Летняя зарисовка из детства

Пацаном в благословенные девяностые я жил в районе города, который нельзя было назвать уж совсем гетто, но концентрация гопоты в нашей “микраге” была несколько выше оптимальной. Объектом местной геополитики помимо прочего являлись велики.

Единственным относительно безопасным способом покататься было сесть на велосипед прямо сразу у крыльца подъезда, втопить что есть силы вокруг пары соседних дворов, выбрать момент, когда у крыльца дома никого не будет и резко зарулить обратно сразу занося вел домой. Главное - не останавливаться. Тогда можно было сделать вид, что не услышал настойчивых предложений “дать прокатиться”.

И вот паренёк из соседнего подъезда - не помню, Андрей или Саня, пусть будет Саня - как-то решил проигнорировать это правило - разъезжал по двору на новенькой Каме вальяжно, делая частые остановки, да еще и в одиночестве. Явно напрашивался, короче. Естественно, среди местного бомонда нашелся некий Жека, решивший наказать Саню за такую дерзость. И стремительно десанифицировал средство передвижения.

Следующие несколько дней Евгений не только с упоением рассекал по всей округе на освобожденной Каме, но и произвел некоторые модификации и улучшения - как-то вкорячил катафоты, прикрутил какую-то трещалку, произвел модный покрас.

Надо сказать, что Саня не был каким-то очкастым ботаном или сопливым маменькиным сынком. У него была своя дворовая компания достаточно большая и дружная, просто вот в конкретно тот момент он тусил один - лето, кто на даче, кто в лагерях, кто в третьих героев рубится.

Но через несколько дней компания все таки собралась, улучила момент, когда Жека остановился поправить свою богомерзкую трещалку на спицах, и вернула Сане его теперь уже прокачанный байк. Эскалировать не стали - все зубы Евгений забрал с собой, штаны только немного испачкались.

Так вот, я бы никогда не вспомнил эту вполне рядовую историю про восстановление справедливости, если бы не один момент. Жека абсолютно искренне считал, что у него отжали его вел. Он же его честно добыл один на один и сам лично приделал к нему все эти свистелки и перделки. А некоторые еще и сам купил. В моменте его свои же еле уговорили не идти к ментам писать заявление. Но и потом он надолго затаил и еще несколько лет рассказывал всем, кто соглашался слушать о том, какие у нас во дворе беспредельщики водятся.