«Заводной апельсин»: насилие, свобода воли и ответственность личности

Конец 1960-х; Заря молодёжной революции. Миролюбивых хиппи постепенно вытесняют озлобленные, жестокие подростки, которые сбиваются в небольшие группы и слоняются по ulitsam и городам с непреодолимым желанием утолить жажду крови. Лучший момент для выхода «Заводного апельсина» и представить сложно!

Энтони Бёрджесс написал свой роман после того, как врачи диагностировали у него опухоль мозга и заявили, что жить ему осталось около года. Но несмотря на это, Энтони прожил еще 34 года и написал 25 произведений, и в том числе своё главное творение. Позднее автор в интервью говорил: «Эта чёртова книга — труд, насквозь пропитанный болью… Я пытался избавиться от воспоминаний о своей первой жене, которую во время Второй мировой зверски избили четверо дезертиров из американской армии. Она была беременна и после этого потеряла ребёнка. После всего, что произошло, она заболела депрессией и даже пыталась покончить жизнь самоубийством. Позже она тихонько спилась и умерла».

Стилистическое решение романа окончательно сложилось во время летнего отпуска, проведенного Бёрджессом и его женой в Ленинграде. После общения с питерскими стилягами и фарцовщиками Бёрджесс решил: «Словарь моих хулиганов из космической эры будет смесью из русского языка и упрощенного английского, и все это будет перемежаться рифмованным сленгом и цыганщиной. Русский суффикс “надсат” станет названием диалекта молодых людей, на нем будут говорить “drugi”, или “drugs”, или друзья по банде... В тлеющем в глубине моего ящика черновике много насилия, в законченном романе его будет еще больше, поэтому странный новый жаргон может стать своего рода завесой, прикрывающей чрезмерную жестокость, и не давать разгуляться собственным основным инстинктам читателя. Тонкая ирония была в том, что равнодушные к политике молодые люди, видевшие самоцель в тоталитарной жестокости, прибегали к жаргону, основанному на двух главных политических языках времени».

Название для своего magnum opus автор позаимствовал у лондонских кокни – маргинальных обитателей подворотен Ист-Энда, рабочего района Лондона. «Заводным апельсином» англичане называли то, что, по их мнению, необычно или странно. Кроме этого, Энтони прожил семь лет в Малайзии, а в переводе с малайского “orange” означает вовсе не «апельсин», а «человек».

Так кем же по итогу был Алекс, юный парнишка, по стечению обстоятельств попавший в тюрьму - странным подростком, жестоким зверем или заводной игрушкой в руках правительства и их врагов? Наливайте себе стакан молока и давайте разбираться.

Предлагаю разделить повествование на две части: в одной из них мы разберём книгу; во второй же части мы ознакомимся с экранизацией Стэнли Кубрика и тем, как он подал эту мрачную историю зрителю.

Часть первая.

Выше огненных созвездий,

Брат, верши жестокий пир,

Всех убей, кто слаб и сир,

Всем по morder — вот возмездие!

В зад пинай voniutshi мир!

Сюжет книги

В первой части книги перед нами предстают главные герои; пятнадцатилетний Алекс его банда –Тём, Джорджик и Пит, пьют «молоко с ножами» » - молоко с добавлением самых разных наркотических веществ – грабят магазины, дерутся с другой бандой таких же безумных подростков, мешая ей «развлекаться» с маленькой девочкой, которая едва уносит ноги, и избивают случайных прохожих. Один из них, старый бездомный пьяница, в конце концов требует убить его, так как не хочет жить в мире, где возможно посылать корабли в космос, но на уважение к закону люди больше не способны. В мире, где молодые больше не уважают старших.

Во второй же части Алекс попадает в тюрьму Уандсворт после того, как одна из его жертв умирает от полученных травм. В этой части Бёрджесс показывает невозможность исправить человека тюрьмой. Проведя в тюрьме два года, Алекс неожиданно получает возможность выйти на свободу: амнистию обещают любому, кто согласится провести над собой эксперимент. Алекс, не особо задумываясь над тем, что с ним собираются сделать, соглашается. Эксперимент состоит в следующем: Алексу «промывают» мозги, делая его неспособным не только на насилие, но и на занятия сексом. Кроме того, классическая музыка, так обожаемая юношей, причиняет ему после этого страдания.

Мытарства Алекса после освобождения из тюрьмы составляют третью часть романа. Поочерёдно Алексу встречаются на пути все его прежние жертвы, которые жестоко мстят ему за прошлое. Возможность надругаться над беззащитным не упускают даже те, кто видит его впервые, в том числе и кристаллограф с писателем, который, не узнав своего обидчика сначала стремится помочь ему, а затем, поняв кто перед ним стоит, жестоко использует его во имя политических амбиций, чем доводит Алекса до того, что юноша выходит в окно. После неудачной попытки самоубийства Алекс получает множество травм, а все привитые ему рефлексы пропадают: Алекс выходит из больницы «исцелившимся».

Что можно извлечь из прочитанного?

Озлобленная молодёжь со своей иерархией и социальностью (ребята из молочного бара "Корова", которые шевелят mozgoi насчёт того, как бы убить вечер) – одна из главных тем "Заводного апельсина". Они полны сил, достоинства и чувства свободы. Настоящей свободы, той, которую законы всех цивилизованных стран мира называют "анархией". По словам Бёрджесса, "Заводной апельсин", книга, полная насилия, жестокости и злобы, – ко всему прочему, роман о "христианской свободе воли и силе прощения".

Помимо этого, камнем преткновения в произведении становится классическая музыка, которую Алекс обожает. Особенным почтением у малолетнего преступника пользуется «Девятая симфония» Бетховена, да настолько, что при прослушивании этой композиции юноша начинает самоудовлетворяться. Эта деталь добавляет жути в атмосферу романа, поскольку сам Энтони побывал в концлагерях, в которых классическая музыка немецких композиторов пользовалась популярностью среди офицеров.

Показывая Алекса именно таким, автор ставит под сомнение благотворное влияние классических произведений и предаётся размышлениям о том, что же может изменить человека.

Попадая в дом писателя, Алекс с друзьями находят на полках книгу с названием «Заводной апельсин» и насмехаются над столь странным названием, а затем мгновенно забывают об этом, переходя к издевательствам над хозяевами. Спустя долгое время, на выходе из тюрьмы, Алекс называет себя «Заводным апельсином» в порыве отчаяния и уныния. После «лечения» Алекс стал заводной игрушкой, той самой бессмыслицей, которая заполняет опустевшие улицы Лондона и скитается вдоль набережных и улиц. Оказавшись на свободе, юноша осознаёт, что весь мир вокруг изменился, а прежним остался лишь он. Родители более не желают видеть Алекса в своём доме, а его старые drugy – Тём и Биллибой стали полицейскими, которые с удовольствием «встречают» малыша Алекса, и едут с ним за город, чтобы поиздеваться как следует. Классическая музыка, наравне с насилием и сексом, вызывают у героя непреодолимые мучения, из-за которых теперь он становится тем, об кого ещё несколько лет назад вытирал ноги. Но больница не смогла изменить его сути, не смогла залезть к нему в душу и перенастроить моральные предпочтения юноши; ему лишь привили животные рефлексы, из-за которых он и поменялся.

Сам же Алекс достаточно религиозен, и на протяжении всего пребывания в тюрьме изучает Библию, в процессе чего представляя себя римским бойцом, который издевается над Иисусом. Помимо этого, во время лечения он говорит о «грехах», подразумевая использование классических музыкальных произведений при показе душераздирающих кадров. Алекс неисправим, и единственный способ ограничить его от желания порождать насилие – заставить его страдать даже от мысли о нём. В произведении также поднимается вопрос правильности такого подхода – если человек имеет право выбора, может ли он выбрать быть абсолютным злом? Можно ли отвечать насилием на насилие? Что есть справедливым ответом на насилие? Бёрджесс отказывается как от определения "справедливости", так и от идеи насильственного подавления зла и права мести. Здесь как раз и появляются пусть и своеобразные, но христианские мотивы. Насилия во благо не бывает и быть не может. Так, Александр, писатель, жену которого избивает Алекс со товарищи, сходит с ума от горя и в попытках отомстить обидчику становится таким же преступником.

Исцеление героя после попытки уйти из жизни, казалось бы, возвращает ему старые рефлексы, что, вероятно, связно с переливанием крови; по венам больше не текут «витамины», которые вместе с другими инновационными методами превратили уличного хулигана в куклу. Алекс вновь на какое-то время стал прежним собой; тест психиатра активно на это указывает. Спустя год юноша сколотил новую банду, которая имеет ряд отличий от его старой компании; они больше не стремятся к разрушению, и даже «молоко с ножами уже не даёт прежнего эффекта. Но и это не устраивает Алекса; он покидает банду и отправляется на прогулку, которая по-настоящему меняет его жизнь.

Возжелав чая с молоком, он отправляется в одно из заведений, где и встречает своего старого druga с его женой, чему искренне удивляется. Поговорив с приятелем, герой решает для себя, что он хочет остепениться, завести семью. Даже думает о том, что сделает всё, чтобы уберечь своего сына от ошибок юности, но приходит к заключению, что молодёжь всегда будет бунтовать.

На мой взгляд, именно беседуя с товарищем Алекс меняется, в этот раз по-настоящему и бесповоротно. На то есть несколько причин. Во-первых, юноша искренне возжелал что-то изменить без чьей-либо на то помощи или принуждения, во-вторых, мы видим, как из подростка Алекс превращается в молодого человека, переживающем не о том, как бы srubit kapustu, а о том, как обеспечить себе счастливое будущее честным трудом. Часть, в которой Алекс проходит обследование у психиатра с показом картинок, служила моральным компасом для читателя, который мог бы усомниться в подлинности маленькой революции в голове нашего героя. Лишь в самом конце Алекс обретает себя и перестаёт быть как жестоким зверьком, так и заводной куклой, ценой здоровья и жизни которой большие дяди делили влияние и повышали свои рейтинги.

Часть вторая. «Помнишь, ты давал мне книгу?».

О существовании романа «Заводной апельсин» Стэнли Кубрик узнал благодаря коллеге-сценаристу Терри Саузерну. Произведение Энтони Бёрджесса произвело на Саузерна столь сильное впечатление, что он подарил книгу режиссёру. Однако Кубрик был занят съёмками фильма «Космическая одиссея 2001 года» и не стал углубляться в чтение, к тому же при поверхностном знакомстве его оттолкнул лингвистический эксперимент романа — сленг надсат. Режиссёр посчитал, что произведение Бёрджесса нельзя перенести на экран: зрители не поймут диалоги героев. В итоге Кубрик отложил книгу и забыл о ней на полтора года. Видя незаинтересованность коллеги, Саузерн самостоятельно выкупил права на произведение и на его основе написал сценарий. Однако цензор отказался даже знакомиться с работой, заявив, что в книге говорится о неповиновении молодёжи властям, что недопустимо показывать на экране.

Для самого Кубрика идея приобрела актуальность после провала с поиском средств для фильма о Наполеоне. Кубрик был одержим проектом и тщательно исследовал все аспекты военной и политической карьеры, а также личной жизни императора Франции. Режиссёр обсуждал идею с Джеком Николсоном, которого планировал пригласить на главную роль. Однако после кассового провала картины Сергея Бондарчука «Ватерлоо» инвесторы неохотно поддерживали творческое начинание Кубрика, что заставило его вспомнить о ранее забракованной идее. В конце 1969 года Кубрик позвонил Терри Саузерну и спросил: «Помнишь книгу Энтони Бёрджесса, которую ты мне показал?». Роман был прочитан Кубриком за один присест. На этот раз Стэнли увидел в произведении кинематографический потенциал.

Терри Саузерн предложил режиссёру ранее написанный им сценарий. Однако Кубрик отказался от предложения; режиссёр был убеждён, что роман Бёрджесса идеально подходит для фильма и помощники для создания киноадаптации ему не нужны, и это был первый случай, когда Кубрик стал единственным сценаристом своего фильма.

Как я говорил в самом начале, работа над сценарием и фильмом проходила в период, когда мировоззрение хиппи уходило на второй план, популярность набирало панк-движение, а в мире царила жестокость: война во Вьетнаме, преступления «Семьи» Мэнсона, Зодиак в расцвете сил. Общество в фильме показано не менее кровожадным, чем сами преступники. Кубрик был убеждён, что частью будущего станут наркотики, стимулирующие мышление и восприятие, и это таит в себе опасность разрушения общества. В фильме показана сатира на социализм и фашизм, консерваторов и либералов. По словам Кубрика, разница между министром-консерватором и писателем-либералом — только в их политических догмах, тогда как цель одна и та же — контроль над членами общества. Оба готовы использовать методы грязной борьбы.

Хотя фильм снят близко к тексту первоисточника, его посыл отличается. Эпилог противоречит заключительной главе книги, где автор показывает главного героя остепенившимся и раздумывающим о браке и отцовстве. Кубрик не был в курсе такого поворота в судьбе Алекса, так как читал американский вариант романа: директор издательства посчитал заключительную часть лишней. О существовании другого финала Кубрик узнал только через четыре месяца после начала съёмок. Позже он признавался, что не включил бы данный эпизод в свою ленту, даже если бы знал о его существовании, поскольку, по мнению режиссёра, такое окончание не вписывалось в общее настроение фильма.

В ленте опущены и смягчены многие сцены насилия: тюремные порядки здесь не такие суровые, изнасилование маленьких девочек показано как групповой секс половозрелых людей по взаимному согласию. Кроме того, отсутствует сцена убийства в тюрьме, которую режиссёр не посчитал необходимой для раскрытия сюжета. К тому же Кубрик включил в картину эпизоды, придуманные им самим. Так, момент попадания Алекса в тюрьму в книге не описан. Стэнли специально добавил его в картину, чтобы подчеркнуть, что главный герой попал за решётку. Помимо этого, все сцены драк и избиений из книги, были изображены, на мой взгляд, слишком мягко, хоть это и была жертва ради допуска к прокату в кинотеатрах.

Также, в отличие от первоисточника, в фильме «Заводной апельсин» сленг надсат звучит сравнительно редко. Понимая, что зрителей невозможно обучить новому языку за короткий промежуток времени, Кубрик оставил лишь самые яркие фразы. Этого было достаточно, чтобы создать необычный эффект и при этом не сбить с толку людей, которые впервые смотрят фильм. Между тем, Кубрик сохранил повествование от первого лица, как в романе, — за кадром слышен голос Алекса.

Помимо этого, фильм Кубрика имеет несколько примечательных отсылок: Прогулка заключённых по нарисованному кругу напоминает гравюру «Острог» Гюстава Доре, а эпизод, где Джулиан держит Алекса на руках, является аллюзией на «Пьету» Микеланджело.

Говоря о визуальных особенностях фильма, должен упомянуть и то, что цветовая гамма в картине меняется по мере продвижения сюжета. В первой части преобладают яркие цвета, символизирующие наслаждение Алекса «ультранасилием». Период пребывания главного героя в тюрьме показан в холодных тонах. Заключительная часть же отсылает к началу картины, но с умеренной яркостью.

Картина, в отличие от романа, имеет совершенно иной финал: Алекс остаётся безнаказанным подонком и фактически становится агентом властей. Министр ублажает временно недееспособного юношу: кормит его с вилки, дарит стереосистему, на которой Алекс вновь может слушать любимого Бетховена. Ситуацию Алекс воспринимает с циничным глумлением: причмокивает, гротескно открывает рот, требуя, чтобы чиновник положил туда ещё один кусочек еды. Когда нужно, он картинно изображает счастливую улыбку и пожимает руку министру перед толпой журналистов и фотографов. Некоторые критики высказывали мнение, что Алекс с самого начала мог притворяться и имитировать результаты коррекционной терапии, чтобы подыграть власть имущим. Но, на мой взгляд, перевоплощения героя подлинны. В заключительной сцене юноша представляет, как прилюдно занимается сексом с девушкой. Толпа, одетая по эдвардианской моде, аплодирует паре. Фильм завершается фразой Алекса: «Я и впрямь излечился…»

Прежде чем перейти к заключительной части, предлагаю ознакомиться с не менее интересными особенностями фильма.

Музыкальная составляющая заводного апельсина.

-Кроме Бетховена, в книге Алекс любил и современных на тот момент композиторов — Бенджамина Бриттена и Арнольда Шёнберга. Кубрик же в саундтреке делает упор именно на Бетховене и синтетически обработанной классике, исполненной на синтезаторе. -Композитор Уолтер Карлос создал электронные версии Девятой симфонии Бетховена, «Вильгельма Телля» Россини и «Музыки на смерть королевы Марии» Пёрселла. Музыка показывает вкус и артистичную натуру Алекса.

Помимо этого, во время съемок сцены, где подростки врываются в дом писателя, режиссёр попросил одного из актёров напевать какой-нибудь замысловатый мотив. Стэнли Кубрик провел четыре дня, экспериментируя с этой сценой, находя ее слишком обычной. В конце концов он подошел к Малкольму Макдауэллу и спросил его, может ли он танцевать. Они попробовали сцену снова, на этот раз с Макдауэллом, танцующим и поющим единственную песню, которую он мог вспомнить. Кубрик был настолько удивлен, что быстро купил права на «Поющие под дождем» за 10 000 долларов.

Интересные факты о съемках фильма.

- Съемки начались осенью 1970 года и продлились 6 месяцев, примерно столько же времени было потрачено на постпродакшен.

- Специально для картины Кубрик пытался найти «футуристические» здания, для чего изучал британские архитектурные журналы. Единственными специально построенными для фильма интерьерами стали бар «Korova», регистратура в тюрьме, ванная комната и вестибюль дома писателя. Остальные объекты создатели картины нашли в окрестностях Лондона, в том числе и здание в Оксфордшире (дом писателя). По словам актёра Клайва Фрэнсиса, Кубрик долго искал по всему Лондону подходящую для съёмок «квартиру Алекса и его родителей». В результате он нашёл многоквартирный дом в Элстри и заплатил владельцам жилой площади арендную плату. Вместе с приглашённым дизайнером режиссёр сделал «футуристическую обстановку» помещения, потратив 5000 фунтов стерлингов. По завершении съёмок комнаты были возвращены в первоначальное состояние. Но Кубрику неожиданно захотелось переснять два крупных плана. Он вновь «выгнал» владельцев и снова принялся за переделку интерьера.

- Кубрик выслушивал все предложения от актёров и съёмочной группы. Он всегда приносил роман Бёрджесса на площадку и спрашивал у участников ленты: «А как мы сделаем эту сцену?». Актёры могли повлиять и на выбор костюмов; так, грим с ресницами помог придумать Малкольм Макдауэлл – он купил в магазине накладную ресницу и подарил её Кубрику ради шутки. Одежда же главных героев была вдохновлена крикетным снаряжением, которое находилось в машине Макдауэлла.

- Стиль работы режиссёра заключался в долгих репетициях. Он считал, что сцену нужно «прогонять» до тех пор, пока не произойдёт что-то стоящее. Единственное исключение Кубрик сделал для Дэвида Прауза (Джулиан). Сцена, где актёр поднимает тяжёлую инвалидную коляску с сидящим на ней Мистером Александром, была снята за один дубль. По воспоминаниям актёров, во время репетиций Кубрик всегда держал камеру включённой и невозможно было догадаться, какой именно из эпизодов он оставит в фильме.

- Домашний любимец главного героя, питон Бейзил, появился в фильме, когда Макдауэлл в порыве откровенности рассказал режиссёру о своей фобии рептилий. На следующее утро Кубрик принёс на съёмочную площадку змею, заставив актёра держать её в руках и лежать с ней в кровати.

Это отнюдь не все унижения, через которые пришлось пройти Макдауэллу: согласно сюжету, во время допроса Алексу плюёт в лицо воспитатель от полиции Дельтоид. Кубрик просил исполнителя его роли попасть прямо в нос Макдауэллу. У Обри Морриса не получалось этого сделать. Из-за большого количества дублей у актёра закончилась слюна. В итоге плевок совершил Стивен Беркофф (полицейский Том). По собственному признанию Макдауэлла, из-за унизительной сцены он был «немного взбешён».

- Перед съёмкой эпизода «исправления» Кубрик показал Макдауэллу фотографию офтальмологической операции, во время которой у пациента были закреплены веки. Актёр наотрез отказался повторять «эксперимент». Тогда режиссёр привёл настоящего доктора из глазной клиники. Врач должен был проводить обезболивание и капать в глаза специальный раствор. Он уверял, что «замки» не нанесут актёру вреда. Однако он не учёл, что закрепления использовались только на лежащих пациентах. У сидящего Макдауэлла замки постоянно соскальзывали с век и царапали роговицу глаза. Когда анестезия прошла, актёр от нестерпимой боли бился головой о стену. Однако Кубрик больше переживал не из-за страданий артиста, а из-за невозможности перейти к следующему дублю. После съёмок Макдауэлл жаловался Кирку Дугласу: «Уж этот сукин сын! Мне поцарапали роговицу левого глаза. Глаз разболелся, я ослеп. А Кубрик сказал: „Снимаем сцену. Вполне подойдёт и второй глаз“».

-По словам Джона Клайва (человек на сцене), во время репетиции сцены «демонстрации результатов лечения», Стэнли Кубрик буквально сошёл с ума и требовал от актёра, чтобы тот ударил Макдауэлла. Исполнитель главной роли сказал своему коллеге: «Не спорь с ним!» В итоге Клайв слишком сильно стиснул рёбра Макдауэллу и сломал одно из них.

И на этом страдания актёра не закончились: во время съёмок сцены, в которой Джорджи и Тём топят Алекса Макдауэлл использовал аппарат для дыхания. Съёмки проводились зимой, поэтому вода была холодная. На создание сцены было использовано более 20 дублей. Да уж, после этого на месте других актёров я бы тысячу раз подумал, стоит ли мне сниматься у Кубрика.

Подводя итоги.

Ознакомившись с экранизацией и её первоисточником, мне достаточно сложно сделать вывод о том, какое из произведений мне нравится больше; книга, с её более раскрытыми персонажами и жестокостью, которая вызывает неподдельный ужас, или же фильм, с поражающим вниманием к деталям и небольшими авторскими нотками, которые кратно повышали удовольствие от просмотра. Вопреки мнению многих, актёрская игра мне понравилась; переигрывание, сопровождавшее нас на протяжении всего хронометража, выглядит не так, словно на съёмочную площадку пригласили непрофессионалов, а лишь подчёркивает всю чёрную сатиру фильма.

Хоть история и имеет диаметрально противоположные концовки, я считаю, что обе имеют право на существование; концовка книги хороша тем, что показывает внутренние размышления героя, углубляясь в натуру Алекса и словно доказывая читателю, что он, как и говорил множество раз в тюрьме, не отпетый злодей и отличается от них, хоть всё и изменила лишь одна мимолётная встреча. А значит Алекс был прав. В этой концовке он перестаёт быть куклой и обретает уже нового, настоящего себя.

С другой же стороны, концовка фильма показывает героя, который не встречает своего друга, а значит, и повлиять на его мировоззрение ничто не может. Он остаётся меркантильным и в какой-то степени жестоким молодым человеком, который пользуется сложившимся положением. Хоть нам и не показывают дальнейшую судьбу героя, рискну предположить, что Алекс смог стать полноценным членом общества в обоих случаях, разнясь лишь в том, как именно он провёл отведённое ему на земле время. В этом же случае юноша остаётся куклой, но уже не на глубинном физиологическом уровне, где он не может решить, испытывать ли ему гнев, похоть или другие негативные эмоции, а становится марионеткой в руках правительства, которое за счёт его личности обеспечило себе повышенный рейтинг, «откупившись» перед многострадальным юношей проигрывателем и лечением. Я не могу считать предложенную Алексу должность с приличной зарплатой попыткой откупиться, это скорее, попытка втянуть юношу в непосредственную зависимость от правительства, заставляя работать на его благо.

Каждая из концовок по-своему хороша и уникальна, и каждый зритель решает для себя сам, какой стороны он придерживается. Вне зависимости от того, какую концовку предпочитаете вы, нет смысла отрицать влияние двух этих произведений на эпоху и культуру.