Вопросы Шестьдесят Шестого // Идущие во тьме

Пытаться поговорить с кем-то на эту тему было бессмысленно. Из всех, кого он знал в этом ковчеге, никто так и не смог дать хоть сколько-нибудь вразумительный ответ. Ответ на невероятно простой и в то же время немыслимо сложный вопрос: «Как мы все оказались в этом ковчеге?».

Он точно знал свой возраст - шесть тысяч смен. Об этом ежедневно напоминала карточка номера. Первую половину жизни он провёл в детском отделении, а на работу его определили уже на третьей тысяче. Все начинали работать в трёхтысячную смену. И он начал. Но что было раньше? Что было в этом ковчеге до него, до его рождения?

Несколько близких номеров посоветовали ему прикусить язык и сосредоточиться на своей главной функции - очистке вентиляции. Другие же просто недовольно отмахивались.

— Какая тебе разница? - сказал ему как-то Девятьсот Шестнадцатый - Я работаю, не отвлекай.

И всё же случайная мысль, возникшая в его голове пару недель назад, не давала ему покоя. Желание получить ответ на этот вопрос мучительно зрело в его сознании. Сначала он думал, что это остаточный эффект от обязательных и ежедневных сеансов гипновидения для всех номеров. Но такие вещи, которые здесь называют "снами", обычно сохраняются в памяти лишь пару мгновений и бесследно исчезают. Это было что-то другое. Он никогда не испытывал ничего подобного. Это было желанием. Страстным желанием получить ответ на вопрос: «Как мы все оказались в этом ковчеге?».

Он тянул за собой огромное множество других вопросов. Не менее важных. Куда они вечно едут? Почему нельзя перемещаться между ковчегами? Почему нужно всегда двигаться в составе колонны? Кто-нибудь вообще видел хоть раз капитана? Как живут люди в других кораблях? Какие у них номера? Чем они занимаются? Этот холод когда-нибудь прекратится? И заканчивается ли где-либо эта бесконечная ледяная пустыня?

После утреннего гипновидения голова была очень тяжёлой. В полумраке вентиляционных шахт думать непросто. Он постоянно старался не забывать о своих вопросах. Часто его отвлекал напарник - Семьдесят Четвёртый. По работе им приходилось много разговаривать - в шахте слишком тесно и нужно было всё время обращаться друг к другу чтобы взять, либо подать инструмент, проверить работу электроники или систему подачи Газа. Они давно вместе работали, и между ними сложились вполне дружеские отношения. Но даже он не выразил никакого желания рассуждать на эту сложную тему во время работы.

— Ты когда-нибудь задумывался, что было тут до нас? — спросил как-то Шестьдесят Шестой, свисая на старой страховке, когда они чинили один из фильтров в тёмной вертикальной шахте.

— О чем ты? — отозвался Семьдесят Четвёртый, не отрываясь от работы. — Мы здесь, чтобы работать.

— Ты никогда не задумывался о том, кто построил эту шахту? — настаивал Шестьдесят Шестой.

— Жаль, что он не построил хорошие фильтры к ней! Не отвлекайся. Главное, успеть всё дочистить до окончания Смены. Ты сам знаешь, что будет, если мы не успеем. Не знаю как ты, а я не хочу засыпать без отопления — ответил Семьдесят Четвёртый, с раздражением подавая инструмент. И был полностью прав. Если не выполнить поставленные задачи к концу рабочего времени, ночевать придётся в лютом холоде. Капсулу просто не будут отапливать.

Со временем Шестьдесят Шестой перестал приставать к окружающим. Он понял что все эти вопросы волнуют лишь его. Все слишком заняты чтобы думать о таких вещах. Думать - вообще не самое продуктивное занятие. Оно пожирает время. А времени в смене не так уж и много. А о том, чтобы удерживать в голове какую-то мысль так долго как это делает он - это вообще преступление перед всем Ковчегом.

Когда-нибудь Шестьдесят Шестой добудет ответ. Он точно знает, что не остановится, пока не найдет истину.