А.П.П. (Проект 7. Часть 1.)

#альтернативнаяистория #технотриллер #фантастика #низкаянаучнаяфанастика

Когда-то давно, папка была сделана из плотного, жесткого картона. Изготовив её основу, приклеив к ней грубые матерчатые завязки, её отправили в новое путешествие, окончившееся на столе, в плохо освещенном подвале. Там на корпус папки, ровно по линейке нанесли слова и линии, просушили её от чернил и отправили в ящик стола.

Шли годы, но папка лежала не востребованной, пока однажды её не достали на свет. Торопливо, сжимая её в дрожащих потных руках, её, с множеством другой невостребованной канцелярии, передали в другие руки. С сильной хваткой, сухой грубой кожей, эти руки перенесли папку в грузовую машину, сложив в деревянный ящик, со множеством черных маслянистых пятен. Новое путешествие было коротким.

Папку перенесли и положили в деревянный шкаф, но в этот раз она едва ли пролежала невостребованной больше чем полгода.

Её достали и уверенным почерком, заполнили форму, плотными строками. Подписали и проставили штампы и печати. Затем папку начали заполнять. Документы. Отчеты. Фотографии. Чертежи. Тетради с показаниями, короткие записки. Со временем папка стала настолько широкой и толстой, что с трудом влезала в ящик, на положенное ей место.

Плотный картон измялся и стал рыхлым, поэтому однажды, владелец папки сделал для неё обложку, из целлулоида, чтобы укрепить разваливающуюся структуру. Однажды, папка наконец-то заполнилась до конца, и отправилась к задней стенке ящика. Шло время. Целлулоид и картон рассохлись и медленно осыпались. Чернила поблекли.

Мелкая живность обгрызла края папки, превратив ровные линия, в потрепанные и взъерошенные лохмы картона, со множеством отсутствующих кусков.

Последний раз папку доставали второпях, к уже набитой в неё куче документов, добавилась толстая пачка листов и множество тонких картонных книжечек, военных и партийных билетов. Затем папку бросили назад, но не просто на её привычное место в самом конце ящика, а ещё дальше, в специальный, узкий фанерный простенок между задней стенкой шкафа и ящикам, не очень широкую щель тайник, куда папку пришлось утрамбовывать, ещё сильнее порвав её и так уже потрепанные картонные листы.

Прошли годы, когда никто кроме паразитов и вредителей, прогрызающих новые и новые дыры в картоне, не интересовался папкой. Шкаф кочевал из кабинета в кабинет, из подвала в подвал.

Все изменилось в тот день, когда кто-то целенаправленно вынув все ящики, нашел тайник и приоткрыв фанерку, достал пусть и не без труда, ветхую, разваливающуюся, но все ещё оберегающую свое содержимое папку.

Годами, она предохраняла содержимое от сырости и паразитов, и достойно справилась со своей задачей.

Человек, открывший папку, был относительно молод, но черты лица навсегда исковеркало нечто, пережитое им. Нечто суровое и разрушительное. Печать лишений и трудностей, навсегда отметила его лицо серией морщин и шрамов.

Осторожно, аккуратными ровными пальцами, как у пианиста, он развязал завязки. Бережно, он открыл папку, стараясь не оторвать обложку. На него пахнуло пылью и характерным запахом отсыревшей бумаги, но большинство документов пострадало незначительно. Один за другим, он брал их, откладывая на простой, грубо сделанный стол, с отполированной столешницей.

Документ за документом, справка за справкой. Он раскладывал их в своеобразном пасьянсе, сортируя то, что собрался изучать, пока не добрался до самого конца папки. Закрыв, он отложил её в сторону, на край стола и взял в свои руки первый лист.

Перед его глазами, оживали сухие строчки отчетов и докладов, показания очевидцев. Оживала сама история.

Доклад о происшествиях, имевших место при грузоперевозках в регионе Северного моря и на Севморпути в период с 1946 по 1949 годы.

Сухогрузный пароход «Карамзин», получен в счет репараций, пропал в период осенней навигации 1947 года. Последнее известное местонахождение – плановая поставка стройматериалов и топлива на Грумант.

Сухогрузный пароход «В.Зверев», получен в счет репараций, пропал в период весенней навигации, 1948 года, предположительно подорвался на мине, об обнаружении обломков корабля в районе побережья Шпицбергена, сообщили норвежские пограничники. Корабль выполнял перевозку продуктов питания и медицинских припасов, из Тромсе в Мурманск.

Норвежский сторожевой катер «759», потерян в патруле, предположительная причина гибели, подрыв на мине. Обломки не найдены. 1949 год, летний период.

Танкер «Сумгаит», приписанный к Мурманскому пароходству, с грузом нефтепродуктов, отправлен на Шпицберген. В трех днях пути от пункта прибытия обнаружил в водах Северного моря шлюпку, с якобы потерпевшим бедствие экипажем. При попытке оказания помощи, неизвестные попытались захватить корабль. Прибывший на помощь эсминец типа «Новик», входе боя потопил захваченный танкер, перехватив его после оказания помощи выжившим и эвакуировавшимся членам экипажа.

1949 год. Радистом ледокола Красин, при следовании по Севморпути, при прохождении через пролив Карские ворота, стабильно улавливались радиосигналы неизвестного происхождения, в течении трехдневного периода.

1949 год, сентябрь. Патрульным судном, отмечен шум винтов неизвестной подводной лодки, в районе острова Новая Земля. Шум исчез в северо-западном направлении, согласно показаниям гидроакустика, шум принадлежал подводной лодке, аналогичной немецкой подводной лодке тип VII.

Из отчета, Шумилова М.С. командующего Беломорским ВО. Декабрь 1949 года.

Приданными силами, с использованием авиации и патрульных судов, были локализованы силы противника, организовавшие базу снабжения, мете и радиостанцию, в районе архипелага Франца-Иосифа. Установленный состав базы – плавбаза, три подлодки тип VII. Объект оборонялся силами двух рот, смешанного состава, с использованием ПВО и артиллерийских установок. По показаниям выживших, они принадлежали к силам, выведенным из состава 3-й горнопехотной дивизии, и занимались охраной объекта с весны 1945 года.

Объект снабжался из складов, замаскированных в норвежских фьордов, но запасы топлива и провизии истощились к 1948 году. Согласно показаниям пленных, они знали о том, что Германия капитулировала, но продолжали выполнять задание по охране и организации работы объекта.

В ходе боя, часть объекта была подорвана. Изъятое оборудование и данные, армии не передавались, их обследовали сотрудники технической комиссии от МГБ СССР, под руководством ген.-лейт. Селивановского Н.Н.

Изучавший документы человек, сделал паузу. Отложил в сторону отчет, устало потер виски, стремясь вернуть себе работоспособность. Посмотрел на карту. Открыл тетрадь, полевой блокнот, который вел кто-то из участников той операции. Страницы, заляпанные кровью, дыра. Владелец вряд ли пережил такое…

Ноябрь 1949 года. Остров Земля Александры.

Говорят, один западный поэт написал поэму, в которой Ад, христианский Ад, не горяч, а холоден. Глядя на покрытые льдом камни и холмы, на бушующее серое море, с обломками льда, на низкое, свинцового цвета небо, бросающее в лица солдат снег пополам с дождем, можно было поверить, что это Ад.

Хлещущий по солдатам огонь минометной артиллерии и пулеметов, лишь закреплял эту веру, подтверждал её, переводил из эфемерных областей, в материальные. Лейтенант Угрюмов, оправдывая свою фамилию, был мрачнее тучи, укрываясь за каким-то обломком, он пережидал артиллерийско-пулеметный огонь немцев, по плотности напоминавший ему Варшавскую операцию. Тогда он был сержантом в 17-й шисбр, и их прижали при попытке обезвредить оборону немцев.

Сейчас снова стреляли немцы. Полуголодные и замерзшие, они не спешили сдаваться, с отчаянием обреченных обороняя свое логово. За несколько лет, они неплохо перекопали часть острова, возведя здесь вполне капитальные укрепления. Осложняло все то, что у них артиллерия была, а советский линкор «Архангельск» бездействовал.

Командование приказало взять немецкую точку, в целости. Зачем, почему?

Зачем немцам радиостанция в таком медвежьем углу? Зачем они её так окопали? Создали настоящий форт, протянули линии питания от дизелей подлодок. На обороне сразу пять «Небельверферов», минометы, пулеметы. У пехоты полно «Панцерфаустов», прижали морпехов и пограничников, настоящим шквалом огня.

Явно не горят желанием сдаваться, идейные? Из страха? Из злости?

Взрывной волной от близкого попадания, лейтенанта подбросило на земле. Измазанный в крови, к нему подскочил старший сержант Банин. Чумазый, в черном бушлате, он тащил ручной пулемет, и был явно удивлен увидеть Угрюмова живым.

- Тащ лейтенант! Вы живы?

- Не дождешься, сержант. И они не дождутся. Что там на побережье?

- Шлюпку разбило, все тяжелое оружие утонуло. Роту прижали, радист говорил, что обходной маневр провалился.

Лейтенант открыл рот, намереваясь выругаться, когда за спиной грохнуло. А затем грохнуло перед ними.

Как потом рассказывали, увидев, что бригада морской пехоты нарвалась на шквальный огонь из засады, каперанг Петрищев, командующий кораблем, отдал приказ навести вспомогательную артиллерию, вопреки запрету обстреливать объект. У артиллеристов было не так чтобы много опыта, но четырнадцать вспомогательных орудий корабля, это четырнадцать вспомогательных орудий, калибром побольше полевой пушки трехдюймовки.

Огненный шквал накрыл немецкие укрепления, десяток разрывов, пришелся точно в цель. Задело и комплекс, проломило стену, срезало длинную мачту радиоантенны. Один из снарядов, пройдя над холмом, перелетел и попал прямо в баки с топливом на понтонном причале, подорвав пришвартованную и почему-то не пытавшуюся скрыться субмарину.

Советские морпехи, не сразу поняли что произошло. В десятке метров от лейтенанта с пулеметчиком, поднялся залегший в ледовой лощине, седой старшина-автоматчик. По его лицу струилась кровь, в каске зияла пробоина, от осколка РС. Он недоуменно посмотрел на залегших бойцов, затем на укрепления немцев, где среди льда и камней взрывались остатки немецких боеприпасов. На левом фланге укреплений занималась стрельба, центр и правый фланг, принявшие основной удар на себя, были затянуты дымом.

Старшина неожиданно резво вскочил, выстрелив из автомата, куда-то в сторону немцев.

- ПОЛУНДРА! НА ШТУРМ!

Зычный рев, прокуренный бас мужика, прошедшего не много ни мало, десант на Западную Лицу, окатил окрестности, грубым подобием недавнего артобстрела. Отовсюду, из щелей, из-за камней, вылезали сжимающие карабины и пистолет-пулеметы морпехи, мелькали шинели и фуражки пограничников. Все они искали источник звука, здорового мужика, указывающего автоматом на нацистский форт.

А затем, все они почти в полтысячи глоток, все кто был способен. Все они закричали в унисон.

- УРААА!!

Ликующий крик морпехов, идущих на штурм, услышали и на кораблях отряда, и в немецком укреплении. Немцы не успевали вывести вторую роту на позиции, в то время как первая, деморализованная обстрелом корабельных орудий, уже не могла сдержать втрое превосходящие силы советских.

Захваченной общей волной, лейтенант побежал вперед, стреляя на ходу. Целью для стрельбы, Угрюмов выбрал провал похожий на вход в дзот. Меньше чем за две минуты, бойцы сводного отряда достигли линии брустверов и траншей, вступив в жестокую рукопашную и перестрелку с выскакивающими из укреплений немцами, то ли идущими на помощь своим, то ли оклемавшимися после обстрела корабельной артиллерии.

Это была грязная, жестокая схватка. Ураганные порывы ветра, опрокидывали людей, засыпая их полужидкой моросью и снегом, тела раненных и убитых заполняли проходы, мешаясь под ногами. Все вокруг было в дыму, от подожженного топлива, от артиллерийских попаданий.

В то время, как обычные морпехи плюнули на приказ взять как можно больше пленных, разозленные потерями и разгоряченные сражением, лейтенант старался сохранить трезвость мышления. Взяв своего первого пленного, немца поднимавшегося из бруствера, которому он ударом приклада своротил челюсть, Угрюмов остановил нескольких погранцов, и увлек их за собой. Погранцы помогали ему вязать и крутить пленных, хотя ближе к немецкому форту им дважды пришлось едва ли не со стрельбой отгонять озверелых морпехов.

Понять тех было можно. За несколько лет, немцы соорудили, аляповатую, но весьма крепкую конструкцию, напоминающую выброшенный из моря сухогруз лежащий килем вверх. При помощи полотнищ и белой краски ему придали вид ледника, а уже под его прикрытием соорудили ещё несколько построек, из которых единственной выделявшейся был причал из понтонов.

Перевернутый корабль обороняло сразу две пулеметные точки с панцерфаустом, но у кого-то из морпехов, уцелел взвод тяжелого оружия, и на зыбкую попытку выстрелить из «Панцерфауста» ответили выстрелом из четырех РПГ, разметав и пулеметчиков и баррикаду на входе.

Обменяв свой СКС, на ППШ с дисковым магазином, у остающегося сторожить пленных пограничника, лейтенант вместе с остальными забежал в комплекс. Разделились, отсек за отсеком начали пробираться, в хаотичном сплетении коридоров. Немцы и правда построили эту конструкцию из нескольких разобранных сухогрузов, но вытащенные на берег секции, перемешались, потеряли свою упорядоченность и превратились в стальной, продуваемый сквозняком лабиринт.

В группе с Угрюмовым оказался, младлей Жилин, девственник, по мнению большинства морпехов. Жилин был из числа послевоенных призывников, образованный и интеллигентный, доверием морпехов он не пользовался, командирского авторитета не имел. Тем не менее, каким-то чудом он выжил в развернувшейся вакханалии, и сейчас придерживая одной рукой командирский планшет, вел за собой троих морпехов, ошалело поглядывающих на него, с молчаливым уважением.

Кроме Жилина и его морпехов, с Угрюмовым оказался и Банин, который где-то рассек лицо и лишился каски. Шмыгая сломанным носом, он держал свой РПД, так словно хотел заколоть или забить им до смерти первого попавшегося немца.

Двигались осторожно. Периодически покрикивали, врывались в отсеки и помещения. Взяли ещё несколько пленных, апатичных, в униформе моряков. Этих отправили наружу, в сопровождении двух морпехов.

Три отсека спустя, нашли нечто похожее на тюрьму или гауптвахту, коридор, с двумя тесными камерами и стенкой, покрытой бурыми потеками и щербинами от пуль.

Ещё один отсек, с металлической дверью. Церемонится не стали, разместили термитные заряды на петлях и прожгли путь вовнутрь.

Это было самое большое помещение из увиденных, обустроенное, с двумя горящими электрическими лампами на потолке. Вытянутое, похожее на коридор, оно занимало почти двадцать метров только в длину. Внутри было много непонятного оборудования. Какие-то шкафы с панелями, сгруппированные в дальнем углу. Радиорубка или радиолаборатория оборудованная ближе к входу.

Угрюмов сделал несколько шагов вперед, разглядывая радиорубку. Приемники, передатчики, какое-то нагромождение ящиков. Из всего этого выбивалась только странная установка на столе. Больше всего она была похожа на патефон. Это было три или четыре блока, на каждом из которых находились вращающиеся диски. К некоторым из них тянулись, проволочные лапки с вмонтированными в них иглами.

На каждом из дисков что-то стояло или лежало. На крайних двух, это были две старинные вазы, выполненные виде какого-то животного, из материала похожего на глину. Поверхность каждой из этих ваз была покрыта едва заметными желобками, по которым, издавая тихий, нервирующий треск перемещались иглы патефона, периодически с заметной искрой, пробегающей от них, к поверхности этих статуэток.

Третий объект выглядел, как ровный каменный блин, с такой же испещренной желобками поверхностью ребра.

Четвертый объект выглядел, как металлическая граммофонная пластинка. Желобки на нем были намного грубее, чем на остальных, игла, бегающая по ним, издавала не столько треск, сколько протяжную серию нервирующих скрипов, как ножом по стеклу.

От каждого из патефонов, и стоящих перед ними микрофонов, шло множество проводов, уходящих к блокам радиопередатчика. Большего, лейтенант разглядеть не успел.

Краем глаза, он уловил движение сбоку, повернулся, и тут его сбил с ног, прыгнувший вперед Жилин. Раздались выстрелы, шумная, шальная очередь, и визги рикошетов. Младший лейтенант, прикрывающий Угрюмова, как-то странно дернулся и издал сдавленный стон. Вывернувшийся из его хватки старлей, увидел стоявшего за шкафами, человека в униформе офицера СС. В руках тот сжимал автоматическую винтовку, с длинным изогнутым магазином, который он сейчас торопливо менял, пока от шкафа за которым он укрывался, отлетали куски и осколки.

Угрюмов перехватил ППШ, вскинул его и нажал на спуск, целясь по черным сапогам. Длинная, на полный магазин очередь, перечеркнула фигуру в темной униформе, от икр до плеча, прежде чем старлей прекратил огонь.

- Nicht schießen! Capituliren schweinehunde! Ich habe Granaten!

- Прекратить стрельбу! Банин!

- Тащ старший лейтенант! Вы живы!?

Угрюмов поднялся, перевернув Жилина. В боку у того он насчитал пять пулевых отверстий, одна из пуль прошла сквозь его тело и планшет, попав в пряжку старлея, где и застряла. Жилин издал ещё один глухой стон. Посмотрел на Угрюмова, пытаясь что-то сказать, а затем его глаза остекленели, и он обмяк, неподвижно застыв на полу.

С ППШ наперевес, старлей обшарил рубку, со злостью пнув труп ссовца, но больше здесь никого не было. Помещение явно готовили к взрыву, он нашел провода и подрывную машинку, только взрывчатку сюда принести не успели. А может он её не заметил.

Угрюмова тошнило, сопляк-мальчишка, спас его, бросился под пули, пока он ветеран щелкал клювом. Он перевел взгляд на разбитые пулями «патефоны». Снова посмотрел на тела морпехов, которых срубило очередью.

Банин, раненный в руку, тяжело навалился на стенку, с одышкой и бледным, мокрым от пота лицом.

- Тащ лейтенант… Надо… Наших позвать… Доложить…

Угрюмов отрицательно мотнул головой.

- Сначала тебя перевяжу.

Потянув за ремень, он заметил торчащую из пряжки, деформированную пулю, и с ненавистью посмотрел на лежащее в луже крови тело стрелка.

Несколько лет спустя. Кабинет.

Отложив в сторону, залитый кровью младшего лейтенанта блокнот, где тот писал стихи, и ранним ноябрьским утром оставил свою последнюю запись о ведущем огонь противнике, человек, читавший собранные в папке документы, подтянул к себе следующий.

Из приказа Шумилову М.С. командующему Беломорским ВО

От имени Президиума Верховного Совета СССР…

Совершенно секретно, без права разглашения.

Младшего лейтенанта Жилина М.Л (посмертно) представить к награждению орденом Красного знамени, согласно проявленной им под огнем противника храбрости и выдержке, позволившей осуществить координацию высадки с минимальными потерями.

Старшего сержанта Банина П.С. (посмертно), представить к награждению медалью Героя Советского Союза

…

Старшего лейтенанта Угрюмова Д. К. представить к внеочередному званию.

Из примечания к приказу.

Организовать перевод следующих участников операции на архипелаге в части Московского военного округа:

…

Угрюмов Д.К. старший-лейтенант (капитан с 01.12.1949)

…

За подписью:

Министр МГБ СССР Абакумов В.С.

Отложив в сторону указ о наградах, сидящий за столом человек, достал ещё один документ. Тот был напечатан желтой от старости бумаги, но вполне легко читался.

Протокол допроса Карла Ланге, старший-сержант радист, 3-я горнопехотная дивизия Вермахта. Взят в плен, во время операции на Земле Франца-Иосифа.

…

- Кто такой Герберт Брюгеман?

- Он руководил операцией, точнее он отвечал за техническую сторону. Именно он был старшим по званию офицером, нашего подразделения.

- Опишите его внешность, назовите звание?

- Блондин, на вид лет пятидесяти, длинный шрам, на шее почти до уха. Он был штурмбаннфюрером СС.

- Почему штурмбанфюрер командовал подразделением Вермахта и Кригсмарине? На чем была основана его власть?

- В 1943 году, на меня, а так же на многих моих сослуживцев из третьей горнопехотной вышли люди из СС. Им были нужны специалисты по выживанию в условиях полярных широт.

- Продолжайте.

- … Они предоставили нашим семьям возможность покинуть Германию. Они уже тогда были уверены, что Германия проиграет войну, они говорили об этом весьма убедительно. Но в то же время они были настоящим ССовцами, все директивы, которые нам присылали, имели шифры их ведомства. Взамен на эвакуацию наших семей в нейтральный страны, Швейцарию и Испанию… Мы были обязаны выполнять их приказы.

- Какого рода приказы?

- Мне известно лишь то что выполнял я, а так же информация, проходившая через мою радиостанцию.

- Вы живы, лишь до тех пор, пока полезны нам. Давайте я помогу вам это понять. Как вы считаете, что произойдет с вашей семьей, если Советский Союз рассекретит факт уничтожения вашей базы?

- Пожалуйста… Поймите, я не знал много, большую часть операций выполняли подчиненные Брюгеману ССовцы, иногда они забирали солдат для неких… Неких операций, в самой Германии. Мой друг Дитрих, однажды он упоминал, что они расстреляли каких-то ювелиров и забрали у них диск, металлический диск похожий на граммофонную пластинку. Я знаю, что операции по перевозке оборудования выполняли люди из транспортного подразделения 3-й горнопехотной…

- Вы говорите об этом объекте?

- Я не знаю, Дитрих видел его, не я. Но да, это похоже на ту штуку, которую мы устанавливали в радиорубке.

- Расскажите об этом подробнее.

- Этим занимался Брюгеман, я лишь помогал профессору смонтировать оборудование.

- Что это было за оборудование?

- Профессор утверждал, что это была электронно-счетная машина, которая позволяла ему расшифровать материалы, которые ему передавал штурмбанфюрер.

- Что это были за материалы?

- Я видел их только однажды, мельком… Мне показалось, что это выглядело как полосы, или линии с узелками на них. Если так подумать, когда мы запустили установку Брюгемана, там был объект… Он выглядел, как каменный жернов или диск. Одна из полос имела характерное повреждение, зигзагообразный скол. Я видел такой же на одном из листов, которые Брюгеман передал профессору.

- Вы называете это установкой Брюгемана. Почему?

- Он был опытным инженером. Разбирался не во всем, но он точно был образованным специалистом по радиоинженерии. Он сконструировал транзисторы, которые использовались в оборудовании, установленном на точке. Когда мой сменщик случайно повредил один из них, а затем попробовал заменить, выяснилось, что в приемо-передатчике нет ни одного стандартного компонента. Брюгеман вышел из себя, публично расстрелял Дитера, сам чинил станцию. У него был небольшой запас компонентов.

- Вы утверждаете, что он сам создал эти детали?

- Либо он сам, либо по его заказу, но он единственный кто понимал, как работает эта установка.

- Что насчет вас и профессора…

- Цузе, его фамилия Цузе. Поймите, я всего лишь руки на подхвате, я выполнял его указания и работал с оборудованием. Я понимаю, или могу предполагать, что это оборудование делает. Профессор… Я не могу знать точно.

- Хорошо, какие у вас предположения?

- Профессор занимался расшифровкой, его машина пыталась вычислить закономерности в последовательности, которую Брюгеман предоставил Цузе. Установка Брюгемана, обрабатывала поверхность объектов, превращая их в электрический сигнал, а затем транслировала это в виде радиосигнала.

- Что это был за тип радиосигнала?

- Узкополосный радиосигнал… Тысяча четыреста мегагерц или около того… Он пытался синхронизировать его, с периодами активности северного сияния, иногда казалось, что он стреляет этим сигналом вслепую…

- Антенна параболической конструкции, уничтоженная при штурме объекта, была необходима именно для работы с установкой Брюгемана?

- Да, именно. Хотя, насколько мне известно, Цузе помогал её конструировать, ещё в Германии.

- Почему не было уничтожено оборудование радиорубки?

- Тем утром, профессор и я, дежурили всю ночь. Под утро нас сменил Брюгеман. Он сел за установку, мы уже уходили, когда передатчик… Он начал получать сигнал, а не передавать его. Брюгеман едва не сошел с ума, он захлебывался от восторга. Сначала он использовал свой приемник. Набор данных был коротким, сигнал шел секунд двадцать. Потом он заставил профессора запустить машину. Ради этого он отправил людей на подлодку. Когда оттуда вернулись, и доложили что слышат шумы машин, он и слышать ничего не хотел. Его люди отправились на подлодку, нас с профессором он отправил за взрывчаткой. Сказал, что расшифрует послание, затем, сказал, что вывезет нас. Он вел себя, как помешанный.

- Что произошло дальше?

- Я уговорил профессора подождать в жилом отсеке, а сам вместо взрывчатки принес сначала провод и подрывную машину. Брюгеман… Я видел, что он был готов меня пристрелить, но он сам боялся отойти от машины Цузе. Он спросил меня, где профессор, я сделал вид, что удивился. Он наорал на меня и велел принести взрывчатку и привести профессора. Затем, я нашел профессора, и мы спрятались на камбузе. Потом ворвались ваши солдаты, ранили меня, ранили профессора. Это все что я знаю.

Человек, сидящий в кабинете, отложил в сторону протокол допроса. Хлопнул себя по карманам, затем запоздало вспомнил, что забыл искомый предмет, дома. Затем он достал из портсигара химический карандаш, и тут взгляд его упал на чистую поверхность папки. Задняя стенка ещё была достаточно крепкой, чистой, и как нельзя лучше подходила для его целей. Он придвинул её к себе, черкнув пару коротких строк.

«Найти Угрюмова. Найти Цузе. Найти Ланге.»

Осторожно подняв папку, он встряхнул её, убедившись, что она ещё достаточно крепко держится. Затем, поморщившись от облака поднятой пыли, аккуратно убрал разложенные документы обратно в папку. Длинными, чуткими пальцами скрутил завязки обратно, завязав её. Встал из-за стола и задвинул стул, погасив настольную лампу.

Впереди его ждали дела. Множество дел.

Привет и спасибо за внимание. Я тут Пири. Я тут почитать принес. Прочитал и не понравилось - ставь минус. Я кстати добил первый челлендж который себе поставил. 7 дней, 7 разных стартеров. Если зайдешь после минуса, в комменты и пропишешь что не понравилось - можешь даже не стесняясь в выражениях, я не хрустальная снежинка, не разломаюсь - буду благодарен. Поставишь минус не читая? Твое право. Если прочитал и понравилось - делай репост, буду благодарен.#longread #литературное #мта #невычитанное #лонгрид #кгам #nanowrimo #проза