Мафия уже не та, что раньше: обзор «Ирландца» Мартина Скорсезе

Эпический долгострой и, возможно, последний великий фильм о мафии.

Мартин Скорсезе задумал «Ирландца» — экранизацию документальной книги «Я слышал, ты красишь дома» — ещё в 2007 году, но смог реализовать лишь спустя десятилетие. Долгое время все студии отказывались давать именитому режиссёру необходимый бюджет — серьёзные даже по меркам блокбастеров и совсем уж неприличные для авторского 150 миллионов долларов. Да и от идеи 3,5-часовой драмы о гангстерах (жанра, прямо скажем, сейчас не сильно популярного) продюсеры были не в восторге.

Но Скорсезе категорически отказывался сбавлять амбиции и ни в какую не соглашался ни на меньшие деньги, ни на более приемлемый хронометраж. И в 2015 его упорство наконец дало плоды: фильм, то ли от большой веры в режиссёра, то ли ради репутационной выгоды, подобрал Netflix и дал творцу полный карт-бланш на осуществление его самых смелых идей.

Сейчас, когда «Ирландец» вышел, стало понятно, почему для Скорсезе так важно было сохранить своё оригинальное видение. Это фильм, который попросту не мог бы существовать в меньших масштабах: ведь история Фрэнка Ширана, простирающаяся от Второй мировой до (почти что) наших дней — не просто очередная биография запутавшегося гангстера. Это эпитафия всему криминальному жанру, приговор самому явлению мафии и всем фильмам, что эксплуатировали тему «коза-ностры» и славных парней в широкополых шляпах.

И не так уж важно, насколько история Ширана — повязанного с итальянской мафией убийцы, известного в кругу своих как Ирландец — соотносится с реальностью.

О его дружбе с известным в США профсоюзным дельцом Джимми Хоффой (между прочим, некогда одним из главных подозреваемых в деле об убийстве Кеннеди) и связью с его исчезновением автор книги «Я слышал, ты красишь дома» писал со слов самого Фрэнка, уже старого и немощного. Легко способного переврать, забыть или просто придумать события из своей жизни.

Собственно, фильм Скорсезе и строится как рассказ пожилого гангстера, который зритель не обязан принимать за чистую монету. Он скачет между эпохами и событиями, временами отвлекается на вроде бы неважные детали — семейные неурядицы, забавные случаи, биографии не сильно ключевых в истории персонажей. Так о прошлом рассказывают старики своим внукам, пытаясь научить тех жизни: и этот способ повествования идеально подходит «Ирландцу».

Только тут сам режиссёр и есть тот самый старик, который вспоминает своё прошлое, рефлексирует и переосмысляет его.

Скорсезе — человек, который во многом и создал современное гангстерское кино — вдруг начинает спорить с собой: «Ирландца» легко представить такими отзеркаленными «Славными парнями». Но оба фильма, работая в том же пространстве, с почти теми же героями (некоторые имена реальных гангстеров встречаются в обеих картинах) и, временами, даже заимствующие целые диалоги (и там, и там есть рассуждение о том, как итальянцы не умеют придумывать детям имена и называют всех одинаково), приходят к совершенно противоположным выводам.

В «Славных парнях» или, скажем, дебютных «Злых улицах» Скорсезе показывал криминальный мир местом, как ни крути, романтизированным, и даже обязательные неприятности героев оправдывал тем, что жить так, мол, всё равно веселее (в финале «Парней» Лиотта, чуть не потерявший жизнь из-за мафии, по-прежнему скучает по прошлой разбойной жизни). Это мир гротескных квартир и тёмных баров, где жён возбуждает опасность, а абстрактный «кодекс чести» ценится выше дурацких государственных законов.

«Ирландец» же помещает героев в чистенькие кабинеты и залитые светом магазины, показывает, что зло никогда не уходило в тень от дешёвых барных абажуров, а находилось на самом виду. Скорсезе не покинуло ни чувство юмора, ни чувство ритма — фильм часто бывает очень смешным и, несмотря на исполинский хронометраж, никогда не теряет динамики — но в его портрете мафии больше не осталось былой симпатии.

Да, есть отдельные симпатичные персонажи, но систему в целом, помешанную на мнимых ценностях и заставляющую людей общаться какими-то несуразными речевыми оборотами (в одной из сцен герои Джо Пеши и Аль Пачино банально не могут поговорить, потому что каждое предложение вынуждены начинать с осторожного «ну это не я так думаю, но по-мнению некоторых...») он показывает абсолютно бесчеловечной. А насилие больше не способно никого привлечь — лишь оттолкнуть от героя даже самых близких людей.

Очень интересно, как сильно у Скорсезе с возрастом сменилась оптика. Может, дело всё в сложных отношениях режиссёра с верой, которые он наконец осмыслил в своём предыдущем фильме, «Молчании». На него «Ирландец» в чём-то похож даже больше, чем на своих криминальных собратьев: оба фильма — очень вдумчивые, по-хорошему эстетские, о героях, что временами молча вглядываются в пустоту и пытаются найти себя в общении с богом.

Оба, в конце концов, о людях, которые жертвовали всем, чем могли, ради сомнительной цели: в случае с «Молчанием» — оправданной верой, в случае с «Ирландцем» — оправданной спорными «понятиями» и потому абсолютно деструктивной.

Там, где большинство фильмов о мафии заканчивается, у Скорсезе начинается самая мощная часть: разрывающий эпилог, почти буквально показывающий процесс разложения устаревшей мафии. Бойкие рассказы о былых подвигах сменяются гнетущими сценами, в которых безобидные теперь уже старички из последних сил цепляются за жизнь и ценности, которые не имеют больше никакого смысла.

Мысль о том, что насилие всегда порождает насилие и не приводит ни к чему хорошему, разумеется, не нова и очень банальна. Но никто, кажется, не демонстрировал это настолько проникновенно, как «Ирландец».

И понятно, почему для этого фильма Мартину так необходимо было собирать всю «старую гвардию»: Роберта Де Ниро, Аль Пачино, Джо Пеши и Харви Кейтеля, играющих тут, простите за банальность, как в последний раз (кроме Кейтеля, которого просто очень мало). И ясно, зачем Скорсезе понадобились сложные технологии омоложения — чьи результаты выглядят здесь, кстати, порой сильно лучше, чем в диснеевских блокбастерах.

Только с этими лицами, интуитивно ассоциируемых зрителем с кино о гангстерах и мафии, он смог бы донести свой посыл. Устроить масштабную деконструкцию криминального кино, подвергнуть сомнению всё то, что сам культивировал многие годы.

«Ирландец» — это, скорее всего, последний гангстерский фильм Скорсезе. И — вместе с вышедшим в этом же году «Предателем» итальянского классика Марко Белоккьо, говорящем на ту же, в общем, тему — это фильм, после которого про мафию лучше ничего больше не снимать.

#ирландец #обзоры #мнения