Night Blues

Рассказ, время прочтения: 8 минут

Говорят, запахи прочнее прочего врезаются в память. Вы можете забыть кино, которое пробило на слёзы, песню, которая пробирала до мурашек, лицо человека, которого когда-то любили. Можете забыть вкус самого сладкого десерта, но если всё это было связано с ароматом, то будьте уверены — это воспоминание останется с вами навсегда.

Выдержанный односолодовый виски, крепкая сигарета и морской воздух. Такой запах всегда был в квартире пианиста каждый раз, когда к нему приходило вдохновение. Доктор Штайн посреди ночи распахивал окно, выходившее прямо на побережье, наполнял бокал, закуривал и отдавал всего себя инструменту. Каждый септаккорд, каждая синкопа извлекались с нежностью, о которой, казалось, не воспевали ни в одном романсе.

Когда-то музыка доносилась из окна Доктора Штайна чуть ли не каждый вечер, с десяти до полуночи. Ни раньше, ни позже. Концерт, который начинается точно в срок и заканчивается за мгновение до того, как пропадёт интерес. И каждый раз был уникальным. Даже одна и та же мелодия, звучавшая из раза в раз, ощущалась иначе спустя семь - десять тактов. Казалось, будто пианист на ходу придумывает новый ритм и как любопытный ребёнок пробует, не задумываясь о результате.

Когда-то, будучи юным, Штайн перебрался в соседний портовый городок. Денег было немного: буквально на пару ночей в гостинице и скромный ужин, а из пожитков лишь рубашка, набор ключей и часовых отвёрток. Тогда, обойдя все прибрежные рынки и причал в поисках работы, он наткнулся на кабак «Морской Ёж» неподалёку от дикого пляжа. Крабы, спирт, сырость и крепкий табак. Такой запах стоял в заведении.

Это был двухэтажный дом. На первом находился «Морской Ёж», а на втором жила владелица с дочерью. Упитанная женщина с буйным нравом, способная дать отпор любому пропитому морскому волку, она в одиночку управлялась с уходом за всем домом, наливала до краёв и отменно готовила крабов. Когда зал был полон, дочка трактирщицы играла на старом фортепиано, чтобы развлекать народ.

Тогда юноша пришёл по объявлению, в котором искали настройщика пианино, за небольшое вознаграждение. Штайн не был обучен музыке, но обладал тонким слухом и вкусом, воспитанным в нём дедушкой. От него передалась и любовь к клавишным. Пройдя к инструменту, он аккуратно снял переднюю панель, оголив напряжённые струны. Работал Штайн с хирургической точностью и трепетом, словно от этого зависела его жизнь. По окончании, Мари — дочь Лоретты, решила сыграть. Она назвала Штайна доктором, потому что, по её словам, фортепиано никогда не звучало так волшебно, словно исцелили канарейку, которая никогда не могла петь. В дальнейшем по всему городу разошлась молва о волшебнике и чудотворце Докторе Штайне. Искренне посмеявшись, Лоретта вручила вознаграждение, налила до краёв лучшего односолодового виски и предложила работу и комнату в «Еже», добавив с усмешкой, что фортепиано расстраивается каждый вторник и пятницу.

Морской бриз, кофейные зёрна и подсолнухи. Такой запах запомнил Штайн, когда последний раз стоял у кровати Мари.

Помогая чистить крабов, наливая до краёв эль и играя для зевак с десяти до двенадцати, Доктор Штайн, благодаря слухам среди постояльцев, стал известен как превосходный настройщик фортепиано. Скопив денег, он переехал в просторную квартиру в самом центре города, на холме. Дело встало на поток и к Доктору Штайну обращались разного толка люди. Теперь о нём знал весь город.

Мари, в надежде помочь матери, устроилась в цветочный ларёк, недалеко от прибрежного рынка. Благодаря близости к порту сюда завозили растения со всего света: от роз и кактусов до гортензий и подсолнухов. По-началу было тяжело, она могла даже не знать цветов, которые требуют с прилавка, но всегда собирала букет, аромат которого очаровывал любого. Важен не вид, важен запах. Кто бы мог подумать, что подсолнух и горсть кофейных зёрен способны подчеркнуть, усилить и без того благородный дух гортензий.

Да, их пути вели в разные стороны, но ни один из них не забывал, что их связывало.

Каждый вечер вторника и пятницы, с десяти до двенадцати, Доктор Штайн распахивал окно, выходившее прямо на побережье, закуривал крепкую сигарету, наливал в бокал односолодовый виски и играл одну и ту же мелодию, которую когда-то сочинил для Мари, Блюз, который он совершенствовал ночами. В надежде, что она услышит.

В один из солнечных дней по городу разошлась весть о болезни. Порты начали закрываться, рынки пустеть, а люди пытались сбежать, но не успевали. Когда-то кипевшая жизнь внезапно, без видимых причин, начала увядать.

Спустя время Доктор Штайн получил телеграмму от Лоретты. Несмотря на то,что прошло много времени, они с прежней теплотой поддерживали контакт.

Узнав о тяжёлом состоянии Мари, он вышел на улицу в надежде найти клиентов и заработать на лечение. Но не было ни одного. Никто не собирался оставаться в этом городе, все надеялись успеть сбежать.

Впервые Доктор Штайн ощутил холод. Мороз, пронизывающий до костей. Чувство, будто стоишь по горло в ледяной воде.

Время близилось к десяти. Он накинул пальто, сплюнул кровь, закурил и отправился к дикому пляжу.

Мокрые камни, гниль и тина. Казалось, этот запах повсюду: в цветочной лавке, на рынке специй, в семейных ресторанчиках и кабаках. Но, подходя к «Морскому Ежу», он уловил слабый аромат, внушающий надежду.

Доктор Штайн поднялся по лестнице, которая располагалась за старым фортепиано, потушил сигарету и вошёл в комнату.

Морской бриз, кофейные зёрна и подсолнухи.

Говорят, запахи прочнее прочего врезаются в память. Пустота, пронизывающий холод и блюз, который совершенствовали ночами.

Потолок стал полом, а лестница крутой скалой длиною в жизнь. Доктор Штайн, стерев кровь с уголков губ, схватился за перила и прошёл до стойки, чтобы взять выпивку с полки.

Время десять. Зал полон.

Выдержанный односолодовый виски, крепкая сигарета и морской воздух. Доктор Штайн наполнил бокал до краёв, сел за фортепиано, закурил, улыбнулся, сыграл в последний раз мотив и отдал всего себя инструменту, извлекая каждый септаккорд, каждую синкопу с нежностью, которую уже никто не почувствует.

#конкурсрассказов2