Для меня навсегда останется загадкой, как пролетев пару километров вниз и упав на самое дно Мории, они потом вскарабкались на ее самый верх чтобы разобраться кто круче.
— Но за пределами света и знания у нее есть дно. Туда я в конце концов и попал, к самому основанию камня. Балрог все еще был со мной. Огонь его погас, но он превратился в покрытое слизью существо, силой превосходящее удава. Мы боролись глубоко под землей, где не ведом ход времени. Вновь и вновь он бросался на меня, и вновь и вновь разил я его, пока наконец он не скрылся в темных переходах. Эти переходы сделаны не народом Дюрина, Гимли, сын Глойна. Глубоко, глубоко – глубже самых глубоких шахт гномов – землю точат безымянные существа. Даже Саурон не знает их. Они старше. Я долго блуждал там, но не стану рассказывать об этом, дабы не омрачить сияние дня. В этом отчаянном положении моей единственной надеждой стал мой противник, и я преследовал его, идя за ним по пятам. Он и привел меня снова к тайным ходам Кхазад-Дума – слишком хорошо он их знал. Мы поднимались, пока не достигли подножия Бесконечной Лестницы. — Она давно затеряна, — вставил Гимли. — Многие говорят, что она существует лишь в легендах, а другие утверждают, будто она разрушена. — Она существует и не разрушена, — продолжал Гэндальф, — спиралью из многих тысяч ступеней она поднимается из глубочайшего подземелья к высочайшей вершине и наконец приводит в башню Дюрина, вырубленную в скале Зиракзигиль – вершине Сильвертайна. Там, над Келебдилем, было одинокое окошко в снегу, а перед ним узкая площадка, крошечный островок над туманным миром. Там сияло яростное солнце, но внизу все было скрыто облаками. Балрог выскочил наружу и, когда я последовал за ним, вновь возжег пламя. Некому было увидеть это, не то и спустя века о Битве На Вершине пели бы песни. — Неожиданно Гэндальф рассмеялся. — Но о чем бы говорилось в этих песнях? Те, кто глядел снизу, решили бы, что на вершине бушует буря. Они услышали бы удары грома и увидели бы молнии, ударявшие в Келебдиль и отскакивавшие огненными языками. Может быть, довольно? Большой столб дыма вздымался над нами, дыма и пара. Лед растекался ручьями. Я сбросил врага вниз, и он упал с огромной высоты и проломил склон горы там, где ударился о него. Затем тьма окутала меня, и я ушел за пределы рассудка и времени и блуждал по далеким дорогам, о которых не буду рассказывать.
Не благодари. Хотя раз интересно, можно было бы уже книгу прочитать)
Для меня навсегда останется загадкой, как пролетев пару километров вниз и упав на самое дно Мории, они потом вскарабкались на ее самый верх чтобы разобраться кто круче.
— Но за пределами света и знания у нее есть дно. Туда я в конце концов и попал, к самому основанию камня. Балрог все еще был со мной. Огонь его погас, но он превратился в покрытое слизью существо, силой превосходящее удава.
Мы боролись глубоко под землей, где не ведом ход времени. Вновь и вновь он бросался на меня, и вновь и вновь разил я его, пока наконец он не скрылся в темных переходах. Эти переходы сделаны не народом Дюрина, Гимли, сын Глойна. Глубоко, глубоко – глубже самых глубоких шахт гномов – землю точат безымянные существа. Даже Саурон не знает их. Они старше. Я долго блуждал там, но не стану рассказывать об этом, дабы не омрачить сияние дня. В этом отчаянном положении моей единственной надеждой стал мой противник, и я преследовал его, идя за ним по пятам. Он и привел меня снова к тайным ходам Кхазад-Дума – слишком хорошо он их знал. Мы поднимались, пока не достигли подножия Бесконечной Лестницы.
— Она давно затеряна, — вставил Гимли. — Многие говорят, что она существует лишь в легендах, а другие утверждают, будто она разрушена.
— Она существует и не разрушена, — продолжал Гэндальф, — спиралью из многих тысяч ступеней она поднимается из глубочайшего подземелья к высочайшей вершине и наконец приводит в башню Дюрина, вырубленную в скале Зиракзигиль – вершине Сильвертайна.
Там, над Келебдилем, было одинокое окошко в снегу, а перед ним узкая площадка, крошечный островок над туманным миром. Там сияло яростное солнце, но внизу все было скрыто облаками. Балрог выскочил наружу и, когда я последовал за ним, вновь возжег пламя. Некому было увидеть это, не то и спустя века о Битве На Вершине пели бы песни. — Неожиданно Гэндальф рассмеялся. — Но о чем бы говорилось в этих песнях? Те, кто глядел снизу, решили бы, что на вершине бушует буря. Они услышали бы удары грома и увидели бы молнии, ударявшие в Келебдиль и отскакивавшие огненными языками. Может быть, довольно? Большой столб дыма вздымался над нами, дыма и пара. Лед растекался ручьями. Я сбросил врага вниз, и он упал с огромной высоты и проломил склон горы там, где ударился о него. Затем тьма окутала меня, и я ушел за пределы рассудка и времени и блуждал по далеким дорогам, о которых не буду рассказывать.
Не благодари. Хотя раз интересно, можно было бы уже книгу прочитать)
А в фильме сразу показали что они на горе дерутся, ибо перерисовывать балрога ради пару минут было дорого