Гаргулья

Работа для конкурса рассказов. #будеткровь

Сладкую тишину холмов нарушало негромкое пение. По узкой тропинке шел мужчина. Голова его высоко поднята, лицо озаряет легкая, непринужденная улыбка. В песне воспевает простую, но столь драгоценную красоту природы. Пружинистым шагом направляется он неведомо куда.

Место это — Добрые холмы — безлюдное. Город стал больше, и дороги проложили в других местах. И теперь Добрые холмы обычно обходят стороной, но, верно, именно это так и привлекло мужчину. Тишина и покой, коего ни за что не найти в суете городов, больших и малых.

На небе собрались тучи, заморосил легкий дождь. Мужчина достал зонт и замедлил шаг. Погода обещала вконец испортиться, а потому пришла пора вернуться в лоно цивилизации. Развернувшись, он пошел обратно уже медленнее, оттягивая расставание с природой. Вскоре ему повстречалась развилка. Путь налево вел к городу — оттуда пришел мужчина. Но взор его привлекла другая тропа, ведущая направо, огибающая холм.

"Наверняка она тоже ведет в город!" — решил про себя мужчина и повернул направо, полагая, что этот путь займет немногим больше времени. Однако дорога взяла чуть дальше в сторону и повела от города. Когда мужчина уже было собирался возвращаться, он увидел небольшое поместье. Его окружала кованая ограда высотой в полтора метра, сам дом походил на замок в миниатюре; стены украшала лепнина, а на углах располагались гаргульи в виде прекрасных дев с кувшинами.

— Не припоминаю я, чтобы здесь было что-то подобное... — негромко пробормотал мужчина.

Он подошел поближе. Ворота оказались не заперты. Теперь можно было рассмотреть лепнину и гаргулий вблизи. На стенах изображались незнакомые сюжеты. Они обладали особой, загадочной силой: стоило отвести взгляд, и ты уже не мог вспомнить, что на них изображено. Внимание привлекали и девы: лица, изваянные в камне, выглядели полными жизни, прекрасные руки нежно обнимали кувшины, из которых и стекала дождевая вода.

Одна из гаргулий была особенно прекрасна. Казалось, вот-вот начнет вздыматься дыханьем грудь, вот-вот раздастся хрустальный смех. Можно было лишь бесконечно преклоняться перед талантом скульптора. Но от того все более озадаченным выглядел мужчина. Как же так? Почему он ни разу не слышал про это место? Не могло случиться так, что оно б прозябало в безвестности.

Пока он рассматривал гаргулью, двери поместья отворились. За ними стоял высокий и худой мужчина в летах. Он был красиво одет, обладал пронзительным взглядом и острыми скулами. Его вид давал повод думать, что это умный, воспитанный человек.

— Кто бы мог подумать, что сегодня у меня будет столько гостей, — мужчина улыбнулся. — Прошу, проходите, будьте мои гостем и позвольте спасти вас от этого проклятого дождя! Не стесняйтесь! Как вас зовут?

— Ох, как неожиданно... Я — Петр. Не слышал, что здесь есть музей... Это ведь музей?

В ответ мужчина рассмеялся.

— Музей? Нет, конечно. Меня зовут Владом. Это мой дом, — Петр вскинул брови, отряхивая зонт у порога, и мужчина поспешил продолжить. — В наследство достался. Мои предки были богатыми людьми.

Влад указал, где можно оставить зонт. Пока Петр приводил себя в порядок после прогулки, он чуть хмуро смотрел в окно и продолжал вещать:

— Плохая погода. Как и завещали нам отцы, в такой день грешно не проявить гостеприимства. Но мне, все же, удивительно, что сегодня столько людей нашли мой дом. До вас меня навестила семейная чета. Я познакомлю вас, Петр, они сейчас греются в гостиной...

— У вас примечательный дом, Влад. Кем были ваши родители? Они обладали настоящим сокровищем!

— Будет вам... Но с домом познакомитесь позже, и позже я расскажу, быть может, историю, связанную с ним. Пройдемте в гостиную комнату. Я уверен, и вам есть что рассказать.

Влад повел Петра вглубь дома.

Гостиная — просторная и светлая комната — согрета огнем камина. Подле него сидит семейная пара, о которой говорил Влад. Они кажутся замкнутыми и смущенными. Петр сел напротив них, поближе к огню.

— Наш новый гость, как и вы, заинтересовался этим домом, — обратился к ним Влад, — и я думаю, что это более чем подходящая тема для разговора у камина. Но прежде передам слово гостям.

Супруги переглянулись и несмело рассказали о себе. В их словах не было ничего примечательного, но Влад слушал их с серьезной внимательностью, кивал и ободряюще улыбался. После своего рассказа, семейная пара сбросила оковы смущения. Тепло и внимание хозяина растопило их недоверие.

— Теперь ваша очередь, Петр. Вы забрели далеко от города... Что привело вас в Добрые холмы?

— Мне очень нравятся эти места. Живописное место. Нынче люди не ходят сюда, а от того гулять по местным тропам вдвойне приятно. Мне опротивел городской шум.

На лице Влада отразилась смесь улыбки и светлой печали.

— Я нередко брожу здесь, — продолжал Петр, — но ваш дом мне не попадался. Это странно. Странно и то, что такое богатое, красивое поместье оставалось безвестным.

— А вам все не дает покоя убранство... Продолжайте.

— Да. Когда вы открыли двери, я любовался гаргульями. Это невероятная, изумительная работа. Тот, кто изваял их, смог запечатлеть саму жизнь.

— Что же... Скульптор... был бы польщен вашими словами, — в словах Влада мелькнула нотка иронии, которую никто не заметил.

— И лепнина!.. Мне не знакомы сюжеты, что изображены на ней. Это религиозные мотивы? Я не узнал их. Вы обладаете сокровищем, Влад. Лишь случайности я обязан тем, что нашел это место. Увидеть такую красоту — небывалое везение.

Пламя приветливо трещало в камине. Иногда за его шумом можно было различить шаги где-то в глубине дома. Хозяин, разговаривая со своими гостями, чуть поворачивал голову, когда они раздавались. Он пытался скрыть это, но безуспешно. Поняв, что гостям тоже слышны шаги, Влад дал знак, что теперь его черед держать речь.

— Как любезно отметил Петр, это действительно очень красивое здание... очень красивый дом, — почему-то сейчас Влад стал казаться еще старше, чем он есть. — Это мое наследство. Однако, с того момента, как он перешел ко мне, я прожил в нем всего-навсего неделю. Видите ли, это место хранит весьма мрачные для меня воспоминания.

Поленце в камине выпустило искры, барабанная дробь дождя стала интенсивнее. Все располагало к долгому рассказу, коим обещала обернуться речь Влада. Тот, казалось, помрачнел, с каждым словом плечи опускались ниже, а взгляд становился все более колючим.

— Здесь живут мои воспоминания о Лизе. Когда родители мои были в здравии, мне повстречалась эта девушка. Как красива она была! Сколь сладкими были ее речи! И я готовился к пышной свадьбе. Отец и мать благословили меня. Будущие теща и тесть стали родными... Но счастье оказалось хрупким, словно хрусталь.

На некоторое время он замолчал, и никто не хотел нарушать эту паузу. Влад воспользовался этим, чтобы перевести дух. Глаза его блестели, и он избегал смотреть в лицо гостям.

— Ее полюбил и другой человек, но моя Лиза не ответила ему взаимностью. И тогда он обманом дал ей выпить страшный яд. Вторая порция предназначалась ему самому, но мы не дали ему легкой смерти. Глупца ждал кол.

Петр вздрогнул. Это была страшная участь, ужасная смерть.

— Ох, кажется, я увлекся, — Влад вяло улыбнулся, — и утомил своих гостей воспоминаниями. Глядите, дождь никак не желает униматься и уже стемнело. Не желаете ли провести ночь в этом доме? Здесь есть несколько свободных комнат, и место для вас найдется.

Тепло очага против холодной сырости и дождя. Ответ был очевиден, и гости долго не сомневались.

— Ночью здесь будет дежурить дворецкий. Если что-то понадобится, обратитесь к нему. Но, пожалуйста, без нужды не покидайте комнат. Это место заслужило покой...

Влад сказал, как найти свободные комнаты и удалился к себе. Семейная чета задержалась у камина, а Петр сразу отправился в выделенную ему комнату. Она на втором этаже дома.

В шаге от комнаты, Петр услышал что-то странное. Он подошел к окну в коридоре: едва ли там что-то можно было разглядеть. И вдруг мелькнуло нечто, камнем пролетело сверху вниз. Это было неожиданно, и напугало Петра, без того растревоженного рассказом Влада. Он начал искать, как открывается окно. И уже было тянулся к щеколде, как на плечо тяжело легла рука.

— Не стоит открывать окно, — раздался за спиной сиплый голос. — Вернитесь в комнату.

Лишь услышав, что это человек, Петр сумел выдохнуть. Вероятно, это и есть дворецкий, о котором предупредил Влад. Это крупный мужчина — широкоплечий и высокий. Скупое освещение коридора мешало разглядеть черты его лица.

— Да, конечно... Минуту... — не сразу собрался с мыслями Петр, — там что-то упало вниз. Я хотел выглянуть, вдруг...

Но что именно "вдруг" Петр так и не озвучил. Возможно, осознал, насколько глупым и беспочвенным было его беспокойство. Даже если бы за окном и впрямь что-то упало, как это возможно было бы разглядеть?! Такая темень, да еще и дождь; не видно ни зги. Впрочем дворецкий постарался успокоить его:

— Если там и правда что-то упало, я пойду посмотрю. Наверное, что-то ветром принесло, а может и почудилось просто, — он постарался смягчить свой тон. — А вы ступайте.

Теперь и самому Петру хотелось поскорее уйти. Веяло чем-то страшным от здоровяка, несмотря на дружелюбный тон. И дело было не только в габаритах и сиплом голосе. Убедившись, что гость идет куда следует, дворецкий на удивление тихо — для своих габаритов — зашагал к лестнице.

В комнате Петра ждало разочарование: в ней было прохладно. И после уютного тепла камина, это ощущалось наиболее остро. Комната была обставлена под стать красоте самого поместья. Драпировка на стенах, изящные, тяжелые шторы, высокие окна; большая, мягкая кровать. И, похоже, дворецкий успел подготовить комнату: горели свечи, на тумбе лежал аккуратно сложенный халат.

— Удивительное гостеприимство! — вслух начал рассуждать Петр. — Я должен — нет, обязан! — пригласить Влада к себе! Пусть и не столь богатый, не уступлю ему в гостеприимстве.

Облачившись в халат, Петр задул свечи и устроился в кровати. Но, несмотря на удобство, сон не приходил. Отвлекал шум дождя за окном, слишком настойчиво он барабанил. Как только Петр привык к нему, дождь прекратился, и уже тишина мешала уснуть. И в этой тишине раздался отчетливый стук.

Нет, это был не дождь... Звук раздался где-то в доме. Он был столь тих, что нельзя было с уверенностью сказать, была ли то правда иль сон. Нельзя, но ровно до тех пор, пока стук не раздался вновь, четче, явственней. Петр поднялся в кровати и стал прислушиваться.

Тук, тук. Пауза. И вновь: тук, тук. Тяжелые, грузные шаги. Раздаются они достаточно далеко, наверное, где-то у лестницы. Списав шум на дворецкого, совершающего ночной обход, Петр лег обратно. Но через секунду поднялся вновь: дворецкий ходит тихо, он даже не услышал, как тот подошел со спины.

Хмуря брови, Петр стал искать свечу. На столе у окна нашелся подсвечник. Пока он искал спички, вновь дождь застучал по окну, и повеяло сыростью. Последняя казалась густой, мешала загореться спичке, а потом и фитилю свечи. Но вот комната осветилась неверным, зыбким, пляшущим светом. Петр раздраженно вздохнул, и взор его упал на окно. Там, в свете свечи, он увидел женское лицо. Большие, пустые глаза, полуоткрытый рот, ладонь, прижатая к стеклу...

Нелепо вскрикнув, Петр оттолкнулся от стола и стремглав бросился прочь из комнаты. Лишь после того, как запер дверь с другой стороны, он начал худо-бедно приходить в себя.

Тук. Тук. Пауза. Тук. Тук.

В коридоре раздались тяжелые, грузные шаги. Петр застыл, как есть, прижавшись спиной к двери. Слишком страшно ему повернуть голову в сторону лестницы. Оцепенение спало лишь когда его коснулся свет. Дворецкий тихо ступал к нему, в руках держал канделябр о двух свечах. Но их свет словно избегал его лица, и вновь черт не разглядеть. Зато он подчеркивал его крупное тело, которое, казалось, занимало все пространство коридора.

Петр дрожащим голосом объяснил, что так его напугало. Теперь это казалось смешным. Но дворецкий не стал смеяться, скорее устало вздохнул. От того Петр зарделся от стыда. Тем не менее, дворецкий проверил комнату и вышел с подсвечником.

— Будьте осторожнее. Еще немного бы и случился пожар.

Петр совсем стушевался и вернулся в комнату. Этой ночью его больше ничего, кроме стыда за свое поведение, не беспокоило.

— Дворецкий донес мне о ночном происшествии, — лицо Влада давало понять, что он не злится и не смеется над Петром. — Мне не стоило рассказывать столь мрачные истории на сон грядущий. Моя вина.

— Нет-нет, это на меня что-то нашло. Прошу прощения...

Влад жестом прервал его.

— Не стоит. Я не удивлен, что такое произошло. Даже напротив, нахожу в этом некое знамение: там когда-то жила Лиза. Это ее комната. Иногда случаются любопытные совпадения...

Влад и Петр были только вдвоем. Семейная чета покинула дом засветло, до того как Петр проснулся.

— К слову о них, — хозяин понизил голос, — очень не рекомендую идти за ними. Я пытался отсрочить их уход, но ничего не вышло. И вас, друг, прошу не уходить из дома. Не сегодня. Ныне скверный, страшный день и лучше спрятаться за стенами, переждать.

Голос его был спокойным, но в нем слышалось некое давление. И сам Влад ощутил, что допустил нежелательный тон в речи:

— Поверьте, я не желаю попусту пугать вас. Каких-то полсотни лет назад по всей Кружевнице шла недобрая молва о Добрых холмах.

— Но то были детские сказки, не правда ли? И меня мать пугала Кружевными ведьмами, и моих братьев. И, уверен, бабка моя тоже своих детей ими стращала.

— И это неспроста, друг, — Влад сохранял серьезность. — Придется вам вспомнить вчерашний мой рассказ. Яд, коим отравили мою любовь, изготовили ведьмы Кружевниц. Только они и могли излечить от него, но... У них скверное чувство юмора, и они не согласились дать мне противоядие, ни за какие деньги.

Закончив речь, он прикрыл веки. У Петра было немного времени, чтобы поразмыслить над сказанным. Вскоре Влад пригласил его к окну. Там вновь ничего не видно: на сей раз из-за плотнейшего тумана.

— Петр, я нисколько не сомневаюсь, что вы найдете дорогу. Но если ведьмы вами заинтересуются, живым не уйдете.

— Будь сейчас глубокая ночь, то я бы поверил вам, — грустно отвечал Петр, отступая к выходу, — но в свете дня меня не напугать этими страшилками. Я благодарен за ваше гостеприимство. Широту вашей души не описать словами. Позже пришлю весточку, приглашу к себе...

Петр потянул на себя дверь, но она не успела отвориться: с силой ее толкнули обратно. Хлопок отдался звоном в ушах. Позади стоял дворецкий и тяжело дышал. Теперь Петру удалось разглядеть его лицо: звероподобное, с широким ртом, непропорционально большим носом и глазами. Урод, иного слова подобрать нельзя.

— Прошу подняться в свою комнату! — прорычал он.

Теперь, когда Петр видел его лицо, попытки великана смягчить свой тон, казались совсем смешными. Словно бы тигр, который мяукает: все равно приходит осознание, что он может разорвать тебя на части. Петр обвел глазами комнату в поисках спасения, но Влад уже ушел.

— В комнату... — зашипел великан, — по-жа-луй-ста...

Он пошел за Петром и проводил его до самой комнаты. Напоследок он предупредил его:

— Не зажигайте ночью свечей. Тем привлечете еще одного гостя этого дома, а вам встречаться с ним не желательно. Будет скверная ночь, постарайтесь устать, чтобы поскорее заснуть. Возьмите книгу, они должны быть в комнате.

После этого дворецкий пошел обратно к лестнице. Вновь удивился Петр несоответствию: шаг его удивительно тихий. Быть может, дело в обуви?

Сил сердиться на Влада и на дворецкого у него не нашлось. Пусть речи про Кружевных ведьм казались глупостью, туман действительно повис плотный. Даже на память идти в город будет непросто.

До ночи было далеко. И книги действительно нашлись, как и обещал дворецкий: разные художественные тома, обрывки из разных серий. Лиза, наверное, здесь тоже была гостьей или прожила недолго, не успела перенести свои книги. Или же у Влада есть библиотека, откуда девушка брала то, что ей нравилось.

Пока Петр разбирал книги, ему попалось кое-что необычное: амулет на цепочке. Внутри портрет миловидной девушки. Судя по чертам, когда писалась миниатюра, ей было не больше пятнадцати. Филигранная работа. Лицо Лизы — а в том, что это она, Петр не сомневался — показалось смутно знакомым, но он не придал этому значения.

Спустилась ночь. Петр сразу переоделся и лег в кровать. С темнотой вернулись и иррациональные страхи... Он долго ворочался и вслушивался в тишину, а затем сам не заметил, как задремал.

Разбудили его ровно те же грузные шаги где-то у лестницы. Уже понемногу светало, значит утро близко. Но все равно было темно. Петр зажег свечу, а затем вспомнил, что про лицо в окне и про предостережение дворецкого. Но сейчас за окном ничего не было.

Пламя свечи вдруг заплясало, словно бы подул легкий ветерок. За дверью раздались уже знакомые тяжелые шаги, но на сей раз они были быстры. У самой двери незнакомец остановился, а пламя свечи не выдержало и потухло. Спустя некоторое время, шаги начали удаляться обратно к лестнице, где и затихли.

— Это был дворецкий. Верно, я ненароком расшумелся, и он пришел проверить, все ли у меня в порядке, — уверенно сказал сам себе Петр.

Он подошел к двери и осторожно открыл ее. Большинство свечей в коридоре не горело, лишь на перилах, у лестницы, стоял зажженный канделябр. Свет от него выхватывал распластавшееся тело. Охнув, Петр спешно зашагал на помощь.

Но с каждым шагом он двигался все медленнее. У лестницы лежал незнакомый человек. Женщина. Большие, пустые глаза. Волосы, застывшие в камне. Кувшин... Петр остановился возле тела, с ужасом вглядываясь в лицо. Он узнал его. Именно это лицо запечатлела миниатюра в медальоне. Именно это лицо он видел, когда оказался у входа в поместье! И ее же видел в окне! Это гаргулья, что находилась на одном из углов крыши! Зачем же ее сюда принесли?

Нет-нет, как странно! На крыше она была в совершенно другой позе. Петр не без страха наклонился, чтобы рассмотреть ее поближе. Лицо гаргульи повернулось, Петр вскрикнул и прыгнул через ее ноги на ступени. Канделябр от того пошатнулся и упал на голову гаргульи, расколов ее.

Петр замер на половине лестницы, наблюдая как гаргулья ощупывает каменными руками расколовшуюся голову. Сверху, из одной из незанятых комнат, вышел дворецкий. Он увидел, что произошло и взревел. От его яростного рыка задрожали окна, а у Петра сердце пропустило удар.

— Петр! Почему ты?!.. Зачем?! — он упал на колени перед гаргульей, издавая нечленораздельные звуки.

Петр же, дрожа с головы до пят, нащупывал ногами ступени, боясь отвести глаза от дворецкого.

— Лиза! Моя прекрасная Лиза! — громадина заходилась чудовищными рыданиями.

Страшный взор обратил он на Петра. Настолько жуткий, что тот безо всяких криков, одним прыжком оказался внизу, несколько раз безуспешно дернул дверь и заметался по комнате. На лестнице показался Влад в своем жутком облике. Лишь на мгновенье в ужасе замер Петр. Нечеловеческим усилием он метнул подвернувшуюся тумбу в окно и нырнул следом.

Оказавшись снаружи, он побежал, как есть, в ночном халате и на босую ногу. Но от страха он не замечал этого. Ему слышались рык Влада и жуткий его взгляд. Когда он немного пришел в себя, Петр осознал, что никто за ним не погнался. Теперь пришло новое наваждение: негромкий женский смех. От него веяло ужасом, смертью.

Ему вспомнились рассказы про Кружевных ведьм, и он снова бросился бежать. По несчастливой случайности, по ногу подвернулся скользкий камень, и Петр покатился кубарем с холма.