Десять лучших книг двадцать третьего года

Полеты на Марс, вариация на темы «Спящей красавицы», советский магический реализм и стихи о зимнем лесе.

Сначала вспомним ушедших. В январе 1923-го в деревне Липнице умер, не дожив до 40 лет, Ярослав Гашек: врачи давно советовали завязать с выпивкой и перейти на диету, но автор «Швейка» к их рекомендациям не прислушивался. Кэтрин Мэнсфилд, сочинявшая лаконичные рассказы в духе Чехова, уже несколько лет пыталась излечиться от туберкулеза – летом она, отчаявшись, ходила на дорогие, но бесполезные сеансы рентгенотерапии. В начале года Мэнсфилд слишком быстро взбежала по лестнице, открылось легочное кровотечение и через час она умерла. После купания в лагуне Аркашон заразился брюшным тифом двадцатилетний вундеркинд Реймон Радиге – он умер в декабре, точно предсказав время своей смерти. «Через три дня», - сказал он Жану Кокто, - «меня расстреляют солдаты Бога». Его единственный роман, "Дьявол во плоти", вышедший в год смерти автора, - сентиментальная подростковая чепуха. Восторгались им в основном из-за скандальной темы: во время войны в тылу жена изменяет мужу с шестнадцатилетним парнем.

Нобелевскую премию по литературе вручили ирландскому поэту Уильяму Батлеру Йейтсу. Он был номинирован нобелевским комитетом и во время голосования получил большинство голосов академиков (два голоса были отданы англичанину Томасу Харди). В прошлом году Ирландия стала независимой, в этом году там закончилась гражданская война: нобелевский комитет никогда не забывал о новостной повестке. Номинирующие чаще всего предлагали кандидатуру итальянского историка Ферреро. Среди номинантов были трое русских авторов – Горький, Бунин и Бальмонт.

Пулитцеровской премией за лучший роман награждена Маргарет Уилсон. Ее «Хваткие Маклафлины» (The Able McLaughlins) – традиционная историческая эпопея об освоении Айовы шотландскими переселенцами.

В США весной начал выходить журнал «Weird Tales» («Странные истории») – там публикуются рассказы и повести о сверхъестественном. У Говарда Филлипса Лавкрафта, преуспевшего в сочинении таких рассказов, появляется постоянный источник гонораров – в октябрьском номере напечатан его «Дагон».

Из комиксов этого года отмечу «Гедеона» Бенжамена Рабье – историю утенка, осваивающегося на скотном дворе. Гедеон может обмануть волка и взять в плен лису. Великолепен и «Корабль на Марс» англичанина Тимлина: повесть о том, как построенный волшебным народом летучий корабль бороздит звездные просторы, населенные мифологическими персонажами.

Десять лучших книг 1923-го:

Алексей Толстой «Аэлита»

Третий Толстой – мастер детали: с одинаковой достоверностью в романе описаны и разруха на Марсе, и разруха в Петрограде. Грубый, деловитый красноармеец Гусев автору явно интереснее, чем меланхоличный инженер Лось с изломанной, как у декадентов, психикой: любовная линия забывается сразу после прочтения. В 1923-м в СССР вернулся кинорежиссер Протазанов – его первым советским фильмом станет экранизация «Аэлиты».

Александр Грин «Блистающий мир»

За год до большой войны в одном из европейских городов в цирке проходит выступление Друда, летающего человека. Умение летать – сверхспособность, вызывающая опасения властей и заставляющая биться сильнее женские сердца. И в «Блистающем мире», и в появившихся в том же году «Алых парусах» привлекает отстраненность от мира: Грин реагирует на литературные перемены, а не исторические – переводная западная фантастика важнее для него, чем революция и гражданская война. Романтик Грин описывает стремление ввысь – в мире без сверхлюдей (капитан Грей в «Парусах» доказывает, что быть хорошим человеком не так трудно) и в мире фантастическом.

Д. Б. Кейбелл «Святое место: комедия разочарования» (The High Place: A Comedy of Disenchantment)

Французский аристократ Флориан в детстве во сне посетил заколдованный замок, в котором спали все обитатели, и влюбился в спящую принцессу. В 35 лет, намереваясь в очередной раз жениться, он встретил дьявола, решившего осуществить мечту героя и снять чары, тяготеющие над обитателями замка. Фэнтези Кейбелла похоже не на исторические романы, а на философские повести 18 века. Кейбелл соединяет цинизм и мизантропию с саркастичной интонацией и хрустальным, элегантным стилем: все элементы повествования сливаются в идеальной гармонии. Романы Фицджеральда, в которых тот подражал Кейбеллу («Прекрасные и проклятые» или тот же «Гэтсби») не так циничны, более откровенны и написаны более грубым стилем.

Джон Бакен «Мидуинтер» (Midwinter)

Лучший авантюрный роман года. В середине 18 века, во время восстания якобитов, шотландец выполняет секретное задание в тылу врага. Бакен соединяет привычные для читателей «Тридцати девяти ступеней» блуждания героя, попадающего из огня да в полымя, с интригой шпионского романа. Обреченному на поражение восстанию, вождям которого беззаветно предан главный герой, противопоставляется вечная, глубинная Англия, хранителем которой является таинственный скрипач Мидуинтер. Почитателем Бакена был профессор Толкин, сочинявший для той же глубинной Англии в те же годы мифологию.

Марк Алданов «Девятое термидора»

Юный выпускник военного училища едет из России в Европу и наблюдает за парижской жизнью в последние месяцы якобинской диктатуры. Алданов высоко ценил творчество Льва Толстого и поэтому использует прием остранения: за сложными перипетиями европейской истории наблюдает желторотый наивный юнец. Одно из самых важных событий он пропускает, провалившись в сон после ночной попойки. К этому ненадежному свидетелю добавлен ироничный повествователь, перемежающий основное повествование историческими портретами: особенно хорошо автору удались Талейран и Робеспьер.

Джозеф Конрад «Скиталец» (The Rover)

После девятого термидора прошло несколько лет, но Франция продолжает воевать с Англией. Старого моряка, давно ушедшего на покой в тихой деревеньке на юге страны, просит о помощи юный французский офицер. Он собирается обмануть капитана английского корабля, курсирующего у побережья. История о последнем деле пенсионера – последний роман хмурого романтика Конрада. Эпиграф к «Скитальцу» («Поспать после работы, вернуться в родную гавань после шторма, жить в мире после войны, умереть в конце жизни – вот величайшие удовольствия») будет высечен на надгробном камне автора. Как всегда, повествование у Конрада строится с помощью умолчаний: многое подразумевается, но не демонстрируется открыто – за это автора «Сердца тьмы» любила Вирджиния Вулф.

Леонид Леонов «Петушихинский пролом»

Повесть о становлении советской власти в деревне Петушиха, о проломе в человеческом сердце. Была деревня как деревня: когда надо, били вора ногами («не бей в морду-та, девки любить не станут»), когда надо, ходили на поклон в монастырь к мощам святого Пафнутия. Потом была война с «ерманцем», потом приехал «кожаный человек с граммофоном» и долго говорил про землю и фабрики, а бывший вор стал главным большевиком и вскрыл мощи Пафнутия. Эти события тонут у Леонова в музыке из слов – вслед за Белым и Ремизовым он сочиняет ритмическую прозу. Истинный смысл происходящего раскрывается в фантастической подложке: в первой же главе появляются говорящие пчелы, а главный образ повести – сундук, в котором хранится счастье. Эта смесь исторической хроники и обыденных чудес будет через много лет названа «магическим реализмом»: так вот, Петушиха ничем не хуже Макондо из романа Маркеса, а короткая, энергичная повесть Леонова, возможно, сильнее воздействует на читателя.

Из реалистической советской прозы этого года стоит также выделить «Падение Даира» Малышкина – рассказ о захвате красными Крыма, изложенный языком Андрея Белого. Поэтизации стихийных сил революции и гражданской войны противостоят реалисты, наследующие суконной прозе конца прошлого века. Сейфуллина в «Перегное» идеализирует новую советскую деревню – с выборами и библиотеками, Фурманов в «Чапаеве» врет и недоговаривает, превращая живого и по-своему симпатичного анархистского вождя в скучного мученика, усваивавшего символы новой веры с помощью приставленных к нему политруков.

Лео Перуц «Мастер Страшного суда» (Der Meister des Jüngsten Tages)

Метафизическая повесть, притворяющаяся детективом – примерно так же устроены рассказы Честертона об отце Брауне и его же роман «Человек, который был Четвергом». При таинственных обстоятельствах убивает себя актер, виновным в его смерти считают офицера (жена актера когда-то была его любовницей). Во время расследования, как это часто бывало в прозе Честертона, сюжет заносит то в одну, то в другую сторону, меняется не только представление читателя о происходящем, но и жанр произведения. Книгу высоко оценивал Хорхе Луис Борхес, экранизацию долгое время планировал снять Фридрих Вильгельм Мурнау.

Осип Мандельштам «Вторая книга»

Второй сборник Мандельштама вышел за границей в прошлом году под названием «Tristia» и теперь появляется в СССР в окончательной редакции. Здесь есть стихи и о культуре, и о смерти, и гражданская, и любовная лирика. Сегодня я бы назвал своим любимым стихотворением «Веницейскую жизнь». Попробую пересказать его. У мрачного города-кладбища – светлый смысл. Труп на погребальных носилках пробуждается ото сна, после потопа продолжаются и жизнь, и смерть. Жизнь эта похожа на театр, любовь и страх в жизни – главные человеческие чувства. Все это перемалывает время, но, уничтожая жизнь, она порождает новую. Этот круг рождений и смертей, столкновения красоты юности и старческой похоти, провернется и прошлое вновь повторится в будущем.

Роберт Фрост «Нью-Хэмпшир»

За этот сборник поэт, сочинявший суровые пасторали, был награжден Пулитцеровской премией. Среди самых популярных стихов – Fire and Ice (мир погубит либо огонь желания, либо лед ненависти – подойдет и то, и другое, а гибель мира можно и повторить) и Nothing Gold Can Stay (пребывание в раю завершается изгнанием, красивое утро – трудовыми буднями, из золота почки рождается зеленый лист – все золотое в мире быстро исчезает). Но самое знаменитое - Stopping by Woods on a Snowy Evening (однажды снежным вечером герой останавливает повозку, озадачив своего коня, и смотрит на лес; лесная тьма прекрасна, но ему надо продолжать свой путь).