Вечный груз тяжести бытия — рецензия на фильм «Странный: История Эла Янковича» ​

Приветствую самых привлекательных джентльменов-геймеров и самых обаятельных леди-геймеров, на связи Денис Большаков, он же Джин Grey, он же главный кинокритик и специалист в области синематографии по эту сторону DTF.

Точно не известно, сколько зрителей посмотрели «Странный: История Эла Янковича» с тех пор, как он вышел на стриминге в 2022-ом году. Точно известно, что очень многие его не посмотрели — не потому, что пропустили, а потому, что побоялись. «Странный: История Эла Янковича» боялись те, кто не боялся ни «Богемской Рапсодии», ни «Рокетмена», в общем, всего того, от чего визжат от возбуждения перед экраном в темной комнате.

Фильм Эрика Аппеля — не встряска обывательских нервов, а торжество изнанки музыкальной жизни, подкладки, которая начинает лезть из всех ее постепенно разъезжающихся швов гниющей плоти индустрии поп-музыки.

Он не заканчивается, если включить свет, — сегодня, как и пару месяцев назад.

Серая безнадежность провинциальной промзоны: спрессованные десятилетия жизни, не только убогой, но еще и лживой, развращают души и мозги, рождают безразличие и беспредел. Сын рабочего завода, привыкший к тому, что отец его ненавидит, находит утешение в игре на аккордеоне. Внезапно, прямо из ночной дискотеки посвящённой польке, он проваливается в ад жизни американского среднего класса, где слово «полька» ничего не значит, потому что никакой Френки Янкович не придёт. Отец-маньяк с пустыми глазами, который день за днем изобретает новые способы надругательства над своей жертвой, жалуясь одновременно жене: «дорогая, он должен оставить свои мечты». Уничтоженный отцом-деспотом аккордеон. Украденная Пабло Эскобаром Мадонна. Песня про ветчину. «Странный: История Эла Янковича» — хоррор, снятый как музыкальный байопик.

Все так. С одной оговоркой. Эрик Аппель — не транслятор американской хтони, он выдающийся режиссер, серьезный, первоклассный мастер. «Странный: История Эла Янковича» смотреть, может, и страшно, но легко — он завораживает сразу и не отпускает до финала.

«Странный: История Эла Янковича» — фильм, сделанный изящно. Это изящество бойца бесконтактного боя православным крестом, всегда находящего точку, в которую нужно махнуть крестом. Аппель безошибочно видит, куда бить, — и бьет сильно.

Безошибочен выбор исторического момента (восьмидесятые): грузная, неповоротливая музыкальная индустрия на грани распада, вся в пролежнях, из которых сочится кровь. Все ещё выдаёт хиты, но всех уже мутит от попсовых песенок, от ощущения того, что вот эта изжитая жизнь, она навсегда. Безошибочно и то, как Аппель дает хоррору прорасти из этой творческой усталости человеческого материала — герои «Странного» очень давно и сильно устали от своей выморочной жизни, им все тяжко. Им нужны пародийные песни. Усталость концентрируется в ощущение бессилия; у Мадонны, певицы-маньячки с серым лицом, общее бессилие дополнено творческой импотенцией — импотенция творчества рождает кошмар сюжета.

Самое важное в этом фильме то, как Аппель выстраивает образ этой «изнанки жизни» — ее атмосферу, тошнотворную и обжитую, ее внутренний сюжет, ее тотальность. У режиссёрского взгляда есть одно важное, в этом фильме, наверное, главное свойство: он не эстетизирует пародию, но укрупняет её, превращает в событие — и никогда не путает пародию с оригиналом. Пародии — не значит примитивизм. На первый взгляд весёлая изнанка жизни музыканта-пародиста в «Странном» придумана, выстроена и показана сложными, замороченными, изощренными средствами — и сама эта изощренность создает ощущение перманентной угрозы. Хоррор, как ему и полагается, у Аппеля происходит не тогда, когда что-то «страшное» случается, наоборот, все, что случается, выглядит страшно. И, главное, «страшно» здесь не является самодостаточной ценностью и конечной целью.

Аппель в «Странном» ясен, как ни в одном другом музыкальном фильме, режиссер складывает эпизоды буквально как фразы. Сакраментальное «что вы хотели сказать» здесь бессмысленно, потому что все, что хотел, режиссер сказал открытым, недвусмысленным текстом кадра и монтажа. И есть несколько кадров, которым даже монтаж не нужен, чтобы стать высказыванием, — соединение отдельных частей происходит прямо внутри одного плана. Как Янкович рождается из яйца, будучи перерождённым артистом, отрёкшимся от своего прошлого. Аппель здесь прямо, в лоб дидактичен. Если можно представить себе такой жанр — дидактический хоррор-музыкальный-байопик, то «Странный» он и есть.

Аппель не пугает разнузданной жизнью звезды, он делает ее состав наглядным. В том, как режиссер смотрит на предметы, ландшафты, лица, интерьеры есть что-то от взгляда судебного репортера, следователя, человека в поисках улик. Только дело у него вымышленное, сочиненное — а улики реальные. Вернее, маленькое конкретное дело про похищение Мадонны Пабло Эскобаром — всего лишь часть огромной групповухи под названием «Странный: История Эла Янковича», истории бескрайнего пространства, в котором пародировать легче, чем придумывать песни самому, а уйти работать на завод проще, чем поговорить с отцом.

Драматургия «Странного» возникает из столкновения безнадежности с отчаянием. Это совсем не синонимы: безнадежность лишает способности к пародии, отчаяние же дает силу хотя бы попробовать, по крайней мере, позволяет собрать ее остатки. Безнадежность живет снаружи — она льется из окна и с экрана телевизора, бьет по глазам смотрящего напоминанием: пейзаж за окном для всех одинаков, никакого другого не существует, а между пленумом и концертом нет разницы. Отчаяние есть у тех, кому вид из окна не закрывает память о чем-то другом, хотя бы смехотворную память о песне «i’m Bad», которая есть у героя Дениела Рэдклиффа. Память эта не спасает, но, по крайней мере, не позволяет избавиться от какой-то внутренней боли, а боль очеловечивает. Сам Аппель к моменту работы над фильмом — из лагеря отчаявшихся.

Пародирование знаменитых песен у Аппеля приходит одинаково — в «Странном» точно так же, как и везде, — мгновенно и безразлично. Это выстрел или удар, о котором не предупреждают, перед которым не произносят последнее слово или последнее предостережение, да даже и на последний крик времени нет. Не секунда, а доля секунды, просто один человек коротко отмахивается от другого, как от мухи: надоел. «Спасибо за награду», — скажет Странный Эл в конце фильма пришедшей за эмоциональным очищением на «Грэмми» — через минуту неизвестный киллер без паузы и колебания выстрелит в Эла. Это и убийством-то не назовешь — просто толчок, которым кого-то выпихивают из жизни. Выпихивают куда? Точно не в мир иной. «Странный» — не про мир живых, это фильм о мертвом, о многоликом мертвом мире, к которому принадлежат и пародии на песни, и аккордеон, и убогие подъезды многоэтажек, и лица в телевизоре. Какое значение имеет смерть в мертвом мире — возможно, один из самых непроясненных вопросов в «Странном», но неслучайно здесь мертвые тела остаются лежать — на складе Пабло Эскобара, в закусочной. Их просто некуда убирать, кладбище уже здесь.

Вот и всё. Смотрите хорошие музыкальные байопики, плохие не смотрите. И самое главное — смотрите хорошее кино.

Если ты прочитал до конца — спасибо тебе за это. Если же у тебя появилось желание поддержать автора, то ты всегда можешь поставить данному блогу сочный плюсец, репостнуть и подписаться.

Если же ты воодушевился прочитанным максимально сильно, то ты можешь сделать ещё более крутой финт ушами:

Собственно, сегодня на этом всё. Спасибо за уделённое время, до скорых встреч, работяга.

#щитпост #лонг #мидлрид #аниме #бутербродсколбасой #рецензия #хештегдляпродвижениявмассы #хештегдлятогочтобыячувствовалсебяважнымблогером