"Мальвиль как вариант убежища Fallout" или "VaultTec как фермы уродов"

В далеком детстве я несколько раз зачитывался замечательной повестью «Мальвиль», написанной французем Робером Мерлем. Автор был достаточно «левым» по своим убеждениям, поэтому пользовался любовью у официальной цензуры СССР и печатался у нас без труда. И это было очень хорошо, потому что Мерль — несмотря на все его симпатии коммунистам — был весьма талантливым писателем (такое тоже бывает). Учитывая тиражи, с которыми он у нас издавался, я не сомневаюсь, что настоящим фанатам постапокалиптических миров, чьи интересы не ограничиваются игрушками, его «Мальвиль» должен быть хорошо знаком. Естественно, после выхода игр серии Фаллаут, совершенно неизбежным было проведение некоторых параллелей между двумя мирами этих произведений.

Совершенно не важно, что действия, происходящие в книге и в игре, разнесены территориально — юг Франции и север Америки. Также не имеют значения нарочитая детехнологизация бытовых и общественных отношений, а также редукция к патриархальным ценностям, описываемые автором «Мальвиля» после ядерной катастрофы. В конце-концов, благосостояние мира Фаллаута также не в последнюю очередь зависит от поголовья браминов. Именно достоинством, а не недостатком считаю то, что в книге большое внимание уделено проработке сельскохозяйственной стороны проблематики выживания (впрочем, это неудивительно, учитывая разницу задач двух произведений). Впрочем, общих мест в апокалипсисах обеих вселенных достаточно много. Так же, как в Фаллауте, в мире Мальвиля существуют банды (рейдеры), так же сталкиваются с проблемами выживания локализованные общины, с недоверием относящиеся друг к другу, точно так же в малых социумах возрастает роль харизматичных лидеров. Все это даёт нам право на то, чтобы рассмотреть замок «Мальвиль» как один из вариантов «Убежища» фирмы VaultTec. Убежища окказионального, не предназначавшегося для данной цели, не напичканного технологичными удобствами, но при этом, как показывает развитие сюжета, отнюдь не менее (а может быть и более) приспособленного для того, чтобы обеспечить тот базовый минимум, который будут использовать выжившие после третьей мировой войны.

Полагаю, никто не будет спорить, что общих мест достаточно для того, чтобы сравнивать естественные и искусственные убежища Мальвиля и мира Фаллаут в одном контексте, поэтому перейдем к обсуждению различий между ними. Естественно, мы сфокусируемся не на тех очевидных отличиях, которые проистекают из данностей, положенных авторами произведений в изначальную основу («средневековый замок с партией скота» versus «технологическая пещера из металла и электроники»), вместо этого мы обратим внимание на социально-психологическую разницу между выпускниками «убежища» Мальвиля и любого из ваулттековских бункеров.

Ни в коей мере не претендуя на всесторонний охват книги, хочу поделиться выводами, к которым приводит подобный анализ. Как мне кажется, в результате содержания людей в бункерах, подобных ваулттековским «убежищам», неизбежно формирование социальных монстров и психологических уродов. Можно даже сказать, что их дегенеративное будущее жестко предопределено самой патогенной сутью подобного рода «убежищ». Даже если это убежище идеально отвечает своему назначению (подобно 101-му), даже если оно не содержит «двойного дна» (в виде фонового излучения «белый шум», или мутагенных примесей в атмосфере), результат неизменно один — через несколько поколений из этого убежища не сможет выйти никто, кроме уродов. И их социально-психологическое уродство будет таким ужасным, что перед ним поблекнет генетическое преображение супермутантов или фенотипическая (если можно так выразиться) трансформация гулей.

Попытаюсь это обосновать. Если читатель уже знаком с книгой Робера Мерля, он сам может догадаться, какое различие между выживанием группы людей в древнем замке и содержанием в глубоком электронном Убежище следует упомянуть в первую очередь. Это потребность в труде, причем — не в абстрактной рутине, ориентированной на то, чтобы занять чем-то свободное время внутри металлической пещеры со всеми удобствами, заслуживая этим себе удобное место у кормушки, а в том труде, который обусловлен ежедневными и насущными проблемами, проистекающими от крайней нужды людей, оказавшихся в замкнутом и слабо подготовленном мире, в труде продуктивном и объединяющем, в труде созидательном, который возможен лишь при ясно осознаваемой цели своей жизнедеятельности.

Произошедшая катастрофа застигла врасплох группу спасшихся в винном погребе Мальвиля — естественно, что они оказались не готовыми к этому событию (в отличие от заблаговременно укрывшихся в убежищах счастливчиков). Сама его возможность ими даже не рассматривалась. Поэтому то, что они вынуждены были делать в первую очередь, диктовалось самыми животрепещущими вопросами, каждый из которых имел прямую и недвусмысленную связь с вероятностью их выживания в ближайшем будущем (непосредственном, сенсорном будущем, т.е. охватываемым органами чувств, а не теоретической его проекцией): жара, радиация, жажда, спасение животных, уборка трупов, восстановление наиболее критичных для жизни ресурсов, восстановление механизмов и построек. Эта работа не могла быть выполнена без формирования такого рода отношений между людьми, которые впоследствии помогли общине Мальвиля выжить и даже стать доминирующей в округе. Обращу внимание, что на поверхности мира Фаллаута тем же самым занимались сотни тысяч (или даже миллионы) выживших людей, в которые через несколько поколений будут пытаться «влиться» потомки жителей VaultTec.

Не стану отрицать, еще до «Дня Д» спасшихся в замке объединяло товарищество (что также отличает их общину от ситуативного конгломерата представителей среднего класса, набившихся в Убежище). Однако не стоит забывать, что редкие друзья, насильно запертые на длительное время в ограниченном пространстве, способны сохранить отношения на прежнем уровне. Для этого нужно что-то еще. И этим «что-то» для обитателей Мальвиля стала ежедневная потребность самостоятельно обеспечивать свое выживание. Сперва выживание хотя бы до следующего дня. Затем перспектива увеличивалась, планы стали охватывать большую временную глубину и распространяться на более обширное пространство. Редкий день они могли отдыхать и предаваться бесцельному блужданию по коридорам или «стрельбой по тараканам из пневматической винтовки». Ежедневно их сплачивало ощущение четко осознаваемой роли каждого из них, ясное понимание связи между их жизненными потребностями и функционалом любого из членов их небольшого социума. Забота о скоте, о водоснабжении, о хлебе насущном (в прямом смысле слова), рекогносцировки и защитно-оборонительные рейды по местности, отражение атак голодных банд — в этих задачах выражены ключевые факторы, формировавшие личности постапокалиптической общины Мальвиля. То, как они поступали с некоторыми из врагов (я имею в виду прощение младшего Варвуда и принятие в общину его семьи) — это довольно показательный пример, не имеющий ничего общего с поведенческими паттернами выпускников ваулттековского Убежища.

Симптоматичным примером значимости продуктивной, самостоятельной и осознаваемой работы на благо жизни своей и окружающих, при которой не теряется и не искажается связь между людьми (их поступками, их свободой воли) и окружающим их миром, служит следующий факт: когда самозванец Фюльбер хитростью захватил власть в соседнем с Мальвилем селении, отобрал у всех оружие, подчинил себе всех жителей тем, что стал единолично распределять продукты, и стал просто содержать выживших, управляя людьми размером выдаваемого пайка (находите параллели со Смотрителем?) — это вызвало резкий протест лишь среди тех жителей, которые еще сохранили человеческий облик и потребность активной к человеческой самореализации. Остальные быстро смирились со своей ролью «скота на содержании», приняли патернализм Фюлбера и не пытались возражать каким-либо заметным образом (или же протестовали исключительно мирно, «на кухне» — как это принято в обществе забитых конформистов). Надеюсь, я более-менее понятно выразил то, что хотел сказать о жизни мальвильцев и их соседей, поэтому на этих примерах закончу. Перейдем к «Убежищу» ВаултТек.

Сравним вынужденно феодальный modus vivendi французов с деятельностью рожденного в Убежище или укрывшегося в нем и впоследствии прожившего достаточно длительный срок поселенца (а короткий срок исключался, ибо сама концепция спасения в убежищах подразумевала отнюдь не «пересидеть пару месяцев, пока пыль уляжется»). Что такое человек убежища? Естественно, мы не рассматриваем сейчас те извращенные «экспериментальные» бункеры, где группы людей изначально были обречены стать подопытными кроликами. Возьмем идеальный вариант — как он задумывался и демонстрировался в пропагандистских диафильмах от VaultTec и как его частично удалось реализовать в 101-м. Что представляет собой убежище? Это самодостаточный (в собственном представлении), но не естественный мир. Он не способен воспроизводить потребляемые собой ресурсы. Люди, заключенные в этот бункер, не имеют настоящей потребности заботиться о своей жизни, равно как не имеют возможности оценить значимость ее самой — вместо этого они прислуживают аппаратам и механизмам, обеспечивающих их всем необходимым. Естественно, чем идеальнее убежище, тем меньше человеческого участия требуется в этом процессе. Родившийся в таком мире (или проживший в нем достаточно долго) неизбежно теряет:

Список можно продолжать, но для нижеследующих выводов достаточно и перечисленного.

Вместо этого убеженцу прививаются:

И вдруг — неважно каким образом — этот «убеженец» выпускается во внешний мир. Заметьте — до этого он даже не контактировал с этим миром, подобно жителям Мальвиля. Если те вынуждены были ежедневно совершать вылазки «наружу», то житель ваулттековского бункера сформировался в искусственной среде, оперируя еще более искусственными сведениями о том, что лежит за ее пределами (как мы знаем, даже в лучших из убежищ Смотрители сознательно фальсифицировали информацию о внешнем мире). Он несет в себе букет наихудших комплексов, которые только можно допустить. Он ровным счетом ни к чему не приспособлен (стрельба в тире по тараканам и кулачные бои в стальных коридорах — не в счет). Его представления о значимости собственной персоны намного превосходят ее реальный вес. Его отношения к окружающему миру сугубо потребительские: «есть Я, которого выперли из уютного гнезда, и есть жуткое болото, где живут отщепенцы и отбросы, в котором Я обязан урвать свое место». При этом он совершенно лишен навыков социальной адаптации, аффилиации в обществе — ведь весь его социум со дня рождения и до дня исхода практически не менялся. Не говоря уже о том, что этот социум состоял из таких же ущербных в психологическом плане индивидуумов, как он сам.

Можно продолжать достаточно долго, но, надеюсь, основная мысль уже ясна. Субъект, который после «отсидки» выберется из самого идеального и безупречного убежища, в любом случае будет являться уродом. Худшим уродом из возможных — психологическим монстром. Оставим за кадром то, что в игре наш главный герой, обуянный жаждой «найти родного папеньку», бегает по Пустошам и творит налево и направо добро своей плазменной винтовкой. Насколько это логично вытекает из истории его развития (не зря скрытой лакунами в повествовании) оценивать не будем — речь сейчас идет не о том, чтоб охарактеризовать связность и последовательность самой игры. Игра должна была дать игроку возможность «выживать, стреляя» — она с этой задачей прекрасно справилась. Здесь я хотел лишь раскрыть сущность тех персонажей, за которых мы в ней играем и с которыми мы по ходу игры контактируем. Логические соображения неизбежно приводят нас к следующему выводу:

Убежища, как замкнутые жизнеобеспечивающие бункеры, в которых всё или почти всё создано для поддержания жизни ограниченной группы людей, при условии пребывания данной группы достаточно длительное время в их рафинированном и фильтрованном от внешних агрессивных воздействий мире, несут ярко выраженный патогенный эффект для психики их подопечных. Будучи открыты, они неизбежно выпустят в мир несоциализированных уродов, чьи общественные нормы будут такими же неадекватными, как общественные нормы рейдеров. Эти субъекты будут абсолютно не подготовлены для аффилиации в человеческом обществе, сформировавшимся после апокалипсиса на поверхности — в обществе, становление которого показано в повести Робера Мерля «Мальвиль».

Избежать подобного резкого противопоставления двух столь разных миров можно одним-единственным образом: двери «Убежища» не должны открываться никогда. Те, кто переживет катастрофу внутри их, пострадают и изменятся (мутируют) в худшую сторону намного сильнее, чем гули, попавшие под радиационный удар.

И напоследок приведу еще один пример подобного мира «обособленцев»: персонажи повести Станислава Лема «Дневник, найденный в ванне». Паранойя, которая пожирает каждого из них — отличные штрихи к настоящему портрету жителя убежища VaultTec.

Статья извлечена из старых архивов, написана 08.09.2009. В комментариях к своим текстам участия не принимаю, но никому не препятствую выражать свое мнение.