Записки юного кринжа — как я писал книгу в 18 лет​ (и даже чуть-чуть написал)

Приветствую самых привлекательных джентльменов-геймеров и самых обаятельных леди-геймеров, на связи Денис Большаков, он же Джин Grey, он же главный специалист по пейсательству книг по эту сторону DTF.

Юность — чудная пора, когда все дороги открыты, а жизнь не омрачена работой, ленью, личной жизнью и прочими вещами, кои отвлекают от великих литературных свершений. Сегодня вы знаете меня, как Дениса Большакова — номис-лонгера-щитпостера-секс-машину с DTF, пишущего про кинцы и игоры. И меня данное положение дел устраивает полностью. Реализовываться как блогер-текстовик, как будто бы даже успешно, это мечта, к которой я шёл долгие годы. (Чтобы было ещё успешнее подпысывайтес НА БУСТИ, Я ХОЧУ ВАШИХ ДЕНЕХ)

Но всего-то десять лет назад я не помышлял о блогерском хобби. Я хотел быть писателем. Нет, даже так, ПИСАТЕЛЕМ. Большими буквами. Восемнадцатилетним гением, поражающим своим слогом неокрепшие умы читателей по всему миру. Способствовал этому не только мой ученический путь в виде филологического университета, но и университетская подруга, усиленно продвигающая идею о том, что я должен написать книгу. Подруга была красивая, потому в моей голове возник гениальный в своей коварности план — подкатить к ней яйса, используя как повод написание книги. Мы встречались почти каждый божий день, дабы обсудить написанное мною, потому план не имел шанса на провал. Но провалился.

Отчасти потому, что я и в универские времена не блистал красотой. Отчасти потому, что много лет спустя я узнал, что подруга была ярой приверженкой своего пола, то бишь представительницей нетрадиционных ориентаций. Как я этого не заметил тогда? Потому что был спермотоксикозным кринжовым малолетним дебилом, очевидно!

Но книгу я таки писал. И даже успешно написал целую первую главу. Как по мне — получилась лютейшая графомания, приправленная старыми добрыми заимствованиями из фильмов, игр и книг, которыми я в те стародавние времена увлекался.

Книга должна была носить гордое название «Клетка». Повествовала она о детективе полиции, классическом «грязном» копе, который творил всякое плохое в стиле какого-нибудь «Плохого лейтенанта». Но волею писательского малолетнедебильного пера, герой во время сюжетных завихрений получал битой по голове и приходил в себя в сумасшедшем доме, где ему давали понять, что жизнь разбитного продажного полицейского — это плод его шизо-фантазий. В попытках разобраться в происходящем, героя бы кидало из грязнокопского мира в мир психушки, и обратно.

При этом, мир Города (да, я был ещё и пафосный малолетний дебил) после травмы героя начинал походить на что-то такое, что вы могли видеть в художественных фильмах «Лестница Иакова» и «Восставший из ада 5». Героя начинал преследовать таинственный человек в черном костюме, с битой наперевес и без лица, плюс многочисленные галлюцинации заставляли самого героя начать сомневаться в реальности его жизни продажного полицейского. Психушка же была максимально реалистичной и нормальной. И всю книгу читатель должен был бы гадать — а где же реальный мир? И что вообще с героем произошло? Што тут, чёрт побери, такое происходит?

Если попытаться передать идею книги одной фразой, то это было бы «Восставший из ада 5 + The Darkness 2 + арка Роршаха из Хранителей». То есть, буквально, книга была соткана из всего, что в тот период моей жизни меня впечатлило до свинячьих восторгов. Идея впечатлила и мою подругу, нарисовавшую к книге пару артов, которые были определённо точно талантливее, чем сама худо-бедно написанная первая глава.

И вот, десять лет спустя, копаясь в сохранённых файлах контача, я обнаруживаю файл под названием «Kletka». Придавшись ностальгии, покринжевав и полюбовавшись на арты, я решил, что было бы забавно дать почитать мои писательские потуги вам.

Потому, не откладывая в долгий ящик, встречайте — первая (последняя) глава мистического психологического триллера «Клетка». Для сохранения аутентичности, выкладываю ровно так, как было написано десять лет назад, без изменений. Крынжуйте, ставьте лаеки, восторгайтесь моим писательским гейнием.

-… ну и вот, этот старый козел посмотрел на меня, пьяный в драбадан, посмотрел значит и на Криса — он со мной был на смене, ты ж тогда заболел, и этот самый бомж начинает ссать себе в штаны! Ты представляешь, Боб? В гребанной полицейской тачке! И ржет как конь! Весь день из-за этого мудака на смарку, я потом машину отмывал полдня! Вооооот… Ты меня слушаешь? А? А завтра я ломанусь в качалку, пора растрясти жирок, все дела. Стану огромным куском мяса, прям как Шварц… Да, точно, как Шварц… Эй, Боб! Одерник! Ну ты меня слушаешь вообще или нет? Я тут вроде как стараюсь тебе поднять настроение, старина! — Полицейский потрепал сидящего рядом напарника по плечу, требуя внимания.

Боб Одерник вздохнул. Карлос Арчулетта его достал. Определенно. Жирный, вечно истекающий потом болтун, со столь же вечной одышкой, он ни на секунду не затыкает свою пасть. Как таких кретинов вообще берут в полицию? Этот не служить и защищать пришел в полицию, а пожрать и поговорить. У Боба снова разболелась голова, третий раз за этот чертовски длинный и неприятный день.

Собственно, день-то не задался с утра, если быть честным. Порезался пока брился, выговор от шефа в управлении, постоянная ругань с женой, сын ведет тупеет на глазах, просиживая дни напролет за видеоиграми, поставили в патруль с этим жирным идиотом, еще и сердце снова начинает пошаливать. Нет, день определенно был не из лучших. И как же болела голова… Где этот гребанный аспирин? Хотя, учитывая состояние, револьвер бы здесь пригодился больше, много больше.

Аспирина не было, пистолет покоился в кобуре, успокаивая своей тяжестью, а голова болела все сильнее. Боб повернулся к своему напарнику. Поворот отдался еще одной вспышкой боли в голове. Он яростно зашипел:

-Арчулетта, твою мать, ты мне уже час рассказываешь историю про бомжа, который обоссал тебе машину! Неужели ты думаешь, что мне интересно? Нет! Мне! Не! Интересно! Хватит меня донимать, без тебя тошно!

Карлос отвернулся к окну полицейской машины, обиженно засопев. Боб же закрыл глаза пытаясь расслабиться. Полицейская машина стояла на Сансетт-стрит, рядом с банком «Оверлук» – лучшее место, чтобы заложить свою жизнь, как говорилось в идиотской рекламе. Карлос почесал пивное пузо, набежавшее за годы «усердной» службы и стал смотреть по сторонам.

Это был полдень. Город живет, даже можно сказать расцветает в это время, становится похожим на нормальный. Машины проносились мимо с сумасшедшей скоростью, пешеходы не отставали, тоже куда-то спеша. Вон какой-то латинос продает хот-доги, попивая пиво и подозрительно косясь на легавых. Мамаша с кричащими детьми, бизнесмены со своими кейсами, в которые без труда уместилась вся их жизнь. И никто ни на кого не обращал внимания, каждый существовал внутри своей маленькой вселенной.

Карлос любил смотреть на прохожих, фантазируя, придумывая им жизни. Кем мог быть этот латинос? Продает хот-доги, а в свободное время барыжит травой, загоняя её студентам. А вон та мамаша – бывшая модель, живущая на шее у своего богатенького муженька, изменяющая ему с первым же встречным. А она очень даже ничего… Показать её Бобу? А, пошел он в жопу, вечно ворчит, словно он какой-то старикан, только настроение портит.

Взгляни Карлос в зеркало заднего вида в этот момент, и это могло бы спасти его жизнь. Метрах в пяти от патрульной машины остановился красный внедорожник. Почти синхронно двери автомобиля открылись, четыре вооруженных человека в клоунских масках вышли и решительно зашагали к полицейским.

Боб пытался расслабиться, не думать о пульсирующей в голове боли. Думать о хорошем, как советовал психотерапевт, просто выкинуть боль из головы.

Он закрыл глаза.

Отключился от реальности.

Медленно досчитал до 5.

Сейчас придет спокойствие…

1…

Приду домой и пристрелю эту опостылевшую суку…

2…

Дам в морду Арчулетте, посмотрю как он захлебнется в собственной крови…

3…

Выкину из окна гребанного психоаналитика…

4…

Дальше можно спокойно сесть на любимое кресло, вытянуть ноги, приставить ствол к голове и покончить со всем этим раз и навсегда…

5…

А потом придет темнота… Покой…

БАНГ!

Пуля 45-ого калибра пробила стекло, попав точно в шею Карлосу, мгновенно лишив того жизни. Счастливчик. За ней последовала яростная пальба, превращая машину в сито. Еще одна и еще, и еще.

Крики вокруг.

Выстрелы.

Боль.

Боб так до конца и не понял что произошло. Головная боль резко ушла, а потом тело стало агонизировать, став одним большим шаром страданий. Пули вонзались в него одна за другой. Одна из них снесла ему пол-черепа, но Боб был еще жив. Чему даже попытался удивиться. Он почувствовал, как его грубо выволакивают из машины, услышал где-то вдалеке голоса.

-Отлично, этот еще живой! Давай, малец, он твой. Время боевого крещения, твою мать. – Грубый прокуренный голос не терпел возражений.

-Я… Я не знаю… Я не могу… — Совсем молодой голос дрожал от страха и волнения.

-Если ты этого не сделаешь, то я убью тебя прямо здесь. А потом твою мать. А потом твою сестру. Убью всех, кого ты знаешь, сынок. Ты сам этого хотел, сам захотел стать настоящим мужчиной. ДАВАЙ! Сделай это! Стреляй! стреляй, маленький ублюдок!

Боб смог открыть глаза. Для этого, казалось, потребовалась вечность, но он должен был посмотреть своей смерти в глаза. Смерть предстала в виде мальчика в маске клоуна, и трясущегося ствола «Магнума», направленного Бобу прямо в лицо. Мальчик поймал взгляд полицейского, из его глаз покатились слезы. Офицер Одерник тоже попытался заплакать. Не получилось. Боб закрыл глаза. Сейчас все закончится, сейчас боль уйдет навсегда. Мальчик прошептал – «простите», и спустил курок.

Боб простил.

Не простили другие.

Джейсон Салливан торопливо шел по ночному Городу, зажав в руке плотно набитый деньгами пакет. Луна холодным светом освещала его путь. Боязливо оглядываясь по сторонам, он семенил по лабиринту переулков, грязных улочек и захламленных трущоб. Каждый шаг отдавался яркой вспышкой боли в мозгу, будто удар – давала о себе знать старая футбольная травма, полученная еще в колледже.

Шаг. Удар. Боль. Шаг. Удар. Боль.

Салливан шел лишь по ему одному известному пути. Пути спасения, как ему казалось. Словно крыса петлял он по венам Города, иногда останавливаясь и настороженно осматриваясь вокруг, ведь никогда не знаешь, следят за тобой или нет. В деле, ради которого он шел в ночи, осторожность не помешает.

Поворот, еще поворот, и наконец он вышел в провонявший нечистотами тупичок. Шаг за шагом он приближается к своей цели, с каждым пройденным метром страх все сильнее сжимал его изъеденное многочисленными наркотическими препаратами сердце, все глубже забирался в пропитанную грехом душу.

Луна освещала горы мусора и копошившихся то тут, то там крыс. Зрелище было не из приятных, зато это место гарантировало, что встреча пройдет тайно, без ненужных свидетелей.

Продавец опаздывал. Джейсон нетерпеливо поглядывал на старенькие часы. Где же он? Ради этой встречи Салливан очень многим пожертвовал.

Джейсон собирался начать новую жизнь. Он был наркоманом, ещё одним опустившимся и прогнившим винтиком в системе Города. Еще будучи маленьким мальчиком, по прозвищу ДжейСи, он видел себя крутым бизнесменом, на крутой тачке и с умопомрачительной девушкой на пассажирском сиденье. Родители уважали его мечты, и делали все, чтобы их осуществить. Они были богатыми людьми, могли себе такое позволить. А ДжейСи был красивым, перспективным ребенком, баловнем судьбы.

Джейсон попал в элитный колледж, в котором очень даже успешно учился, играл в футбол(и неплохо играл!), подавал большие надежды на карьеру большой шишки в какой-нибудь важной корпорации. Но судьба решила иначе. На последнем курсе Салливан познакомился с Аланом. Алан был типичным раздолбаем, жил одним днем, ни в чем себе не отказывал, прожигал жизнь на полную катушку, по крайней мере он сам так о себе говорил. Плюс торговал наркотиками, недвусмысленно намекая Джейсону, что если один раз хорошенько вмазаться, то ничего страшного не случится, привыкания не будет, а жить сразу станет легче и веселее.

То ли юношеский максимализм, то ли дьявольское обаяние Алана сыграли свою роль, но уже через месяц Джейсон забросил все мысли о карьере и ушел в сладкий и опасный мир наркотиков. Не трудно догадаться, вся его жизнь покатилась под откос. Узнав о новом увлечении сына, родители попытались засунуть его в клинику реабелитации, на что, привыкший делать так как хочется самому, Джейсон сбежал из под крыла родителей, и отправился в Город. Много позже он понял, какая это была страшная ошибка. В начале своей новой жизни в Городе он начал приторговывать героином, получал неплохие деньги. Жизнь налаживалась, пока он сам не приторчал к своему товару. Продажи становились ниже, а он падал все глубже в пропасть. Производители продукта начинали беспокоиться за низкие продажи, конец Джейсона близился. Такие как он тихо умирают от передоза в трущобах города, без единого шанса на будущее, большего здесь было не добиться. Хотя у него появился шанс оказаться на дне моря с пулей в голове от собственных поставщиков.

Но Джейсон попытался сделать последний рывок к счастливой жизни. Неимоверными усилиями он практически перестал употреблять героин, строил планы, как ему уехать из Города навсегда, поселиться в тихом месте, в домике на пляже и прожить оставшиеся годы в тишине и покое. Он продал все что имел, он влез в огромные долги, задолжал таким людям, с которыми лучше быть на все сто процентов уверенным в том, что сможешь отдать деньги, а все для того, чтобы последний раз попытаться поймать удачу за хвост.

План был прост: Джейсон покупает большую партию метамфетамина у человека, с которым его свел друг из прошлой, еще не уничтоженной наркотиками жизни. Друг этот был полицейским, по имени Артур Дельгадо, человек, с которым тот его свел – тоже. Этот человек подворовывал наркотики со склада вещественных доказательств и продавал их на улицах, продавал крупными партиями, по не самым высоким ценам. Опасно связываться с копами, но другого выхода не оставалось, Джейсон рисковал всем и рассчитывал получить большой куш за свой риск. После купли-продажи Джейсон перепродает метамфетамин по двойной цене, и вот он – билет в счастливую жизнь. Сладкие мечты медленно, но верно захватили разум Салливана, и тот перестал замечать что либо вокруг себя.

От грез его отвлекли шаги, быстро приближающиеся к тупичку. Из за угла вынырнул человек и, осторожно огляделся по сторонам, внимательно ощупывая взглядом весь тупик. Удостоверившись в том, что никого кроме Джейсона в тупичке нет, человек вышел из тени и уверенной походкой направился к заметно нервничающему наркоману.

Человек этот выглядел точь-в-точь как его описывал Дельгадо. Это был молодой, высокий, коротко стриженный брюнет, с холодными умными глазами. Нос его выглядел так, будто бы его не единожды ломали, горло, при ближайшем рассмотрении, пересекал застарелый шрам, кажется от бритвы. Во рту дымилась сигарета, уже далеко не первая за этот день. Но все эти детали предавали человеку некое обаяние, он не был красавцем, но природа одарила его симпатичной внешностью, пускай она и была подпорчена отпечатком усталости и неким налетом цинизма и холодноватости на молодом, но уже много повидавшем и пережившем лице. Одет он был в серый плащ, под которым была не первой свежести рубашка, не до конца заправленная, с пятнами кофе и неаккуратно повязанным галстуком. На плечо была небрежно накинута спортивная сумка. Несмотря на неопрятный внешний вид, во всем этом человеке сквозила уверенность, и Джейсон почувствовал идущее от него, словно волна, чувство опасности.

-Принес? – неожиданно приятным баритоном спросил человек.

-Да чувак, все здесь, без обману. – наркоман протянул пакет с деньгами. Человек быстрым движением схватил его и мельком оглядел содержимое. -Не потратьте все сразу – попытался пошутить Джейсон.

Человек холодно взглянул на него, и промолчал. Джейсона пробрала дрожь. Более внимательно осмотрев содержимое пакета, человек удовлетворенно хмыкнул, и протянул Джейсону спортивную сумку.

Джейсон вырвал сумку из рук человека и судорожно открыл её. Сумка была наполнена пакетиками с маленькими белыми кристаллами метамфетамина. У Джейсона перехватило дыхание. Вот он, билет в счастливую жизнь! Наркоман радостно закрыл сумку и перекинул её через плечо.

-Приятно иметь с тобой дело чувак, покеда. - Джейсон повернулся к человеку спиной и уверенной походкой направился к выходу. Не такие уж и плохие эти копы, свое дело знают. Теперь над…

БАНГ!

Выстрел сотряс мертвую тишину трущоб ночного Города. Тело наркомана сделало замысловатый пируэт и рухнуло на землю конвульсивно дергаясь в как будто удивительном танце смерти, орошая свежей кровью, и остатками мозга и черепа и без того грязную землю. Джейсон Салливан умер еще до того как его тело коснулось земли. Город не отпустил его.

Что за идиот? Неужели он думал что я просто так его отпущу, с партией метамфетамина? Кретин. Боже, храни идиотов. Без них жить было бы сложнее. Главное, чтобы сумку не заляпало кровью этого отброса.

Я опустил пистолет и оглядел то, что осталось от наркомана. Тело, нелепо распластавшееся на асфальте не вызвало никаких чувств, кроме разве что брезгливости. Убийства в Городе — явление постоянное, всем наплевать на еще одного сгинувшего в трущобах торчка. Стер с пистолета отпечатки и сунул его в пакет, заранее припасенный перед встречей. Надо бы не забыть вернуть оружие на полку, в отдел вещественных доказательств, все таки не дело оставлять себе орудие убийства. Я привык заметать следы, несмотря на то, что шанс расследования подобного крайне мал. Кому важна жизнь еще одной опустившейся мрази? Жизнь жестока ко всем,. Ей не важно, грешник ты или святой. Но этот святым не был определенно. Как и умным он тоже не был.

Подойдя к трупу, я подобрал сумку и отправился прочь из тупика. Ночь поглотила тело еще одного несчастного жителя Города, а я тем временем добрался до машины, закинул сумку с товаром в багажник и сел за руль. С деньгами и наркотиками разберусь завтра, пора двигать домой. Алисе не нравится когда я работаю уж совсем допоздна.

Неожиданно в кармане завибрировал мобильный телефон. Черт, совсем забыл позвонить Дельгадо! Этот старый пройдоха поставлял мне вот таких вот идиотов, которые думают, что можно по дешевке купить чистейший мет, перепродать его и тихо посмеиваться над недалеким кретином, который продал им товар по столь низкой цене. Наивные. Бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке, да и то, за него рано или поздно мышке придется расплачиваться собственной жизнью.

Но это был не он. Звонок шел от Скотта Ривза – моего напарника.

-Джейк! Я засек нашего парня и проследил за ним до какого-то жилого здания на окраине Города. Он полный кретин, даже не заметил хвоста. Теперь мы знаем где собираются эти ублюдки. - сказал Ривз, как обычно не размениваясь на приветствия, и назвал мне адрес.

Ривз был честным копом. Даже слишком честным. И непозволительно честным для Города. Такие не живут здесь долго, от них избавляются, как от бешеных псов, такие лишь мешают делать бизнес, делать деньги на чужих пороках. Но ему можно было доверять, за что я его и ценил, хотя и старался не привязываться. Парень не жилец, Город сожрет его, не оставив ничего. Таким здесь не место. Слишком правильный, слишком верит в силу закона и прочее дерьмо. Идеалист в общем, пытается сделать мир лучше.

-Ты видел куда он зашел? Этаж, квартира?

-Да, я проследил за ним до самой двери. Не так уж и скрываются эти идиоты. -Голос Ривза дрожал от волнения.

“Эти идиоты” – парочка психов, появившихся в городе пару месяцев назад. Не разобравшись что здесь к чему, они сразу же дали маху – расстреляли на людной улице полицейскую машину с офицерами внутри. Щенки думали, что останутся безнаказанными, что уже было глупостью. Убийство полицейского в Городе не прощалось, это знает каждый. Стоило только погибнуть офицеру полиции от руки какого-нибудь отброса и тут же Город превращался в охотничьи угодья, а отброс – в мишень. Полицейские не арестовывали его при поимке, мы просто убивали и оставляли труп другим в назидание.

Такой беспредел не был чем-то новым в Городе. Преступность была его неотъемлемой частью, элементом, без которого Города бы не существовало. Здесь не место святым, не место доброте, не место слабым или хорошим людям. Но они были, на своё горе. Рано или поздно Город забирал забирал их, перемалывал их шестеренками безумия, и во тьму трущоб выходила новая безумная мразь, не думающая ни о ком, кроме себя, падаль, готовая ощерить пасть в кровавом оскале ненависти и, стоит только потерять бдительность, перегрызть вам глотку.

Мы уже довольно долгое время их выслеживаем, и наконец, бессонные ночи дали свои результаты. С Ривзом связался один из информаторов и сообщил, что за определенную сумму готов сообщить их местонахождение. Лишившись пары зубов информатор решил поделиться информацией бесплатно, после чего найти подонков не составило никакого труда. Далее дело за малым – проследить за ними, а потом убить. Даже правильный Ривз не долго колебался, когда ему предложили покарать убийц. Все копы Города искали их, а повезло нам.

-Я выезжаю, без меня не пытайся их задержать, слишком опасно. - Я не хотел, чтобы парень, пойдя туда в одиночку, погиб от руки этих дегенератов. Только не так. И только не он.

-Подмога нужна?

-Справимся сами, буду через 20 минут. - Закончив разговор, я резким движением завел мотор, и машина на быстрой скорости поехала на окраину Города. Тогда я еще не знал, что поехал на встречу с собственной смертью, с самым жутким ночным кошмаром. Знай я что будет ждать меня дальше, я бы не раздумывая поехал домой, уволился, и уехал к чертям из этого проклятого места, уехал так далеко, что даже сам Господь Бог не нашел меня.

Но я не знал. Мой черный “Шевроле Импала” 1967 года несся по ночной автостраде. Из магнитолы наигрывало что-то медленное и печальное. Ночь воняла. Воняла блудом и кровью, нечистой совестью. Но у кого она в этом месте чиста?

Улицы – канализационные стоки заполненные ложью и ненавистью, и, когда они окончательно забьются, вся эта мразь, все мы начнем тонуть, мы возопим о помощи, но будет уже слишком поздно. Даже смешно, только смех застревает в горле, будто боясь вырваться наружу. Женские груди на каждой вывеске, на каждой рекламе заполонили все вокруг, все автострады, все улицы этого прогнившего до самой сердцевины места. Говорят что порок хорошо продается. Они предлагали грязную любовь, красивую любовь, любовь на любой вкус… но не настоящую любовь. Настоящая любовь как старый добрый Ford T — автомобиль мечты наших дедов и прадедов. Её больше не делают.

Город же умирал, медленно гнил, забирая одну жизнь за другой. Странно, но я всегда воспринимал его как живой организм, как нечто злое и таинственное, умеющее хранить свои страшные тайны, отравляющее даже воздух, которым мы дышим каждый день. Прожив в Городе всю жизнь, я понял одно – бесполезно пытаться сделать его лучше, бесполезно пытаться сделать людей здесь лучше. Весь мир прогнил, не только Город. Сердца и души медленно гниют, будто изуродованный труп пса под палящим солнцем. Слишком поздно что-то менять. Так было, так будет. Никаких компромиссов. И я лишь стараюсь выжить здесь. Любой ценой.

Занятый своими мыслями, я не заметил как начался дождь. Капли барабанили по капоту автомобиля, успокаивая мой измученный разум. О да, это был сильный дождь, черт возьми, очень сильный, дождевые капли будто бы пытались смыть всю грязь Города, всё его темное прошлое, настоящее и даже будущее, все его многочисленные грехи.

Я свернул с автострады, проехал пару кварталов и наконец, сквозь пелену дождя, заметил машину Ривза, старенький «Додж», припаркованный рядом с обшарпанным зданием, всем своим видом показывающим, что легавым точно здесь не место. Я вылез из своего автомобиля, сразу же промокнув до нитки, и бегом отправился к »Доджу«. Скотти, без лишних слов, пустил меня в прокуренный салон.

-Четвертый этаж, третья дверь слева. - сказал он. -Готов?

-Идем. Только не лезь на рожон. - о горячности моего напарника ходили легенды. Настоящая сорвиголова, но все таки и правда слишком правильный.

Ждать не было смысла, как по команде мы вышли из машины. Мы шли туда не служить и защищать, мы шли карать, и оставить конкретное послание – шавки, сорвавшиеся с цепи, не должны кидаться на волчью стаю, имя которой – полиция.

Зайдя в подъезд, мы осторожно начали подниматься. Лысый грязный портье, сидящий за стойкой с газетой, даже на нас не взглянул, только закрылся этой самой газетой. Боялся. И правильно делал, черт возьми!

Первый этаж, второй, третий и наконец четвертый. Наш этаж.

Моему взгляду предстал длинный коридор с мутно-серыми стенами. не самое веселое место, это точно. Везде стояла печать разрухи, этаж выглядели как минимум неприглядно: грязные, большей частью заброшенные квартиры, облюбованные жрицами любви, наркоторговцами и мелкими преступниками. Краска на стенах давно облупилась, уступая свое место грубо намалеванным граффити с непристойным содержанием. Лучшего места, чтобы спрятаться, наверное и нет. Даже полиция старается лишний раз не приближаться к таким местам, лазать по таким трущобам себе дороже. Подольше пожить хотят все.

Подъем меня изрядно измотал, промелькнула мысль о том, что пора бросать курить. Скотт же, мягко ступая по полу, плавно подошел к нужной двери. В такие моменты он напоминал мне затаившегося перед атакой тигра. Я, с оружием на изготовку, подошел следом.

-Так, действуем быстро, выламываем дверь, врываемся, пока эти уроды не очухались расстреливаем. Ниакого геройства Ривз, все делаем чисто.

Ответа не последовало. Я раздраженно глянул на него. Скотт стоял у двери и смотрел в одну точку, будто находясь в ступоре.

-В чем дело? -Меньше всего мне нужно, чтобы мой напарник вдруг начал взывать к своим иделам справедливости, и порушил все к чертям собычьим. Только не сейчас. После я бы с удовольствием выслушал его нытье, но не сейчас.

-Это неправильно… Я не знаю… Мы должны их арестовать, отдать под суд. Мы служители закона, а не палачи.

Боже, очень вовремя! Я схватил напарника за грудки, и рывком прижал его к стене. Надо прочистить ему мозги, пока он окончательно не передумал. Один я мог и не справиться.

-Ты идиот! Скажи это семьям погибших офицеров, их детям и женам! -зло прошипел я, в душе надеясь, что за дверью нашу возню никто не услышит. -Отказываться поздно, ты сам пошел на это, сам согласился, сам сказал что это необходимо, еще в участке. Не всегда все нужно делать по закону! Черт возьми, мы закон! И мы убьем их. Эти мрази не достойны даже того, чтобы гнить в тюрьме! Ты понимаешь, что если сейчас уйдешь, то подведешь очень много людей? Ты согласился Скотт, хотя мог и отказаться. Мы очищаем город от мусора! Помни об этом.

Скотт оттолкнул меня, и, тяжело дыша, яростно зашептал:

-Я не отказываюсь, Грей… Я не отказываюсь! Просто это так неправильно. Где то внутри меня все протестует против этого. Я понимаю, так надо, они это заслужили больше, чем кто-либо. -Скотт прижался лбом к стене, он будто бы ушел в себя. — Боже, в кого мы превратились? А, Джейк? Скажи мне. Где те две сорвиголовы из полицейской академии, которые хотели нести в мир закон и стабильность? Хотели служить и защищать? Работать на благо народа?

Я не стал отвечать и глубоко вздохнул. Не время вдаваться в мысли о потерянном прошлом и упущенном будущем.

Время пришло.

Револьвер сам прыгнул в ладонь, став продолжением руки, мечом, несущим смерть. Несмотря на то, что это далеко не первая моя облава, пальцы на курке предательски подрагивали, немного кружилась голова от волнения. Надо успокоиться, так и пулю словить недолго. Я постарался очистить голову от посторонних мыслей, которые были губительны в таком деле, как убийство, но они все равно выскакивали, будто черт из табакерки. Сколько жизней я уже забрал с помощью этой штуковины? Их слишком много, чтобы считать и вспоминать.

После первого убийства смотришь на это непринужденно. Отнять жизнь оказалось безумно легко, легче чем что-либо в моей жизни. Тот, кого ты собираешься убить, становится лишь безликой мишенью в тире, в которую осталось только выстрелить, да лучше поточнее. Ни жалости, ни сострадания, ничего лишнего. Ладно, прочь посторонние мысли.

Я показал Скотту, чтобы он приготовился. Тот кивнул, встал на изготовку, готовый в любой момент броситься в бой. Хороший мальчик, вот так бы сразу, без этих пафосных речей. Медленно сосчитав до трех, я что есть сил ударил дверь ногой. Хлипкая старая деревяшка слетела с петель от одного удара, мы ворвались на встречу неизвестности.

Нас определенно не ждали, вспоминая случившееся, я понимаю, что шансов у парней не было вообще. Пушечное мясо, а не те гангстеры, которыми они себя считали.

Все прошло безумно быстро. Ворвавшись в комнату, моему взгляду предстала троица будущих трупов. Жалкое зрелище, какая то деревенщина, почувствовавшая себя непобедимыми головорезами. От одного взгляда на них ярость захлестнула меня, ослепила, окрасила все в багровые тона, просто уничтожив другие цвета, сделала своим орудием возмездия. Все мысли испарились, осталось только одно слово: “Убей”.

Я вскинул пистолет и выстрелил в единственного вооруженного из всей троицы – толстяка с дробовиком. О том, чтобы поднять дробовик и попытаться защититься тот и не подумал, раззявив рот и уставившись на непрошенных гостей. Дилетанты чертовы. Пуля снесла ему полголовы, толстяк рухнул, будто подкошенный, прямо на кофейный столик, разбив его на тысячи невесомых осколков.

Парень с неухоженной бородой ойкнул и встал, пытаясь что-то сказать.

Нет дружок, не пойдет, сегодня не твой день. Ривз подошел к нему и без всяких колебаний выстрелил в лицо, заставив замолчать бородача навечно.

Последний из троицы – совсем молодой парнишка лет 1четырнадцати, оцепенело смотрел на нас, застыв словно изваяние. Откуда здесь, черт возьми, взялся ребенок?! Ривз поднял пистолет и прицелился, собираясь добить последнего. Секунда шла за секундой, но выстрела все не было. Скотт опустил оружие.

-Я не могу… Я, черт возьми, не могу! Хочешь убить подростка – вперед, на такое я не подписывался, это уже слишком! Делай как хочешь, тебе с этим еще жить. Такая справедливость не по мне. – Скотт быстро вышел в соседнюю комнату.

Я нацелил пистолет на подростка. Мальчик будто очнулся, уставившись в этот перст судьбы.

“Убей, убей, убей, убей!”

-Пппожалуйста… не надо! Это все они, я никого не убивал! Я…Я убил одного, но я не хотел, они меня заставили! Арестуйте меня! -Мальчишка рухнул на колени и начал причитать, путаться в собственной лжи, трясся от страха, источая всеми порами своего тела запах отчаяния и страха.

Я брезгливо поморщился. Пора кончать этот цирк. Дуло пистолета уставилось точно в лоб пареньку.

Наши глаза встретились. Мальчик умоляюще уставился на меня. Смотря будто бы не в глаза, а в душу, пытаясь найти в ней что-то за что можно будет ухватиться, что не даст мне выстрелить. Пелена на секунду спала, на секунду, достаточную для того, чтобы я начал колебаться. Что я делаю? Это же ребенок, мальчик. Просто мальчик связавшийся не с той компанией.

«Убей его!” Багровые тона вернулись, мир снова померк. Только слово »Убей” имеет значение. Вместе со словом вернулась и ярость, на этот раз буквально поглотившая меня. Ставшая мной. Я – ярость. Я – правосудие. Я сдался.

Это не ребенок, это – убийца, тварь, которая не заслуживает жизни.

А заслуживаешь ли её ты? — Внутренний голос насмешливо усмехнулся, на мгновение пробившись сквозь пелену.

Прочь посторонние мысли. ПРОЧЬ! Здесь нет места жалости. Он убийца. Он заслужил наказание. А я – палач.

Ярость завладела не только моим телом, моим сознанием, она заставила меня открыть рот и произнести слова, последние слова, которые этот парнишка услышит перед тем как отправится в ад.

- Арестовывают людей, бешеных псов – усыпляют.

“УБЕЙ мальчишку!”

Палец надавил на спусковой крючок.

Выстрел сотряс гробовую тишину царившую в комнате. Всего секунда, которая растянулась для меня на часы. Как в замедленной съемке я видел, как мальчик упал на колени, будто подкошенный, покачнулся и рухнул на пол, а его умоляющий взгляд навсегда запечатлился в моей душе. Я совершил ошибку, и в полной мере осознал это. Перешел черту, дал ярости взять верх над здравомыслием. Опять.

Все было кончено.” Убей” последний раз мигнуло где-то на задворках сознания, а потом исчезло. В мир снова вернулись цвета. В комнате пахло смертью и пороховой гарью, все выглядело, будто после бомбежки. И кровь. Везде кровь. Я, неожиданно для самого себя, почувствовал себя дурно.

-Ривз! Все кончено! -Я осмотрел убитых -Что-то не больно они похожи на головорезов, тебе не кажется? Всех положили на раз-два. Сколько их было по свидетельским показаниям?

Скотт вошел в комнату, стараясь не глядеть на тело подростка.

-Трое, или четверо, все свидетели говорили по разному. Черт, давай просто проверим оставшиеся комнаты и пойдем, а?Не хочу оставаться здесь дольше, чем требуется. Я проверю кухню, а ты иди в спальню.

Я кивнул и двинулся к двери, ведущей в спальню. Дернув за ручку, я обернулся к напарнику, хотел что-то ему сказать, уже не могу вспомнить что, допустив тем самым роковую ошибку, давшую толчок всему тому безумию, что захлестнет меня после.

Мощнейшим ударом дверь с противоположной стороны выбил здоровенный бугай-латинос, с битой наперевес. На несколько роковых секунд я застыл. С неожиданной для такого увальня быстротой, он размахнулся и ударил меня что есть силы по голове, воспользовавшись моим замешательством.

Значит все-таки их было четверо…

Вспышка боли пронзила меня, мозг взорвался на сотни тысяч осколков, каждый из которых агонизировал требуя покоя, глаза застелила белая пелена. Где-то далеко я услышал крики моего напарника, выстрел и звук падающего тела… Тьма укрыла мой разум, оставив наедине с чудовищной болью, я падал в пропасть ночи, длинною в вечность, о чем пока не знал… Не мог знать…

Где-то вдалеке я услышал голос…

-Чарли, глянь-ка! Нашему любимому шизику снова приснился страшный сон. Просыпайся! Добро пожаловать в реальный мир, кусок дерьма.

И на этом всё. Дальше идея заглохла, а книга не пошла. Но желание доносить свои мысли буквами никуда не пропало, просто затихло. Вернулся я к печатанию слов руками только пару лет спустя, когда обнаружил для себя небезызвестный Стопгейм и начал писать там рецензии на кино. Слава богу, это у меня получается гораздо лучше.

И вроде и стыдно это всё перечитывать, а вроде и весело. Золотое время было, на самом деле. И пускай мой литературный позор будет навечно закреплён в моём блоге, веселья работяг ради.

Надеюсь, что кто-нибудь осилил это дело до конца и от души посмеялся. Или оказался в объятиях испанского стыда, что тоже норм.

#лонг #кринж #лонгкринжполучается