Дэнни Рубин: я написал сценарий «Дня сурка» меньше чем за неделю

Как культовая картина появилась на свет и что этому противостояло.

2 февраля 2019 года жители американского города Панксатоуни в очередной раз наблюдали за тем, вылезет ли сурок Фил из норки. Праздник «День Сурка» в народном сознании уже неотделим от одноименной фантастической комедии 1993 года. Поэтому Oldfag TV решил выкатить перевод воспоминаний сценариста фильма Дэнни Рубина о появлении фильма на свет, написанных для The Telegraph в 2016 году в связи с премьерой мюзикла «День сурка».

Однажды вечером в 1990 году я сидел в лос-анджелесском кинотеатре и ждал, пока потухнет свет в зрительном зале. Моя супруга Луиза была дома с нашим малышом, поэтому моей спутницей в тот день была книжка про вампиров.

Еще до того, как открыть первую страницу, я задумался об этих полулюдях и их сверхчеловеческой способности жить вечно — каково это? Чем можно заняться, если в твоём распоряжении целая вечность? Сколько времени пройдёт до того, пока вам окончательно это не надоест? Как вечная жизнь может повлиять на человека, особенно на такого, который и в своей обычной жизни мало что способен изменить?

Меня чрезвычайно заинтересовали эти вопросы — тем более что они обещали идею для фильма. Я уже продал свой первый сценарий, триллер, который превратился в фильм «Не слышу зла» с Мартином Шином, и недавно переехал из Чикаго в Лос-Анджелес с целью продолжить карьеру голливудского сценариста.

Мой агент советовал мне как можно быстрее написать что-то новенькое, сценарий-«визитку», благодаря которому меня начали бы приглашать на встречи. У меня была базовая идея о том, как человек потенциально может изменить течение своей вечной жизни, но я не особо представлял, как оформить ее на бумаге. Персонажу пришлось бы взаимодействовать с историей, переживать, ну, я не знаю, французскую революцию, две мировых войны, годы правления Никсона…? А потом действие развивалось бы в будущем, в мире, который мне предстояло изобрести. Идея-то шикарная, но воплощение её на экране обошлось бы слишком дорого.

Именно в этот момент я вспомнил старую задумку для истории, которую в своё время похоронил в ящике с карточками для записей: человек просыпается каждое утро и проживает один и тот же день, снова и снова. Тут-то меня и осенило. Когда две этих идеи слились воедино, на свет появился «День сурка».

Спустя два года после того, как мне на ум пришла идея с повторяющимся днём, я осознал ее более глубокую суть. Теперь это был рассказ не просто о человеке, проживающем один и тот же день снова и снова, а о том, как жить. Чья жизнь не представляет собой череду дней? Кто не чувствует хотя бы иногда, что он словно топчется на одном и том же месте? Я нашёл способ показать вечность в виде не прямой линии, а круга. Благодаря этому я мог не отвлекаться на исторические псевдопроблемы, а сфокусироваться на эпической легенде об очень долгой жизни, которая занимает всего лишь один день.

Когда я сел писать сценарий, самое первое, с чем мне предстояло определиться — то, какой именно день будет повторяться. Я просто открыл календарь, и первым праздником, на который я наткнулся, был День сурка, 2 февраля. Да, вот настолько просто.

В Америке люди слабо представляют себе, что за праздник «День сурка», и что где-то есть большой грызун, от выхода которого из норки зависит, придет весна пораньше или нет. Однако, благодаря тому, что несколько лет назад я работал на Пенсильванскую телефонную компанию, я был одним из нескольких человек за пределами этого штата, который знал, что фестиваль в честь Дня сурка проходит в городишке под названием Панксатоуни.

Выбрав Панксатоуни, я получил маленький городок, вызывающий клаустрофобию, в котором должен был застрять мой персонаж. Кроме того, сразу возникала причина для моего персонажа, ведущего прогноза погоды, приехать в этот город: рассказать о фестивале в честь Дня сурка. Я даже имя для героя нашёл: Фил. Его я «одолжил» у знаменитого сурка. Я уже практически готов был писать, но оставалось решить еще один вопрос: как Фил застрял во времени? Из-за машины времени? Цыганского проклятья? Природной аномалии? Магических часов?

Даже при размышлениях об этом становилось очевидным, что такие факторы взаимозаменяемы, неинтересны и абсолютно не имеют никакого отношения к тому, что я считал интересным в своём замысле. Поэтому я решил не давать вообще никакого объяснения. Что мне нравилось больше всего в этой абсолютно логичной, но всё равно какой-то еретической идее, так это ее жизненность. Фильм становился гораздо более человечным и вызывающим ощущение близости к происходящему — ведь никто из нас точно не знает, как мы все застряли здесь [на Земле].

И я начал писать. В моём доме в Лос-Анджелесе был кабинет с большими окнами, который вскоре превратился в детскую, но до этого примерно на восемь недель стал моим пристанищем. Спустя семь недель набросков и записей я написал чистовой вариант сценария меньше чем за неделю. Я отдал его агенту, и он сказал мне, что это лучший сценарий, который он когда-либо читал (вообще все они так говорят, но это, не скрою, приятно). А, и еще он не был уверен в том, что сценарий удастся кому-то продать. Поэтому он начал рассылать сценарий как визитку, чтобы найти мне работу, и вот что происходило дальше: я встречался, наверное, с пятьюдесятью разными продюсерами, и все они начинали разговор, мол, «Мне понравился «День сурка». Разумеется, мы не сможем снять его». Я не понимал, почему они не могут взяться за фильм, но, честно говоря, был просто рад всем этим встречам — ведь они давали мне работу. Лишь примерно через год мой сценарий «Дня сурка» приземлился на стол режиссёра Гарольда Рэмиса.

Конечно же, Гарольд был хорошо известен мне как один из наиболее успешных голливудских режиссёров и сценаристов комедий. Я видел его в комедийном шоу SCTV и был знаком со всеми его фильмами, от «Зверинца» до «Охотников за привидениями». С самого начала Гарольд и я вместе работали над тем, чтобы превратить моё странное и определённо не-голливудское кино в нечто более мэйнстримное.

Я думаю, что Гарольд находился в гораздо более лучшем положении, чем я, но он великодушно позволял мне спорить с ним до тех пор, пока в конечном счете не внес финальные правки в сценарий, превративший мою историю в фильм, который мы все любим.

Оригинал моего сценария имел больше общего с фильмом, который я обожал с самого детства — комедией «Добрые сердца и короны», в частности, относительно комедийного элемента во всех самоубийствах Фила (для тех, кто не помнит, главный герой впадает в настолько жестокую депрессию, что убивает себя, однако каждый раз, когда он это делает, он вновь просыпается в начале того же дня).

Мне кажется, что эта эмоциональность всё ещё заметна в фильме, и это как минимум частично объясняет для меня, почему «День сурка» раньше и теплее всех приняли фанаты из Великобритании (где Гарольду и мне в 1993 году вручили премию BAFTA за лучший сценарий). В дополнение к тому, что отсутствовал некий «инцидент-катализатор» для Фила Коннорса, в моем сценарии была еще одна прорывная инновация: моя история начиналась с середины, когда повторы уже происходили. Когда мы с Гарольдом впервые встретились, он сказал, ему нравится, что фильм начинается так и пообещал не менять начало. Ну ладно. А теперь, как мы говорим, смена кадра…

Гарольд и студия хотели внести в сценарий два основных изменения. Прежде всего, они хотели начать повествование до цикла повторений, чтобы мы увидели, как Фил попадает в него и реагирует на него. Во-вторых, они хотели включить в фильм сцену с проклятием цыганки. Мое участие в переписывании сценария, честно говоря, больше носило оборонительный характер. Я был в восторге от того, что такой ветеран как Гарольд Рэмис создает мой фильм, вдобавок он был хорошим парнем, и нам нравилось проводить время вместе. Но я был в ужасе от того, что он вместе с студией собирается убить саму суть фильма, взять все самое инновационное и интересное и превратить это в еще одну легко стирающуюся из памяти голливудскую комедию. Мне кажется, что некое напряжение между мной, упорно стоявшем на своем, и Гарольдом, пытавшимся поддержать интерес студии к фильму, породило его именно таким, какой он есть. Опыт и большое сердце Гарольда в сочетании с грамотным приглашением на главную роль Билла Мюррея также внесли свой вклад в успех и «живучесть» картины.

С момента выхода «Дня сурка» на экраны кинотеатров в 1993 году кое-что изменилось. Фестиваль в Панксатоуни, привлекавший раньше в лучшем случае несколько сотен посетителей за уик-энд, теперь посещают десятки тысяч человек. Термин «день сурка» прижился в обиходе, а моя маленькая дочка уже выходит замуж этим летом.

За прошедшие 20 с гаком лет я получил мешки писем со всего земного шара — письма, статьи, проповеди и диссертации — от психологов, которые прописывают этот фильм своим пациентам, от философов и религиозных лидеров, равно как и от друзей и фанатов всех мастей.

Ни я, ни Гарольд никогда не задумывали этот фильм как нечто большее чем просто хорошая, душевная и увлекательная история. У нас с ним было множество потрясающих бесед о буддизме и реинкарнации, о Супермене и этичности того, чтобы постоянно не спасать всех подряд, и еще о куче философских идей, которые стимулировала эта история. Тем не менее, мы и представить себе не могли, какой эффект возымеет этот фильм. Хотя я и чувствовал с самого начала, что работаю над историей, обладающей всеми задатками для того, чтобы стать классикой, настолько простой и правдивой, что множество рассказчиков смогли бы пересказать ее самыми разными способами.

Когда британский театральный режиссер Мэттью Уорчус однажды позвонил мне четыре года назад и спросил, мог ли я когда-либо представить себе «День сурка» в качестве мюзикла, я не смог сдержать улыбку. На тот момент у меня уже был набросок, черновик книги, около 30 идей песен, которые пришлось урезать до 12, и кипа сцен, тем, отрывков, шуток, последовательностей, кусочков диалогов и даже мелодий. Да, я мог себе представить мюзикл «День сурка». Но всего за неделю до звонка Мэттью я пришел к заключению, что не смогу его написать должным образом без помощи композитора. Просто не смогу. Однако, будучи чужаком в театральном сообществе, я не представлял себе, где найти соратника.

«Ты что-нибудь слышал о Тиме Минчине?», — спросил Мэттью.

Вот так я и начал работать с Тимом, композитором и автором текстов в мюзикле «Матильда». Это чрезвычайно успешное шоу, которое поставил Мэттью, доказало, что Тим умеет писать смешные и вместе с тем волнующие, умные и красивые песни.

С того момента, как мы встретились, всё завертелось. Мы начали общаться, накидывать идеи, делиться ими, скакать под фортепьяно или гитару, скайпиться, петь и смеяться. Я еще никогда не был участником процесса столь потрясающего творческого сотрудничества. Я могу с гордостью заявить, что мюзикл «День сурка» почитает фильм и всех, кто сделал его таким великим, удивительным и жизненным. В мюзикле мы можем углубиться в эмоции, но так же, как и в фильме, ровно в тот момент, когда вы думаете, что знаете, что произойдет дальше, он вас удивит. Удивит и, надеюсь, приведет в восторг.

Для меня «День сурка» продолжает открывать неизведанные возможности: дает шанс знакомиться с новыми людьми, возможности для обучения и общения по всему свету, и вот теперь — возможность для появления на свет этого мюзикла.

И всё это началось с того, что однажды вечером в Лос-Анджелесе я решил сходить в кино. Знаете, что самое странное? Я абсолютно не помню, что это был за фильм.