Как я работал врачом в бюджетной медицине с 2000 по 2012 год от рождества Христова. Часть четвёртая, лирическая.

Поработав несколько лет, моё имя стало известно в, скажем так, определённых кругах. И ко мне стали приезжать люди даже издалека. Казалось бы, это же хорошо. К тебе приезжают люди, ты их смотришь, они платят деньги, и все довольны. Но реальность, как это часто бывает, оказалась иной.

Ко мне стали приезжать пациенты с серьёзными патологиями, или с подозрением на серьёзные патологии. То есть где-то что-то заподозрили, и они стали приезжать ко мне для перепроверки. Некоторые сразу рассказывали, что им поставили то-то и то-то, а другие до конца осмотра хранили стоическое молчание. А я смотрел, потел, пытался разобраться, и за каждый этот осмотр нёс ответственность.

Иногда приходилось говорить: да, всё действительно плохо. А иногда, что всё в порядке, не волнуйтесь. Но, в этом случае я уже брал ответственность на себя, и если бы я оказался не прав, вина лежала бы на мне. Это очень тяжелая ноша.

В медицине есть понятия гиподиагностики, это кода тебе говорят не волнуйся, само пройдёт, а потом хоронят в нарядном гробу под плач родственников, друзей и любовниц, и гипердиагностики, это когда тебе после любого чиха делают укол антибиотиков в жопу, дают кучу таблеток и, на всякий случай, ставят ещё горчичники и клизму, а потом тоже хоронят.

К чему это я? А к тому, что бывают врачи, страдающие гипердиагностикой. От таких очень часто приходят пациентки со слезами на глазах, и с предыдущим заключением в дрожащих руках. Имя одной из таких врачей я помню наизусть ещё с роддома. Сотни пациенток приходили ко мне в слезах на перепроверку после её осмотров. И только в паре случаев её заключения подтвердились.

И тут кроется большая опасность. Привыкнув, что эта нестандартная личность пишет всякую фигню, ты можешь привыкнуть относиться к её заключениям небрежно, и пропустить действительно серьёзную патологию. Как мальчик и волки.

А за сим откланиваюсь, будьте здоровы и не болейте.