Почему и каким образом помогают американской банковской системе?

На прошлой неделе Казначейство и ФРС согласовали создание новой программы под названием «Программа срочного финансирования банков» (BTFP), задача которой помочь банкам справиться с резкими выводами денежных средств клиентов. Что вообще случилось с банками и как они до этого дошли? Как работает программа поддержки? И каковы ее последствия?

Большинство банковских обязательств представляют собой депозиты физических и юридических лиц, и в настоящее время в США эти депозиты составляют 17,6 трлн долларов. Банки по всему миру работают по системе частичного резервирование: те когда вы видите, например, 10,000$ на балансе своего счета, эта цифра на самом деле не подкреплена целиком деньгами. Вместо этого она подкрепляется широким набором менее ликвидных активов, включая казначейские облигации, ипотечные кредиты, займы по кредитным картам, бизнес-кредиты, много других активов, а затем небольшой процент — реальными долларами.

В настоящее время у банков есть всего $3 трлн наличными, чтобы поддержать свои депозиты в размере $17,6 трлн. Большая часть этой наличности — это просто запись в бухгалтерской книге Федеральной резервной системы США, поэтому она нематериальна. Где-то около 100 миллиардов долларов из них хранятся в банках в виде реальных банкнот в хранилищах и банкоматах. Таким образом, депозиты в размере 17,6 трлн долларов обеспечены всего лишь 3 трлн реальных долларов, из которых около 0,1 трлн долларов — физические наличные. Остальное обеспечено менее ликвидными ценными бумагами и кредитами.

Логичный вопрос: «а почему не существует банков, у которых обязательства на 100% подкреплены реальными деньгами. Они бы брали деньги вкладчиков, клали их на счет в ЦБ, приносящий процентный доход (только банки могут хранить деньги у ЦБ на счетах), и еще немного зарабатывали бы на комиссиях?» Иначе говоря почему не существует банков с полным резервированием?

Некоторые банки, такие как TNB Inc., пытались воплотить такую банковскую модель, но ФРС не позволил им это осуществить. По сути, это был бы самый безопасный из возможных банков, но если бы ему позволили существовать, он мог бы высосать депозиты из других банков, поставить под угрозу всю банковскую модель с частичным резервированием и уменьшить способность ФРС контролировать денежно-кредитную политику.

По иронии судьбы, регулирующие органы хотят, чтобы банки были достаточно безопасными, но не «слишком безопасными».

В 2008 году у банков было 23 доллара депозитных обязательств на каждый доллар наличных денег, что супер рискованно. Из-за количественного смягчения и множества новых требований в нынешнее время депозитные обязательства превышают долю наличных лишь в 5-6 раз.

Кроме того в 2008 у банков была кредитная проблема. Они выдавали в большом количестве рискованные кредиты ненадежным заемщикам и в какой-то момент эти кредиты перестали выплачиваться. Из-за высокого количества таких кредитов и собственной закредитованности, некоторые банки стремительно потерпели крах.

Как мы видим, ситуация 2008 года сильно отличалась от того, что происходит в 2023 году. Сегодня банки имеют гораздо более высокое соотношение своих активов в наличных деньгах и казначейских облигациях, которые номинально является безрисковыми, если удерживаются до погашения. Банки также имеют гораздо более высокое отношение наличности к депозитам в 2023 г., чем в 2008 г.. Кроме того кредитные портфели состоят в большей степени из организаций с достойными показателями кредитоспособности в отличии от 2008.

В 2020 и 2021 годах в банках был наплыв новых депозитов благодаря ковидой раздаче денег населению, и банки использовали эти депозиты для покупки большого количества государственных облигаций и ипотечных ценных бумаг, которые в то время были низкодоходными. Но тут произошла шляпа: в 2022 ФРС начал поднимать процентную ставку, и этот подъем оказался одним из самых быстрых за несколько десятилетий (на 4.5% за год, то есть в 57 раз с 0.08% до 4.57%).

Поднятие ключевой ставки для долгосрочных облигаций со ставкой ниже нынешней приводит к снижению их стоимости.

Пример (в реальности все немного по-другому, но идея такова): государство выпускает облигацию с погашением через 20 лет в долг под 1% годовых, банк А покупает это облигацию по 100% стоимости. Через год на рынке принято давать в долг под 2% и банк Б хочет купить у банка А облигацию. Но очевидно, что ему неинтересно покупать ее по 100%, для него подходящей ценой будет 50% от начальной стоимости, ведь тогда он будет получать 2% от нее, что сейчас считается нормальным.

В итоге долгосрочные облигации на балансе банков были в отрицательной зоне. По факту их нереализованные убытки по инвестиционному портфелю недавно составляли в районе $675 млрд.

Поначалу это кажется довольно стремным, но есть и хорошие новости. Обычно банки могут удерживать многие из этих ценных бумаг до погашения и получать обратно все свои деньги. И в отличие от 2008 года, у большей части портфеля нет риска кредитного дефолта, так что если они смогут продержаться, то все в порядке.

Однако, если вкладчики выводят свои деньги из банка сверх суммы наличных денег, которые банк имеет в наличии, то этому банку придется продать ценные бумаги с убытком, а не удерживать их до погашения, как планировалось.

У банков значительно снизился уровень наличных по сравнению с их обязательствами в виде депозитов.

Особенно эта проблема видна у маленьких и средних банков, у которых доля кэша от уровня депозитов достигла минимальных уровней 2019 года, когда происходило прошлое количественное ужесточение (QT).

Происходит это из-за того, что банки предоставляют по депозитам очень низкие процентные ставки (<1.7%), особенно для текущих и сберегательных счетов, в то время как можно купить государственные короткие облигации со ставкам 4-5%.

Получается, что с одной стороны у банков нет проблем как в 2008 с высокорискованными активами в портфеле и банки сами не перезакредитованы чрезмерно. Нынешние банки имеют высокую долю качественных активов, которые резко не обесценятся. Но проблема в том, что из-за быстрого повышения ставки за последние полтора года многие облигации с далеким погашением сильно просели в цене. Соответственно если у банков начнут заканчиваться наличные из-за большого количества выводов, им придется дойти до продажи хоть и качественных активов, но находящихся в убытках для выполнения своих обязательств перед вкладчиками.

Именно эта ситуация и произошла с любимым банков стартаперов SVB. Конечно, там у него еще были бухгалтерские трюки, плохой риск менеджмент с и политическое лобби по снижению регуляторных требований, но общая проблема у всех банков в нереализованных убытках про длинным облигациям.

К сожалению, как мы видим, у небольших банков низкие уровни кэша и при условии продолжения исхода вкладчиков, им придется реализовывать свои облигации с убытком. Повышение ставки и продолжение QT лишь усугубят проблемы с ликвидностью у таких банков.

На прошлой неделе Казначейство (=МинФин) и ФРС (=ЦБ) согласовали создание новой программы под названием «Программа срочного финансирования банков» (BTFP), которая позволяет банкам использовать различные ценные бумаги (в основном, это казначейские облигации и ипотечные ценные бумаги) по номинальной стоимости в качестве залога по кредиту, а не продавать их. Проще говоря, если у банка в портфеле есть казначейская облигация с рыночной стоимостью в 90% от номинала, банк может взять в долг у ФРС под залог этой облигации по 100% (!) стоимости. Ну а что, ведь эти бумажки через 10-20 лет будут стоить 100% при погашении, вот можно и давать под 100%, а на рыночную стоимость наплевать. В общем, теперь казначачейские облигации практически = кэш для ФРС.

С одной стороны, кажется, что нельзя недооценивать важность BTFP, так как у банков активов под 4.4 триллиона долларов подходящих под программу. Лимита на кредитование нет, те банки вполне могут назанимать на все эти 4.4 трлн.

Очевидно, что банки не будут кредитоваться у ФРС на всю сумму активов. Во-первых это не бесплатные деньги, те это не QE и им нужно платить вполне рыночную ставку за кредит в районе 4.6%. Во-вторых многим крупным банкам это не нужно. Но небольшие банки обязательно будут участвовать в программе, это вопрос их выживания. Вопрос только насколько сильно. Увидим со временем.

Кроме того займ коммерческими банками у ЦБ совершенно не значит, что увеличится кредитование частного сектора. Кредитование больше зависит от процентной ставки и качества заемщика. Будут ли банки кредитовать больше, когда стоит вопрос их выживания? Нет. Поэтому деньги полученные по BTFP не уйдут дальше в экономику. В итоге происходящее не приведет к повышению потребительской инфляции.

До рынков эти деньги тоже не дойдут, так как либо их снимут вкладчики либо они останутся на балансе банков для потенциальных выводов. Банкам нужны эти деньги для обеспечения выплат по депозитам, а не для покупки рискованных инструментов!

Самое забавное, что в долгосроке такая программа дефляционная, то есть денег в системе станет меньше. Банкам надо будет выплачивать проценты по займу ФРС. А значит, деньги будут выходить из экономики!

Круто, что вы дочитали до конца! Если вам нравится такие материалы, то подписывайтесь на мой тг-канал «гоблинское казначество», где я пишу про макроэкономику, крипту и личные финансы.