Хирургия – новый секс: как «Преступления будущего» Дэвида Кроненберга совмещают боди-хоррор и исповедь

Знаменитый режиссёр всё ещё шокирует публику, но заодно рассуждает о самой сути искусства.

Дэвид Кроненберг вернулся. Это, пожалуй, главное, что нужно знать о «Преступлениях будущего». Причём, можно сказать, вернулся дважды.

Во-первых, шестикратный номинант на «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля выпустил свой первый полнометражный фильм за восемь лет (он молчал со времён «Звёздной карты» 2014 года). Во-вторых, режиссёр снова обратился к жанру боди-хоррор — стилю, который в восьмидесятых сделал его легендой. По мнению многих, до сих пор непревзойдённой.

Уже сам заголовок кажется возвращением к корням. Кроненберг однажды выпускал «Преступления будущего» — так называлась картина 1970 года, тоже посвящённая мутациям. Снятый почти без бюджета и диалогов фильм отчасти и сформировал его будущий стиль.

Сам режиссёр утверждает, что в совпадении названий нет глубокого подтекста. Ещё 20 лет назад он написал основу сценария, озаглавив его Painkillers. Но за прошедшие годы вышло несколько одноимённых фильмов, поэтому Кроненберг просто вспомнил свою старую картину, которую, по его словам, мало кто видел.

Но всё же при просмотре есть ощущение, что режиссёр оглядывается назад и как бы зацикливает своё творчество. Он снял фильм с тем же названием и очень похожей основой сюжета. Но совсем с другим смыслом.

Можно даже сказать, что Кроненберг, который и раньше был склонен к саморефлексии, решил переосмыслить собственный путь и порассуждать, что вообще можно считать искусством. Получилось, как всегда, провокационно, эмоционально и удивительно иронично.

Сюжет рассказывает о мире будущего, где люди больше не чувствуют боль. Параллельно у них начались мутации, которые ещё называют ускоренной эволюцией: в теле появляются органы неизвестного назначения. Большинство боится этих перемен и удаляет новообразования. Некоторые превращают хирургический процесс в настоящее шоу.

Среди таких артистов Сол Тенсер (Вигго Мортенсен — один из любимых актёров Кроненберга). В его теле очень быстро и хаотично образуются органы. Тогда помощница Каприс (Леа Сейду) татуирует их прямо через отверстие в животе, а потом публично извлекает.

Доктор Виппет (Дон МакКеллар) и его помощница Тимлин (Кристен Стюарт), фанатеющие от творчества Сола, вносят его новые органы в каталог. А ещё появляется полицейский-скептик и целая группа людей, которые решили принять мутации во благо будущего. На самом деле персонажей много, но о них нет смысла говорить.

Формально, основное действие начинается с того момента, когда Сола находит некий мужчина, который просит публично препарировать его мёртвого сына. Это должно изменить мнение людей о мутациях.

Но тут, пожалуй, стоит остановить пересказ. Ведь дело не столько в удивительно запутанной истории (Кроненберг, будто следуя за обязывающим названием, добавил в сюжет детективную линию), сколько в подтексте.

Режиссёр не прячет свои идеи слишком глубоко. Скорее наоборот, подобно главным героям, публично препарирует своё творчество. Очевидно, Мортенсен играет альтер-эго самого Кроненберга. Точно так же он когда-то «вынашивал» фильмы «Сканеры» и «Видеодром», которые кто-то посчитал мерзкими и животными, а кто-то — прекрасными.

И не зря Кроненберг возвращается к теме боди-хоррора сейчас, после такого долгого перерыва. Жанр переживает второе рождение: режиссёр презентовал свою новинку в Каннах, где год назад победил «Титан» Жюлии Дюкурно. Если кто не помнит, в этом фильме девушке вставляют металлическую пластину в голову, а потом она занимается сексом с автомобилем и беременеет. Мало того, жюри фестиваля в 2022 году возглавлял Венсан Линдон, снявшийся в «Титане».

Вряд ли Кроненберг так подгадывал, но новая актуальность жанра превращает «Преступления будущего» чуть ли не в метакино: режиссёр показывает, что искусство циклично, меняются лишь технологии. Боди-хорроры вернулись обновлёнными, но такими же злободневными.

В одноимённом старом фильме Кроненберга практически не было спецэффектов, теперь же картина наполнена сложным гримом и декорациями. Однако люди всё так же выращивают в своих телах что-то удивительное и пугающее.

Да и вопросы к творчеству не меняются десятилетиями — почитайте полярные отзывы на «Титана», очень напоминающие рецензии на «Видеодром».

В самих же «Преступлениях будущего» мнение скептиков вложат в уста второстепенного героя. Утверждая, что нечто абсолютно банальное или животное не может быть творчеством, он чуть ли не дословно процитирует тысячи комментариев из интернета.

Как раз пару лет назад многие шутили, что тоже могут приклеить банан на стену и назвать это искусством. Другие парировали, что смысл не в банане, а в самом процессе и личности автора.

А можно ли считать творчеством мутацию? А публичную операцию по извлечению органов? А фильм про мутации и публичные операции? А если его снял признанный классик кино?

Конечно, у Кронеберга на это есть чёткий ответ. Сол в самом буквальном смысле не может не создавать что-то новое. Это концентрированная идея «творца», который не управляет своим талантом. Его творения (новые органы) появляются в муках и лезут без спроса. А потом, если автор не извлечёт их на свет, они просто разорвут своего создателя изнутри.

Конечно же, его окружают те, кто хочет систематизировать искусство, кто пытается превратить его в коммерцию, а с ними и ремесленники, которые просто гонятся за модой. Ну, вы поняли: кинофестивали, награды, последователи, копирующие стиль.

Но только Сол испытывает ту самую настоящую боль, которая сжигает его изнутри. Видимо Кроненберг точно так же горел желанием снова пережить эмоции от своих первых работ.

Эта искренность оправдывает даже нестройность картины. Если разбирать придирчиво, «Преступления будущего» — самый нескладный боди-хоррор режиссёра. Кроненбергу слишком хочется рассказать о своих чувствах, поэтому он часто забывает обо всех остальных персонажах, кроме Сола и Каприс.

Больше всего обидно за Кристен Стюарт, которая играет одну из самых необычных своих ролей, однако остаётся простым статистом. Именно её героиня произносит одну из самых растиражированных фраз из фильма: «Хирургия — новый секс». Но даже эту мысль режиссёр раскрывает лишь частично.

Вроде бы она просто о том, что с переменами в людях обновились и способы получения удовольствия. Чувственные и извращённые в глазах обывателя сцены с Леа Сейду контрастируют и с отказом главного героя от «обычного» интима, и с совершенно ненужным глуповатым обнажением второстепенных героинь. Первое захватывает, остальное уже наскучило.

Однако трудно не задуматься об очередной провокации от режиссёра. Он точно говорит о содержании своей картины или же препарирует своего зрителя?

В восьмидесятых и девяностых секс отлично продавал кино, теперь времена изменились, обнажённым телом никого не удивишь, нужно искать другие способы. Что же окажется «новым сексом»? Возможно, более откровенные и глубокие темы? Или же натуралистичная жестокость? Кто знает.

Размышления о будущем не ограничиваются только искусством. Этическая и даже экологическая составляющие — не менее важные части картины, чем история творца. Хотя здесь Кроненберг уходит в философию и даже иронию, заставляя размышлять вместе с героями.

Да, в восьмидесятых режиссёра считали одним из самых необычных авторов хорроров. Он то мучал зрителя взрывающимися головами и мутациями, то уходил в меланхоличную обречённость в «Мёртвой зоне». Но сейчас возвращение в жанр с серьёзным лицом выглядело бы нелепо: изменились и идеи боди-хорроров, и их постановка.

Конечно, первая сцена шокирует, её лучше не спойлерить, можно лишь заинтриговать фразой «мальчик ест ведро». Но Кроненберг даже название делает чуть шутливым. Он говорит про будущее, но сознательно использует устаревшие визуальные эффекты, да ещё и упаковывает сюжет в антураж ретрофутуризма.

Это будущее с точки зрения всё тех же восьмидесятых: с пузатыми ламповыми телевизорами, пыльными картотеками и странными громоздкими аппаратами для операций, а не виртуальной реальностью и нанотехнологиями.

Такая неуклюжесть скорее забавляет, чем пугает: здесь герой пытается поесть на хаотично двигающемся кресле. Легко представить, что такую махину могли изобрести лет 30-40 назад, и продавать через телемагазины, утверждая, что она и правда помогает пищеварению.

Но раз режиссёр говорит о будущем из прошлого, то, видимо, речь идёт о... настоящем. Если осознать это, картина раскрывается чуть иначе. В первую очередь экологический подтекст. Ему уделяют слишком мало времени, но одна из второстепенных линий — очевидный намёк на противостояние технологических корпораций и самой природы.

Идеи всё так же понятны, но если в основном сюжете Кроненберг чётко показывает свои симпатии, то в разговоре о перспективах человечества он не даёт чётких ответов. Словно Алекс Гарленд в «Аннигиляции», режиссёр размышляет на тему эволюции в рамках тела одного человека.

Перемены в организме могут быть убийственными и нужно с ними бороться при помощи передовых технологий. Или, возможно, новые органы превращают человека во что-то более приспособленное к жизни. Но если так, до какого момента его вообще можно считать человеком? И как относиться к пост-людям? Или мы все уже давно стали такими? Каждому придётся отвечать самостоятельно.

К счастью, Дэвид Кроненберг не пытается всерьёз вернуться к боди-хоррору и запугать зрителя расчленёнкой и дырками в животе. Новые «Преступления будущего» — такое же переосмысление своего творчества, как «8 с половиной» для Феллини или «Боль и слава» для Педро Альмодовара. Просто режиссёр, прославившийся жанровыми экспериментами, и свою исповедь упаковывает в необычную форму.

Не хочется думать, что «Преступления будущего» — прощание Кроненберга с большим кино. Хотя это было бы очень изящно: один из первых и последний известный фильм режиссёра называются одинаково и рассказывают о муках творчества.

Подсайт развивается при поддержке «Кинопоиска»