«Последний наряд»

Хороший фильм о дружбе, долге и стремлении к свободе, забытый временем.

Двое дембелей американских ВМС заканчивают срок службы и получают последнее назначение: конвоировать в дисбат проштрафившегося 18-летнего паренька. Тому присудили восемь лет тюрьмы за то, что он был пойман на краже сорока долларов из благотворительной кассы. Проникшись во время путешествия добрыми чувствами к начинающему клептоману, конвоиры решают побаловать его прелестями жизни — теми, которых он был лишён на гражданке.

Хотя «Последний наряд» находится в стороне от магистрального пути развития кино, он всё же занимает далеко не последнее место в истории американского кинематографа, поскольку вносит серьёзную корректировку в становление так называемых «фильмов протеста». Здесь герой-одиночка борется уже не против чего-то (например, войны во Вьетнаме), а исключительно за самого себя, за своё маленькое «я», к которому настоятельно требует уважения от окружающего мира. Помимо режиссёра Хэла Эшби одним из главных выразителей этой идеи в 1970-х стал актёр Джек Николсон. В образе дембеля Билли Баддаски (за него он получил премию Каннского фестиваля, как лучший исполнитель мужской роли), прозванного сослуживцами «злой задницей», он будто примерялся здесь к главному своему образу — Макмерфи, которого сыграет через 2 года в «Полёте над гнездом кукушки».

Видел Милош Форман «Последний наряд» или нет, но один из мотивов этой ленты чуть ли не буквально повторяется затем в экранизации романа Кена Кизи. Хотя роль Баддаски оказалась ничуть не больше, чем у двух других персонажей, именно герой Николсона становится центральной фигурой в этом сугубо мужском треугольнике. «Старый моряк», не расположенный к сантиментам, при близком рассмотрении оказывается куда человечнее добропорядочного общества, желающего во всём выглядеть справедливым. Именно Баддаски устраивает маленький праздник для рохли и добряка Ларри Мэдоуса, позарившегося на сбережения, собранные для больных полиомиелитом. Вместо того чтобы сплавить парня поскорее (за пару дней) в тюрягу, а потом ещё трое суток наслаждаться жизнью в своё удовольствие, Баддаски сначала препровождает парня в дом к матери, затем организует смачную драку с «сухопутными войсками», потом даёт покататься на коньках, и вдобавок ко всему конвоирует в публичный дом.

Надо видеть, с каким кайфом Николсон исполняет здесь роль этакого «старшего брата» как он подбадривает и поддерживает закомплексованного юнца, отдавая за него свои последние сбережения, честно выигранные накануне. Точно также бескорыстно Макмерфи «в том самом фильме» устроит праздник плотских наслаждений своим «сокамерникам» вместо того, чтобы воспользоваться случаем и бежать прочь из «кукушкиного гнезда». После того, как на смену 1970-м, последнему нон-конформистскому десятилетию, пришли прагматичные 1980-е, когда любой мало-мальский протест уже носил черты взвешенной рациональности, такие герои, как Баддаски, стремительно исчезли с экрана. Торжество коммерции обернулось личной трагедией для Эшби как режиссера. Если в семидесятые фактически каждый его фильм становился событием на оскаровском уровне (Последний наряд был удостоен трёх номинаций — за роли Николсона & Куэйда + сценарная адаптация Роберта Тауна, который через год все же возьмёт статуэтку за «Китайский квартал»), то в 80-е Эшби начал производить откровенное «вторсырьё». Каждая из пяти его картин, поставленных в следующем десятилетии, становилась хуже предыдущей.

В «Последнем наряде», насквозь пропитанном горькой иронией, аутсайдеры «потерпят свои последние победы», перед тем как окончательно сдадут позиции «новым американцам», которые будут учить лузеров, как любить жизнь с выгодой для себя. Данная кинолента искренне рекомендуется всем любителям «нового Голливуда» той самой волны независимого кинематографа что захлестнула Америку в конце 60-ых и растянулась на все 70-е. Тут присутствуют все элементы той эпохи, дух внутреннего и внешнего протеста, экзистенциальная борьба с все поглощающей «системой», не желание стареть «внутренне» и желание быть свободным, желание быть самим собой…