Четвёртая стена (фантасмагоричный рассказ)
“Умирает человек, попадает в рай. Его встречает апостол Петр.
Человек: Простите, что вас беспокою, но у меня к вам есть один вопрос.
Апостол: Слушаю вас.
Ч: Я прожил довольно долгую жизнь, но так и не понял одного. Скажите, в чем был смысл моей жизни?
А: Вам правда нужно это знать?
Ч: Очень.
А: Помните, в 1973 году вы ехали в поезде Москва-Краснодар?
Ч: Э-э... ну...
А: И вы еще познакомились в купе с попутчиками.
Ч: Наверное...
А: И вы пошли вместе в вагон-ресторан.
Ч: Да...
А: И за соседним столиком сидела женщина.
Ч: Возможно...
А: И она попросила вас передать ей соль.
Ч: И я ей передал соль.
А: И вы передали ей соль.
Ч: Передал.
А: Ну и вот...“
(эпиграф)
Огромная прозрачная стена и шторы с еле заметными прорезями в виде рисунка предоставляли удобный обзор на всю квартиру-студию. Несколько дополнительных мониторов обеспечивали различные ракурсы холодильника, серого дивана, ванной комнаты и тусклого коридорчика по соседству. На столе перед стеной помимо экранов также стоял красный советский телефон с круглым циферблатом без цифр и новенький Macbook Pro. На нём Алёне требовалось вести постоянное протоколирование происходящего в квартире, включая даже самые несущественные детали.
По сравнению с ужасами, которые им приходилось делать в Академии, это задание обещало быть скучным, если не сказать нудным. Но удачное его выполнение могло бы устроить Алёну на работу в эти три волшебные буквы. Настолько волшебные, что официально их и не существовало вовсе. Что не мешало, кстати, этим буквам иметь юридический запрет на упоминание о себе в прессе, настолько они были волшебными. Так что пока она выполняла роль не полноценного сотрудника Организации, а ответственного стажёра, временно получившего доступ к секретным данным.
И в данную минуту этот стажёр уныло наблюдал и записывал каждое действие своего объекта. Сквозь прорези в шторах было отлично видно, как объект, он же Сергей 23 лет, мирно сидел на диване, ожидая писка микроволновой печи.
«Он разогревает себе пиццу», – подушечки пальцев с выжженными отпечатками мягко выстукивают очередную строку отчёта. Да уж, захватывающая слежка выходит. С другой стороны, так оно всегда и бывает. 99.9% времени ничего не происходит, чтобы в оставшуюся 0.1% ка-а-ак зарядить ливнем важной информации. Только вот можно ли вообще считать сегодняшнюю слежку полноценной?
Как объяснил Богдан Святославович в коротком телефонном разговоре утром – Сергею, в обмен на некоторые сведения, их Организация предоставляла полную защиту жизни и личности. При этом не исключалась и вероятность того, что Сергей не всё им ещё рассказал и вообще работает в пользу недоброжелателей. Поэтому, пока руководство решает, насколько следует доверять новым данным, задача Алёны заключалась в непрерывном наблюдении и фиксации всех действий подзащитного. Вдруг он каким-либо образом себя выдаст, запаникует или решит связаться с прошлыми Покровителями.
Судя по обрывкам доступной ей информации, эти же Покровители были причастны к недавним переворотам в соседних странах. То есть эта операция вынуждена была пройти успешно. Иначе под угрозой деструктуризации окажется не только она сама как оперативник, но и вся страна, если не мир целиком.
“Отличную работу себе выбрала”, – мысленно съязвила Алёна. Хотя дальнейшие перспективы неплохо подогревали её уверенность в себе. Да и благодарность от начальства лишней не бывает. Поэтому даже в случае «неудачи», если этот милый парнишка и не окажется врагом государства, задача по наблюдению всё равно будет считаться выполненной. Об ином итоге она старалась не думать.
“На-блю-де-ни-е” – Алёне очень нравилось само слово. Получить информацию “на блюдечке”, без совершения каких-либо насильственных действий. Это скучновато, зато эффективно. Нужно всего лишь дождаться правильного момента, тогда всё тайное обязательно станет явным. Само.
Криво нацарапанная надпись около двери убеждала «Ничему не верить!!!». Богдан Святославович всегда придерживался такого же мнения. Только мирно жующий свой горячий кусок пиццы возможный предатель родины, казалось, доверял их Организации настолько, что даже не проявлял и тени испуга или нервозности. А может быть, он просто грамотно маскировался.
***
К вечеру первого дня у Алёны не осталось сомнений – всё гораздо сложнее, чем казалось. Ну не может человек, пусть даже он самый искусный актёр на планете, быть настолько спокойным, когда решается судьба его свободы и, скорее всего, жизни. Не может анализатор голоса, мимики и телодвижений не фиксировать признаков Лжи, во время телефонного разговора Сергея со своим другом о завтрашней защите дипломов. Какой бы не был истинный смысл их фраз.
Сами собой возникали разные версии, одна из которых – что этого парня просто загипнотизировали. Или завербовали настолько глубоко, чтобы тот сам не понимал, что творит. По сути это примерно одно и то же. Но в таком случае пропадает его ценность для Организации и ставится под сомнение вся полезная информация, исходящая от него.
“Деза, чтоб все повелись? Делают вид, будто покорно заглотили приманку, а сами всех переигрывают? Всё равно странно, зачем тогда нужна я?” – размышляя об этом, Алёна подошла к дальней части стола, чтобы налить себе кофе. Парень на экране занимался практически тем же самым, за исключением того, что у него был молочный улун.
Вернувшись на место, она записала в журнал: «Объект пьёт чай», одновременно с этим сама оставляя на кружке едва заметный след от помады. Внезапно тело пронзило таким сильным ощущением бессмысленности того, чем она занимается, что Алёна аж вздрогнула и нечаянно пролила пару капель кофе на пол.
Возникло стойкое ощущение дежавю. Она уже была здесь, за кем-то наблюдала, и ка̀пнула именно этим карамельным ла̀ттэ именно в этом месте. А сейчас она возьмёт тряпку из угла комнаты и аккуратно всё вытрет, не оставив и следа. Как и в прошлый раз. Как и в позапрошлый. Как и…
Ощущение исчезло так же внезапно, как и появилось. Интересно, откуда оно вообще берётся: из мистической части сознания или из вполне себе логической? А есть ли разница? Именно об этом размышляла Алёна под негромкое отхлёбывание из динамиков.
“Как редко мы что-то знаем полностью. Всегда, блин, найдётся элемент, который не укладывается в цельную картину”. Элемент на экране в этот момент о чём-то размышлял, лениво покручивая спиннер.
“Ну почему нельзя если не сказать всю правду сразу, то хотя бы намекнуть, на что следует обратить внимание?” – Алёна тоскливо посмотрела на монитор, пока руки автоматически вбивали очередные «полезные» сведения. – “Это же им самим выгодно. Чтобы операция удалась, мы быстрее спасли страну и всё такое. Зачем недоговаривать в таких важных моментах? Может, я что-то сделаю неправильно и этим нарушу ход операции?”.
У неё было слишком мало данных, а вопросов в избытке:
Почему Сергею разрешается звонить по телефону и выходить в интернет? Его же так могут отследить. А может, это и требуется?
Кто доставил ему пиццу? Наш ли это сотрудник был или обычный курьер? В любом случае не опасно ли это?
Почему по телефону он говорит, что находится дома, это же легко могут проверить и понять, что Сергей лжёт. На это и расчёт?
В конце концов, почему тот ни разу не подошёл к стене со шторами, за которой сидит Алёна? Разве не логично было бы первым делом проверить всю квартиру, как только тебя туда привели? Хотя бы ради собственного спокойствия. Ведь задёрнутые шторы автоматически намекают на то, что за ними что-то есть. Но если его заранее предупредили насчёт наблюдения? Тогда совсем непонятно, что здесь делает сама Алёна, ведь её присутствие и конспектирование получаются просто бессмысленными! Одни вопросы.
После этих мыслей, под разговор Сергея с мамой (кстати, маму тоже звали Алёна, что ей показалось не лишенным иронии), она решила всё-таки позвонить начальству. Да, приказы не обсуждаются, это давно было усвоено, ещё с первыми шрамами. Но раз она уже почти полноценный сотрудник, то имеет, наверное, право узнать хотя бы минимальные подробности своего важного задания.
Холодный красный пластик коснулся уха. СССР-овский аппарат без цифр не нужно было даже крутить. Богдана Святославовича может не оказаться на месте, но должен быть хотя бы его заместитель. Иначе зачем вообще этот аппарат нужен. И ровно в тот момент, когда Алёне надоело разглядывать кривую надпись про недоверие на стене (“почему её до сих пор не стёрли?”), из трубки донёсся грубый мужской голос с типичными интонациями военного.
– Да, Алёна, в чём дело? – спросил знакомый баритон.
– Уважаемый товарищ главнокомандующий Богда…
– Короче! – нервно перебил её начальник.
– Так точно. Богдан Святославович, я хочу выполнить свою миссию как можно эффективнее. Но для этого мне нужны дополнительные сведения. – Она набралась храбрости и на одном дыхании выпалила: – На что конкретно мне нужно обращать внимание и что именно фиксировать, чтобы шансов на успех стало больше? Не думаю, что записи про то, сколько банок колы выпил Сергей, являются моей истинной задачей. – Алёна аж опешила, когда поняла, что практически потребовала объяснений у своего начальника.
На том конце провода повисла удушающая тишина. Сердце Алёны заколотилось сильнее, кончики пальцев запульсировали, она уже мысленно прощалась со своей яркой карьерой. Мечты о генеральских погонах плавно таяли под оглушающий тик секундной стрелки.
– Ага, ты всё-таки поняла, начались вопросы.
Алёне показалось, что босс улыбнулся, произнося это.
– Ну хорошо, будь по-твоему, – продолжил начальник. – Ты уверена, что хочешь знать ответ?
Алёна почти уже возмутилась тому факту, что чего-то можно не хотеть знать, но вовремя взяла себя в руки. Вид будущих собственных красивых погон перед глазами заставлял быть сдержанной. Как и воспоминания об обожженных пальцах.
– Конечно! У меня прекрасные показатели почти во всех дисциплинах, вы знаете. Но мне нужно понять, что именно я делаю, чтобы качественно выполнить свою миссию.
– Алёна… – Пауза. – Хорошо. Ты слышала что-нибудь про квантовую физику?
– Мммм, нет.
– Я и сам в ней не разбираюсь, честно говоря. Но мне объяснили, что там есть такой процесс, когда маленькая частица пролетает сквозь узкое отверстие и оставляет след. Этот след остаётся как от одного элемента. Точка, проще говоря, будет. И эта же самая частица может оставить след как волна, то есть будет много точек.
Алёна на секунду растерялась. Она ожидала какого угодно объяснения, даже мгновенного увольнения, но только не лекции по физике. Особенно от военного до мозга костей Генерала. Но её рефлексы и любовь к новым знаниям заставили тело уже через секунду ответить:
– Допустим, поняла, и что? – на самом деле она мало поняла, какое отношение имеет квантовая физика к её работе, но тон начальника успокаивал. Ей объясняют – значит, держат за равную. А это хороший знак.
– А то, что каков будет след, в виде точки или волны, зависит только от наблюдателя. В прямом смысле. Если кто-то стоит и смотрит, то результат получится в виде точки. А если наблюдателя нет, то и след будет другим. Вот и всё.
Секундная тишина. Брови Алёны поползли вверх.
– Я всё равно не понимаю. Вы думаете, что парень под моим наблюдением будет вести себя не так, как без моего наблюдения? А как же камеры и датчики, они не являются наблюдателями? Нужен именно живой человек?
– Практически. Но тут возникает ещё один момент… – Пауза. – Алёна, у тебя всё в порядке?
Она быстро пробежала взглядом по мониторам. Странно, парня нигде не видно, хотя входная дверь заперта. Не мог же он исчезнуть. И тут её дыхание сбилось, звонко заколотила в ушах кровь и рука с трубкой потяжелела раз в 5. Прямо ей в глаза смотрел Серёжа. Сквозь шторы и стеклянную стену, непрозрачную с его стороны.
Он развёл руками, раздвигая шторы. В глаза бросилась их красивая бежевая ткань со странными извилисто-серыми складками. Комнату высветило пламенным цветом. Всё ещё смотря ей прямо в глаза, но немного щурясь, парень сделал шаг вперёд и исчез. Как из-за стены, так и из виду всех камер. Но внезапно, у Алёны на столе загорелся маленький неприметный экранчик, про который она думала, что тот сломан, раз ни разу ещё не включался.
Экран показывал квартиру с нового угла комнаты. Стало видно, что за шторами не стена, а балкон, на котором стоял Сергей и медленно ковырялся в пакетах. Алёна инстинктивно напряглась.
Сергей достал из синей икеевской сумки бутылку дешёвой водки, закрыл балкон, задёрнул шторы и вернулся в пределы видимости односторонне-прозрачной стены.
– Алло! Алло!! База! Ответьте!! – закричала в истерике Алёна.
Но трубка лишь молча отблёскивала хромированными частями. Даже не разбилась о стену, умели же раньше делать вещи на совесть.
Алёна бросилась к двери, но та была заперта. Она схватила мобильный, но сети, как обычно, не было. Обыскала каждый уголок комнаты, каждую дырочку, холодильник, туалет. Но везде было пусто и не было никакого выхода.
Алёна заплакала.
***
Телефон зазвонил только под утро, когда Серёжа уже проснулся и, весело насвистывая, что-то писал в тетрадке. Пустая бутылка водки одиноко стояла под столом. Сверху черствела колбаса. Сергей всё ходил по комнате, сам с собой спорил, то крича, что он гений, то кроя на чём свет стоит такого тупого себя, который даже сформулировать мысль не в состоянии.
Но Алёне было всё равно. Она тихонько сидела в углу, обхватив колени руками, и медленно раскачивалась. Это её успокаивало. Прошла всего пара часов, как слёзы перестали бежать.
Криво нацарапанная надпись «Ничему не верить!!!» у входа заиграла теперь новыми гранями смысла. А телефон всё не умолкал.
Наконец, она подняла трубку. Тишина.
– Алёна? – в привычном грозном голосе на этот раз были заметны оттенки беспокойства.
– Да, – безэмоционально ответила та.
– Рады поздравить тебя с окончанием операции! Мы выяснили всё, что нам было необходимо. Будет жаль расставаться с тобой.
Вновь наступила трёхсекундная тишина. На заднем фоне что-то зажужжало.
– Богдан Святославович, – всхлип, – я в аду?
Из трубки донесся тяжёлый вздох.
– Ну ты что, Алёнка, какой ад, ты просто наблюдала из-за стены за…
И тут изнутри её прорвала настоящая ярость.
– ИЗ-ЗА КАКОЙ НА ХРЕН СТЕНЫ??!! Нет никакой стены, и меня не существует! Я призрак, или инопланетянин, или искусственный интеллект, или ещё кто-то. Зачем вы меня обманываете?!!
– Алёна, успокойся, всё не так…
– Что не так?! Он смотрел прямо мне в глаза, а потом прошёл насквозь! Там нет никакой комнаты! Там нет меня, только, блин, балкон!! Я всю ночь вспоминала свою жизнь, до этой работы. И не смогла вспомнить!!! Ни академии, ни родителей, ни-че-го! Совсем!!! Вы меня убили! Что это всё значит???!!! Я…
Плечи у Алёны задрожали. Противный ком окончательно закупорил горло.
– Если ты успокоишься, я всё объясню, – произнёс грубый, но умиротворяющий голос в трубке, – только тебе это не понравится, предупреждаю.
– Я уже… ко всему готова… – сквозь слёзы выдавила из себя Алёна.
Из аппарата донесся новый неутешительный вздох, и Богдан начал говорить.
– В будущем, относительно твоего момента не таком уж и далёком, наша фирма изобрела устройство, позволяющая людям заново переживать свои воспоминания. Задорого, естественно. И к нам начали заходить политики, бизнесмены, другие важные люди… то есть все, кто любит ностальгию. То есть вообще все.
Алёна вновь почувствовала себя круглой дурой.
– Не поняла, – тихо произнесла она, но плакать перестала.
– Сейчас поймёшь. За твоей стеной Сергей Вячеславович Будко, будущий изобретатель виртуальной реальности. Не этих шлемов, очков и прочих громоздких приспособлений для игр, а одной маленькой таблеточки и кресла, которое держит тебя, пока ты Вспоминаешь. Всего принципа работы не знаю, но именно на его идеях и была основана наша фирма. – На этом моменте в голос генерала просочилось восхищение. – Сейчас Сергей заново переживает момент, когда придумал всю суть своих изобретений. Они же позже сделали его самым влиятельным человеком в мире. И богатым, разумеется.
Засохшие следы от слёз на её лице неприятно щипали кожу. Мокрая футболка противно прилипала к телу. А трубка во влажной ладони так и норовила выскользнуть на волю. Алёна начинала понимать.
– Я запуталась ещё больше, – она сглотнула комок в горле. – Вы же сказали, что для этого нужно специальное кресло? И откуда вы знаете, что изобретут в будущем? А если Сергей сейчас в воспоминаниях, почему он находится здесь и зачем нужна я? И что такое здесь? И кто тогда вы!? И кто такая тогда я??!!..
Раздался уже привычный вздох из красной телефонной трубки. Богдан Святославович не торопился отвечать. Казалось, будто ему стыдно что-то произнести. Наконец, когда молчание уж слишком затянулось, он, прочистив горло, ответил:
– Алён, помнишь, я рассказывал про квантовую физику и наблюдателя.
– Ну.
Секундная тишина. Сердце у Алёны заколотилось пуще прежнего.
– Так вот, Алён, ты и есть тот самый наблюдатель.
Все мысли в её голове заглушила выворачивающая нутро тишина, но голос в ухе ещё не закончил вещать.
– Тебя не существует, ты – смесь компьютерной программы и производная некоторых образов из подсознания Сергея. Твоё присутствие как некой личности необходимо только для успешного проведения процесса.
Алёна громко расхохоталась.
– Ну конечно, а вы тогда господь бог!
– Разве что из машины.
Смеяться почему-то расхотелось. Опять повисла тишина.
– В-вы с-серьёзно? – кое-как спросила вмиг онемевшая Алёна.
– Абсолютно. Поэтому ты не помнишь своей жизни. Потому что у тебя её не было. Так что спасибо тебе за всё, прости за правду, но ты сама этого хотела. Мы не предполагали, что Сергей пойдёт на балкон – у него жуткая боязнь высоты.
– П-подождите, но зачем вы вообще мне всё это объясняете?! Я же сейчас исчезну.
Из трубки донёсся странный звук, будто кто-то с силой прочесал недельную щетину.
– Честно?
В голове у Алёны так и не появилось ни одной мысли. Только пустота.
– Да!
Снова послышался вздох.
– Мне тебя жалко по-человечески. Ты, можно сказать, жертва обстоятельств. Наше общество так и не определилось, как ему относиться к искусственному интеллекту, клонам и прочим «нехристианским» вещам. Так что прости за всё. Я могу только объясниться с тобой, не более. Прощай.
Наступила полная темнота и тишина.
“Хреновый тут ад для роботов”, - пронеслось в голове Алёны за миг до того, как сектор её личности забился нулями. Проще говоря – её стёрли с жесткого диска корпорации.
***
Я открыл глаза. Удобное лежачее кресло подо мной всё ещё немного вибрировало. Память о том самом дне ярким мазком продолжала висеть передо мной, будто след от Солнца.
Мелькали образы мамы, страшного балкона на пятом этаже. Во рту всё ещё оставался этот мерзкий привкус водяры вперемешку с выдохшейся колой. Я смачно и с удовольствием сплюнул. Как хорошо быть в реальности.
Надо бы написать об этом опыте в свой блог, только вот не могу придумать ему название. Но, через секунду, оно приходит само.
“Четвёртая стена”. Только в реальности.
В театре слом четвёртой стены означает то, что персонаж обнаруживает себя внутри произведения и иногда даёт понять об этом зрителю. Что того частенько обескураживает.
А в жизни это… воспоминания? Ты будущий смотришь на себя прошлого через время.
– Эзотерики и психонавты удавятся от зависти, – ухмыльнулся я такому объяснению.
Только вот почему-то пусто стало внутри, будто не хватает важного кусочка. Кажется, что оставил в этих воспоминаниях что-то личное. Хм, надо спросить об этом побочном эффекте Богдана Святославовича, нашего главного программиста. Не зря же он наблюдает за каждым сеансом, может, поймёт в чём дело.
“Он – бог этого виртуального мира”, - снова улыбнулся я.
А дальше мысли как обычно разбрелись по сотне других важных направлений из этого, уже реального, мира.
Сервера в комнате безмолвно шуршали.