«Одним зимним вечером»
Из комнаты раздался оглушающий визг.
Павел стряхнул оставшийся пепел с сигареты и ловким движением руки кинул окурок в пепельницу. Выйдя с балкона он быстрым шагом направился на кухню, в сторону закипевшего чайника — терпеть не мог этот мерзкий визг, особенно сейчас, когда голова раскалывалась от боли.
Сняв чайник с плиты он вздохнул с облегчением. В комнате сразу возникла гробовая тишина, и лишь его возня с посудой давала знать о присутствии людей в квартире. Вскоре две кружки наполнились обжигающим ароматным напитком — одну он оставил для себя, другую же вручил своей жене, расположившейся на диване.
— Осторожно, горячий — предупредил он.
Лиза — так звали его жену — ответила мягкой улыбкой. Обычно этой улыбки хватало чтобы он забыл о любой боли, но голова всё не унималась. Он аккуратно присел рядом и облокотился на спинку дивана.
— Давно болит? — спросила она.
Павел напряг голову, чтобы вспомнить, но результат оказался нулевой — в таком состоянии он не мог нормально думать и любые попытки собраться с мыслями были тщетны.
— Не помню — как будто само вырвалось с его губ. Он вздохнул и сделал глоток горячего чая, однако привычного тепла, разливающегося по телу, не ощутил. — Должно быть остыл — пронеслось в его голове.
Он повернулся и ещё раз посмотрел на Лизу, размерено попивающую чай. Он не любил подобные сравнения, но для него она была словно ангел, спустившийся к нему с небес в самое тяжёлое для него время. Тогда его жизнь представляла собой череду неудач: проблемы с поиском работы, постоянная нехватка денег, занятость друзей, которые к своим тридцати годам разбежались кто куда, и ощущение тотального одиночества — всё это наводило на Павла мрачные мысли. Лиза же появилась словно из ниоткуда: помогла ему, устроив его в компанию, в которой сама работала, скрасила его одиночество. Он был ей безмерно благодарен и делал всё, что мог, чтобы выразить свою любовь и признательность. Но ему всегда казалось, будто он делает недостаточно, будто он не заслуживает ничего хорошего что она сделала для него, будто он только висит у неё на шее и что если…
— Паш? — прервав его самокопания спросила Лиза.
— Мм?
— Закрой окно на балконе, я замёрзла.
Бросив взгляд на её ноги, он заметил как они покрылись мурашками.
Отложив кружку и поднявшись с дивана, Павел направился к источнику холода. Захлопнув окно, он услышал грохот из соседней комнаты, словно что-то упало. Он повернул пластиковую ручку окна, плотно закрыв его, и громкие дуновения ветра превратились в тоненький писк. Зайдя обратно на кухню, он заметил, что Лизы в комнате уже не было. Пропустив это мимо себя, он двинулся в сторону комнаты, из которой доносился шум.
Это оказалась спальня. Включив свет, Павел обнаружил на полу разбитую рамку с фото. Поднял её: на ней радостная пара искренне улыбалась, от фотографии веяло счастьем и надеждой на светлое будущее. Только одно смутило его.
Рамка треснула в том самом месте, где на фото находилась голова Павла.
После этого жуткая находка оказалась на столе. — Завтра разберусь — подумал Павел, испытав очередную порцию давящей боли. Он уже собирался возвращаться на кухню, как вдруг раздался стук из входной двери. Открывать её он не торопился — в гости никого не ждал. Вместо этого он потянулся к дверному глазку, и взглянул из своей защищённой и уютной «крепости» на «жёсткий и опасный мир», что скрывался по ту сторону.
По началу он не заметил ничего необычного — вполне ординарная лестничная площадка в тусклом свете немногочисленных, почти полностью перегоревших лампочек — пока не нащупал взором дверь квартиры напротив. В тени, как раз там, где свет начинал резко переходить во тьму, стояла еле различимая фигура. Это мог быть кто угодно: тот же сосед Петя (которому сильно не нравилось такое обращение, но все вокруг настолько привыкли к «Пете», что просто забывали о его просьбах обращаться к нему по полному имени), это мог быть гость одного из соседей, покорно ждущий пока его впустят в тёплую квартиру, или же один из тех сумасшедших, согласившихся зимой на разнос никому не нужной макулатуры с «самыми выгодными предложениями».
Павел, однако, сомневался, что это вовсе человек. Он не мог разглядеть деталей, — он видел лишь смутно различимую, будто бы «плывущую» в воздухе фигуру, напоминавшую ему «объёмную» тень — но был уверен, что это физически не мог быть человек. Он изо всех сил всматривался в этот силуэт, чтобы различить хоть что-то, и чем дольше он смотрел, тем сильнее нарастало необъяснимое чувство тревоги: как будто не он сейчас наблюдает за этим нечто, а оно само впивается в него (сквозь дверь, сквозь тело, прямо в душу) полным животного любопытства взором.
Смутная тревога Павла быстро переходила в страх, он чувствовал как внутри него медленно зашевелились шестерёнки системы, заложенной ещё миллиарды лет назад в его предков, всё в его существе говорило ему «БЕГИ КАК МОЖНО ДАЛЬШЕ ОТ ЭТОГО», но как бы он не старался последовать этой простой команде, он будто бы прирос к двери, заворожённый сверхъестественной мощью и неумолимостью, исходившей из этого сгустка темноты.
Он почти заставил себя пошевелится, как вдруг из замочной скважины донёсся характерный звук, повернулась ручка и чуть не откинув испуганного Павла на пол открылась входная дверь.
В квартиру вошла Лиза.
— Уф, на улице такой ад происходит! Меня чуть ветром не унесло, — выпалила вымотанная девушка. — Погода жуть! Я капюшон надеваю, а мне всё-равно задувает, пришлось идти с опущенной головой… А ты что так смотришь, будто призрака увидел? — добавила Лиза, заметив ошарашенное выражение лица Павла.
— Да н-нет, нет, ничего — пролепетал он в ответ. — Просто показалась какая-то чушь за дверью, вот и всё.
— Я надеюсь это ты не про меня? — с напускной обидой сказала Лиза. — Господи! А почему у нас дома холодно как на улице? Паш, я же просила тебя закрывать окно, как покуришь, это же так просто.
У Павла ёкнуло в голове. Ему казалось, что он точно закрывал окно последний раз, как был на балконе. Пожав плечами, он снова отправился закрывать окно, пока Лиза снимала с себя пуховую броню для борьбы с холодом — так она назвала свой любимый пуховик.
Он повернул ручку.
*треск*
Окно было закрыто. Павел ещё долго не мог отпустить ручку, стоя как вкопанный и прокручивая в голове недавние события. Он был точно уверен (на самом деле уже не так точно), что видел что-то (или кого-то) по ту сторону входной двери. Оно (или он, или она) сильно его испугало... По какой-то причине. Чем дольше Павел размышлял об этом, тем страннее казалась ему эта ситуация. Как он мог впасть в такой панический ужас от вполне обычного (плывущего в воздухе) силуэта? Что-то здесь не сходилось. Здесь явно было что-то не так. Может, много выпил? Причудились черти... Хотя ему ни разу не доводилось пить до такого состояния, чтобы испытывать галлюцинации. Павел напряг голову, пытаясь вспомнить что он делал до того как вернулась Лиза, но единственное о чём он вспомнил, была раздирающая его естество боль. Отпустив ручку, он бросил взгляд на картину за окном – ветер кружился со снежинками в воздушном вальсе, возвышаясь над землёй, над аккуратными кирпичными девятиэтажками, казалось, над самим небом, в ту ночь непроглядно...
Тут из кухни донёсся визг.
Через пару секунд Павел уже был на кухне, закрыв уши обоими руками, с полным боли лицом. Из-за стола, наливая две кружки чая, на него не без удивления взирала Лиза.
– Решила тут заварить нам по чаю, чтобы побыстрее согреться. – ответила она. Павел даже не заметил, что в квартире стоял сильный холод. Видимо отопление ещё не дали. – Конечно, сейчас же не лето, зачем нам обогрев – подумал он.
Павел отодвинул стул и сел напротив Лизы, протянувшей ему его порцию горячительного напитка. Закрыв глаза и поднеся к губам кружку, он сделал несколько глотков, снова не ощутив ничего особо согревающего.
– Паш?
– Да?
– Ты ведь принял свои таблетки?
– Таблетки?
– Амитриптилин.
Он попытался вспомнить, но как всегда безуспешно.
– Не знаю, не могу вспомнить. Причём у меня такое ощущение, что это не в первый раз.
– Не в первый раз что?
– Не в первый раз не могу вспомнить... что-то... мне кажется, я схожу с ума.
В тот момент он выглядел крайне подавленным и несчастным.
– Паша, ты не сходишь с ума. По крайней мере, пока. – она с улыбкой посмотрела на него, ожидая реакции.
– В каком смысле?
– Угадай, кто потом и кровью, спустя три чёртовых года, потраченных на этих высокомерных гадов с манией величия, вырвал себе место под солнцем?
– Ты хочешь сказать?..
– Да! Повысили!
Впервые за долгое время Павел был по-настоящему рад. Он наконец-то забыл о головной боли, ему тут же стали безразличны все эти странности и думать он мог только о том, как…
– …ты теперь никогда этого не услышишь.
Он тут же оторопел.
– Что?
Лицо Лизы окрасила широкая улыбка, а её взгляд стал словно пронизывать его насквозь.
– Ты предатель, ты ведь понимаешь это, Павел? Ты предал одного из самых любящих тебя людей. Ты поддался своим слабостям, дал им завладеть собой. Ты согрешил, Павел. Согрешил страшно.
Головная боль снова дала о себе знать.
– Что? Я не понимаю… Что ты такое говоришь? Лиза, прекрати, ты меня пугаешь.
– Ты ещё не понял, не так ли? Скажи мне, Павел, как давно болит твоя голова?
Он снова задумался, и снова поплатился за это.
– Я НЕ ЗНАЮ! Я не могу вспомнить, слышишь? Хватит задавать мне эти идиотские вопросы и скажи наконец – что здесь, чёрт возьми, происходит? Что происходит со мной?
Теперь её улыбка стала больше походить на злобный оскал.
– Пожалуй, наилучший ответ будет тот, что нагляднее всего.
Она резко поднялась со стула и двинулась в сторону входной двери.
– Следуй за мной.
Павел, тем не менее, продолжал сидеть, будучи в полнейшем замешательстве от услышанного. Сдвинулся с места он только тогда, когда его жена (если это была его жена) вышла из квартиры и скрылась за дверным проёмом. Он проследил за ней на лестничную площадку и увидел, как она стоит на одном пролёте ниже, ожидая, когда он начнёт спускаться следом. Ему не нравилось всё это, но иного выхода он просто не видел, потому стал медленно, шаг за шагом, спускаться за ней.
С каждым шагом, который он делал, боль в голове усиливалась, он стал ощущать тот же всепоглощающий страх, что тогда, когда увидел ту фигуру напротив. Спустившись на этаж ниже, он услышал знакомый мотив своей любимой песни, в которой на английском говорилось что-то об обязанностях и танцующих змеях.
Седьмой этаж. Отовсюду стал доносится жуткий, глухой шум. Павлу казалось, что спустись он ещё на этаж ниже, его разорвут эти непостижимые, плывущие в воздухе тени, унесут его в преисподнюю или откуда они пришли.
Шестой этаж. Двери всех квартир ходили ходуном, будто кто-то отчаянно пытался выбраться наружу, воздух наполнился запахом гари и чем-то мерзким, будто не из этого мира. Всё вокруг заглушили сдавленные крики.
Пятый этаж. Полнейшая тишина. Лёд. Повсюду лёд. От дыхания Павла исходил пар, а сам он старался не подскользнуться на лестнице.
Четвёртый этаж. Люди. Кругом какая-то чёрная субстанция, и люди в ней пленники. Они были словно впечатаны в неё, казались застывшими во времени статуями, и только движение полных ужаса глаз выдавало в них живых людей.
Третий этаж. Отовсюду исходило яркое, красное свечение и громкий гул.
Второй этаж. Предпоследний. Он был совершенно обычен и ничем не отличался от такового в подъезде его настоящего дома. Он резко остановился на пролёте, разделяющем второй и первый этаж. Нечто в обличье его жены почувствовало это и повернулась к нему, ожидая, пока он примет решение.
Павел не знал, что ждёт его в конце, но он ясно понимал – чтобы это ни было ОН ТОЧНО НЕ ХОЧЕТ ЭТО ВИДЕТЬ. Паника была на пределе, он еле сдерживался чтобы не сорваться и убежать (куда?), и лишь гипнотическое воздействие, исходившее из глаз девушки, останавливало его. Простояв так, казалось бы, целую вечность, он молча, ни произнеся ни звука, медленно спустился на первый этаж девятиэтажного дома. Его спутница вышла из подъезда на холодную улицу, в одной только домашней одежде. На Павле тоже не было ничего тёплого, но он не ощущал мороза.
Он вышел следом.
Увидел, как она встала где-то в двух-трёх метрах от парадной, и вопрошающе взглянула на него, словно приглашая его подойти. Он неуверенно сделал несколько шагов навстречу. После этого девушка обратила свой взор куда-то вниз, на покрытый льдом тротуар. На губах Павла застыл немой вопрос: «что там?», но он знал, что даже если бы смог озвучить его, ответа он бы не получил.
Павел последовал её взору: перед ним лежало тело в луже бордового цвета, руки и ноги искривились под неестественным углом, а от головы осталась лишь розовато-красная бесформенная куча с тёмно-каштановыми клочками. Сверху его уже успело слегка припорошить снегом.
Он стоял и смотрел, как ветер, уже не такой грозный и более размеренный, разносит снежинки над изувеченным трупом.
Ему показалось, будто где-то вдалеке он слышит еле различимое эхо женского крика, полного боли и отчаяния.
Павел смотрел, что сделало с телом падение с девятого этажа. Боль в голове ушла, и теперь он не чувствовал ничего. Спустя вечность, отойдя от шока, он повернулся к девушке чтобы спросить «что теперь?», но рядом уже никого не было…
P.S.: это первая моя законченная и выложенная в общий доступ работа, и хотя я редактировал её раз десять и столько же раз перечитывал, я уверен – до идеала крайне далеко. Был бы очень рад получить любую возможную критику, ведь есть желание совершенствоваться и заниматься этим делом дальше.