точки зрения православного мира, это катастрофа. Император-катехен поклонился еретику, который и является отчасти Антихристом, а после был уничтожен вместе с империей. Так погибло священное государство — сначала духовно, а потом и физически. По логике православного человека, после этих событий должен настать конец света и Страшный суд.

Этой картины придерживается и Московское царство, которое к тому моменту сбросило политическую зависимость от орды и являлось частью Православного мира уже 4 сотни лет. Конечно, Московские власти заключают в тюрьму греческого митрополита Исидора и не хотят ничего слышать о Флорентийской унии — Москва решительно отвергает соединение церквей как акт падения перед еретиками.

Но конца света не происходит. Тогда на руинах духовного мира Востока и рождается ключевая для русского мифа и определившая место Православия в русской идентичности идея translatio империи или же концепция Третьего Рима.

Первый Рим был Римской дохристианской империей, Второй Рим был Константинополем. Теперь империя переходит на нас, и из периферии православного царства мы фактически становимся Римом.Концепцию оформил в 1523-1524 годах монах Филофей. Следующим логичным шагом в реализации нового духовного смысла Руси стало бы назначение катехена, нового удерживающего Антихриста, что и происходит в 1547 году. По византийскому обряду венчания императора, на царствование коронуется Иван Грозный — как царь всея Руси и царь выжившего православного мира. Процесс принятия новых идей растягивается примерно на 80 лет.Тогда и формируется концепция народа-богоносца, зарождается идея универсальной миссии русского народа, который должен нести свет всему миру. Концепция Третьего Рима сохраняет свое подавляющее значение вплоть до середины XVII века, когда реформы Никона вносят раскол в православную или, как ее еще называл А.Г. Дугин, «русско-русскую» церковь.На 200 лет такое понимание русской государственности, народности и церковности укрепляется в сознании русского народа и потому играет огромную роль в русской идентичности и зарождении русской нации.Именно поэтому русские религиозные философы-славянофилы развивают эти интегрированные в русский дух идеи в XIX веке: в «Бесах» устами Шатова Достоевский пишет: « — Знаете ли вы, — начал он почти грозно, принагнувшись вперед на стуле, сверкая взглядом и подняв перст правой руки вверх пред собою (очевидно, не примечая этого сам), — знаете ли вы, кто теперь на всей земле единственный народ-«богоносец», грядущий обновить и спасти мир именем нового бога и кому единому даны ключи жизни и нового слова… Знаете ли вы, кто этот народ и как ему имя?» Именно по указанным причинам каждый причастный к нашему народу знает ответ на этот вопрос.

Последующее развитие взгляда на мир, государство и народ через православную призму русской религиозной философии.Погружаясь в философию России, начиная с XIX века, необходимо понимать, в каких условиях она рождалась. С одной стороны, влияние оказывали предшественники-философы, большая часть из которых была религиозными мыслителями и мистиками. С другой же стороны, русская религиозная философия начинается со славянофилов, то есть рождается в условиях спора с западниками.Здесь необходимо понимать, что в споре западников и славянофилов обе стороны исходят из того, что российскому государству необходимы реформы и, соответственно, предлагают определенное виденье того, чем Россия и русский народ должны стать. Это во многом обусловливает характер русской религиозной философии: из этого возникает множество взглядов различных русских мыслителей на особенный путь или особенную роль русского народа и государства, которые необходимо исполнить.Например, в Русской идее Соловьева власть русского императора должна была объединиться с западным папством и предстать в едином мировом теократическом государстве. Концепции разнились от одного философа к другому, некоторые отличались от Соловьева национальным русским характером, другие — отрицанием возможности сосуществования с римской католической церковью.

Одним из самых ярких и первых философов России являлся А.С. Хомяков, он же был и одним из первых славянофилов. Каждый народ в системе Хомякова несет с собой определенную божественную функцию и возникновение его ей же и обусловлено, притом, народ может отклониться от первоначальной своей идеи.

Также в своих трудах Хомяков формулирует и вносит в русскую религиозную философию понятие Соборности, после оно развивается и у многих других авторов: В.Л. Соловьева, Н.Ф. Федорова, Е.Н. Трубецкого, П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, Н.А.Бердяева и др. Соборность представляется как некоторая форма наиболее правильной организации людей, проявляется в церковной и мирской жизни и основывается на братстве и любви.Сам же Хомяков подчеркивал, что Соборность стоит на единении православных людей, но при этом не подавляет индивида.Позднее Владимир Соловьев подытожил воспринятое им представление славянофилов о Соборности в формуле: католицизм — есть единство без свободы; протестантизм — свобода без единства; православие — единство в свободе и свобода в единстве. Бердяев же видит в Соборности саму идею Церкви и церковного спасения: «Есть круговая соборная ответственность всех людей за всех, каждого за весь мир, все люди — братья по несчастью, все люди участвовали в первородном грехе, и каждый может спастись лишь вместе с миром».Соответственно, Хомяков смотрит на русский народ как на народ, который сможет существовать на началах Соборности и принесет Православие в заблудший христианский мир Запада, который он резко критиковал в своих работах на французском языке.

Больше материала на Telegram-канале Politcloud