Николас Кейдж выращивает помидоры, становится «Поваром» и обставляет всех в многоходовке

Всё это в «Цвете из иных миров», «Кокаиновом бароне» и «Цепи убийств».

Марафон «Трое в клетке» снова выходит на связь. Фильмы с Николасом Кейджем становятся всё более безумными, а значит — мы приближаемся к финалу.

Но расслабляться рано. Тем более сегодня к нам в клетку просочился «Цвет из иных миров», заглянул «Кокаиновый барон» и... проползла «Цепь убийств».

Крутое кино. Томаты уродились огроменные. — Андрей Верещагин

На ферму семейства Гарднеров в Новой Англии падает метеорит. Космический булыжник привлекает внимание учёных и властей близлежащего Аркхема, озабоченных устройством водохранилища. Сам камень, между тем, начинает источать розовое сияние, менять всё вокруг и потихоньку сводить Гарднеров с ума.

От одноимённого рассказа в «Цвете из иных миров» осталось довольно много — вплоть до концовки. Однако если у Лавкрафта всё живое, соприкоснувшееся с внеземной заразой, в итоге превращалось в пепел, то Ричард Стэнли в своём видении инопланетного захвата отсылается к боди-хоррорам. Это не значит, что непостижимый ужасный ужас первоисточника выбросили в колодец, а шокируют зрителя исключительно трансформациями тела, но метаморфозы, которые происходят с героями и их хозяйством, запоминаются.

Режиссёр, известный по фильмам категории «Б», сделал из рассказа Лавкрафта «бэшку» — эффектную и жестокую, как в восьмидесятых. И всё же, подобно «Мэнди», «Цвет из иных миров» — это «бэшка восьмидесятых», которую могли снять только в XXI веке.

Каким бы ни был соблазн наполнить историю семьи Гарднеров социальным комментарием, рассказать её историю методом «элевейтед хоррора», Ричард Стэнли избегает этого пути, как, кажется, самого простого. При желании в «Цвете из иных миров» можно разглядеть и высказывание на тему экологии, и рассуждение о маскулинности, и много чего ещё. Но «Цвет» — это в первую очередь фильм ужасов, а не очередной социальный комментарий.

Именно богатое наследие жанра здесь становится главным предметом осмысления, насмешек, режиссёрской игры. Оригинальный текст — весьма туманный в формулировках и описании событий — выступает для Стэнли полигоном, на котором тот сталкивает все самые расхожие, даже пошлые тропы. Ребёнок, разговаривающий с невидимыми друзьями; колдовские ритуалы; угрожающий белый шум из телевизора; отрезанные во время готовки пальцы; финал, будто подсмотренный в «Полтергейсте» — всё здесь и всё подаётся в ироничном ключе.

Стэнли, очевидно, не пытается нагнать жути каждым из этих приёмов по отдельности — это было бы глупо. Но круговерть знакомых, набивших оскомину образов странным образом утягивает зрителя в пучины безумия вслед за главными героями. Подобно инопланетному существу, подчиняющему природу, делающему её пригодной для себя, Стэнли искажает выразительные средства жанра, создавая на основе чего-то привычного вещь, не укладывающуюся ни в какие ожидания аудитории.

Получается кино мастерски сделанное — как мастерски может быть сделан, скажем, комод или стул. Ричард Стэнли показывает невероятное понимание как первоисточника, так и жанра в целом. Временами он даёт себе оторваться, покуражиться и пошутить, но каждая сцена «Цвета» — это плод труда кропотливого, дотошного ремесленника, точно знающего, что и как он хочет показать.

А кто покажет сумасшедшего лучше, чем Николас Кейдж? Нейтан Гарднер в его исполнении — это комичный папа из какого-нибудь ситкома. Немного зацикленный на альпака, он наставляет домашних, что семье следует держаться друг за друга, плохо готовит и не дурак глотнуть виски за ужином. Гарднер изначально несколько суетлив, но чем дольше на него влияет метеорит, тем более дёрганым и истеричным он становится.

Наблюдать за тем, как у Кейджа течёт фляга, — это отдельный вид ни с чем несравнимого удовольствия. До исступления «Поцелуя вампира» тут дело не доходит, но не восхититься тем, как актёр поёт после того, как жена его героя отрезала себе пару фаланг, или кричит, выпустив несколько зарядов дроби в мутировавшую тварь, невозможно. Ну и, конечно, нельзя не порадоваться за Кейджа, когда у него уродились такие замечательные помидоры. В «Цвете из иных миров» есть всё, за что мы любим этого актёра. — Андрей Верещагин

Полиция Сиэтла обнаруживает, что в городе резко возросло количество передозировок наркотиками. Во всём винят кокаин, смешанный чёрт знает с чем, и за дело берётся федеральный агент (Лесли Бибб), сестра которой погибла из-за злосчастного порошка. Тем временем на стороне наркокартеля тоже замечают неладное, ведь уже которая партия приходит недовешенной. Начальство отправляет одного из своих высокопоставленных дельцов по прозвищу Повар (Николас Кейдж) в Колумбию, чтобы проследить всю цепочку поставок из Южной Америки в Канаду и разобраться, что происходит.

Источники вдохновения авторов «Кокаинового барона» очевидны с самого начала, когда нам показывают вступительные титры, которые сопровождает длинный кадр, напоминающий знаменитый план из «Славных парней» Мартина Скорсезе. Кино явно задумывалось как амбициозное полотно — множество персонажей, сразу несколько параллельных сюжетных линий, сдобренных сексом, насилием и (временами) хлёсткими диалогами.

И всё бы ничего, но масштаб происходящего толком не чувствуется, а манера повествования слишком отстранённая, чтобы вызвать у зрителя какие-то существенные эмоции. У действующих лиц здесь нет имён, но есть прозвища, которые зачем-то показывают большими буквами на стоп-кадрах (это, видимо, подсмотрели у Гая Ричи). Правда, мы проводим с каждым из них так мало времени, что все присутствующие на экране превращаются во второстепенных персонажей, а единственным протагонистом, за судьбу которого переживаешь, оказывается фасованный кокаин.

На одних лишь актёрах выехать не получается. Несмотря на то, что в кадре появляется и Кейдж, и другие талантливые люди, включая Лоуренса Фишберна, Адама Голдберга и Барри Пеппера, об их героях мы узнаём не так уж и много. Исключение — дилер в исполнении Фишберна, которого мы знаем лишь как Мужика. Он как раз чаще всего взаимодействует с другими персонажами, показывая свой раздолбайский характер. Кажется, актёр и сам пытался повеселиться. А вот Кейдж наоборот ходит с непроницаемым лицом почти до самого финала.

И не то чтобы «Барон» был несмотрибелен или отвратительно снят. Отнюдь, режиссёр уверенно работает с камерой и даже пытается играть с формой: сцена кокаиновой вечеринки у Мужика — пожалуй, самый запоминающийся момент фильма. Просто рутина наркодельцов, которую так скрупулёзно демонстрируют на экране, быстро становится рутиной и для зрителя: товар везут, кто-то пытается его перехватить, посылка добирается до очередной точки, Кейдж проверяет порошок, его ценник ползёт вверх, начинаем сначала. Только к концу на экране происходит что-то новенькое, а Кейджу с Фишберном дают несколько совместных сцен. Но история быстро подходит к концу, как только в ней начинает ощущаться настоящая интрига.

Это отнюдь не худшее кино на свете и вполне оправдывает своё существование как сделанный для релиза на видео «фильм на вечер». Но если хочется по-настоящему увлекательного рассказа про устройство наркоторговли, лучше лишний раз пересмотреть «Траффик». — Антон Самитов

Старый снайпер готовится по заказу устранить очередную цель, но обнаруживает, что сам попал под прицел другого снайпера. Того чуть позже задерживают двое полицейских, которым нужны его деньги. Одного из полицейских ждёт его подруга, которая пытается сбежать от своей бывшей сутенёрши. Саму девушку тоже кое-кто ждёт — в небольшой гостинице она должна встретиться с опасным человеком по прозвищу «Паук». Но там почему-то оказывается только одинокий бармен (Николас Кейдж), который умеет хорошо рассказывать байки и убивать людей.

Новый день — новый фильм с Кейджем, похожий на кабельный поточный триллер из 90-х. Но в «Цепи убийств», при всей примитивности её картинки и дурацких репликах («Ты знаешь правила этого мира, но не его аппетиты»), кажется, что-то есть. Когда нудное начало со снайперами заканчивается, запускается последовательность связанных событий, за которыми против воли начинаешь следить, чтобы понять, как сойдутся концы с концами.

Фильм, разумеется, оказывается конструктором штампов — с предательствами, похищенными бриллиантами, людьми, которые не те, за кого они себя выдают. Но простота, которая лежит в основе ситуаций, — в каждом эпизоде кому-то нужно кого-то убить, — может и подкупить. И собирая этот конструктор, мы пробираемся к тому, за чем пришли — к Николасу Кейджу, у которого здесь даже есть небольшая актёрская работа: он убивает пару человек, смеётся так, как умеет только Кейдж. Не самая ценная, наверное, награда, но опять же, лёжа на диване и приоткрыв один глаз, всё равно досматриваешь этот фильм до конца. — Александр Омолоев

#николаскейдж #троевклетке #мнения