Китайские игры: сложности разработки и недостаток идей

Драконы, боевые искусства и запрет на консоли: с какими трудностями сталкиваются китайские разработчики.

Журналист Kotaku Мэтт Сэйер (Matt Sayer) написал статью о проблемах, которые мешают китайским студиям создавать игры. Автор также взял интервью у некоторых представителей игровой индустрии Китая.

DTF публикует перевод материала.

Делать игры в Китае — непростая задача. Вам нужно не только бороться с такими стереотипами о китайской культуре, как ушу, бандитские разборки и нелегальный стритрейсинг, но и работать под надзором одного из самых жёстких правительств в мире. Органы власти тщательно проверяют все медиа-материалы в Китае, будь то книги, фильмы или игры. Особо серьёзно в этих медиа контролируется образ страны.

В Китае могут запретить продавать игру без какого-либо предупреждения. Какие-то игры подвергают сомнению всемогущество китайского правительства. К примеру, Battlefield 4 оказалась под запретом из-за того, что в ней американские войска вторгаются на территорию КНР. Или же игры говорят о неугодных для власти Китая вещах. Например, в шведской Hearts of Iron Тибет и несколько других провинций страны превращаются на игровой карте в независимые государства.

С мобильными играми ситуация ещё хуже. Для выхода на китайский рынок им необходимо получить предварительное подтверждение властей. А если добавить к этим проблемам 14-летний запрет на игровые консоли, который сняли только в 2015 году, то Китай превращается в страну, где разрабатывать игры невероятно трудно.

Игры, в которых действие происходит в современном Китае, рискуют получить неодобрение правительства из-за некорректного изображения тщательно выверенного образа страны. Поэтому многие разработчики берут за основу древний Китай.

Это привело к тому, что огромное число игр опирается на фольклор, вроде романа «Путешествие на Запад», или же используют другие временные эпохи — Троецарствие, например.

Томас Вон (Thomas Wong) из One Zero Digital Limited (китайский разработчик видеоигр, ориентированный на западный рынок) считает, что такие проекты создавать проще всего.

Вон уверен, что отсутствие современной китайской культуры в видеоиграх связано с огромным размером рынка мобильных free-to-play игр, который развился в связи с запретом на консоли.

Он объясняет: «Китай ориентирован на мобильные устройства. В китайской культуре вы платите, чтобы стать сильнее, в то время как на Западе такая концепция всеми отвергается. Это менталитет, тут речь даже не об играх. Китайские геймеры по своей природе стремятся к соперничеству».

Эти культурные различия привели к становлению f2p-индустрии, в которой предпочтение отдается гринду, а не ценнику в 60 долларов. Чтобы преуспеть, разработчики создают игры, подталкивающие игроков к покупке различных бустов и наборов внутриигровой валюты, дающих геймерам некоторое преимущество. Такая философия не приводит к инновационным играм с богатым культурным содержанием.

Томас рассказывает про Дженову Ченя (Jenova Chen) , дизайнера удостоенной множества наград Journey. Чень уехал из Китая в США, потому что не мог разрабатывать свои игры на китайском рынке free-to-play. Джастин Ма (Justin Ma), один из создателей Faster Than Light, покинул 2K China по той же причине.

«Издатели не хотят рисковать, — объясняет Вон. — Может и удастся подвинуть целую индустрию, но можно и прогореть. Так что большинство издателей предпочитают протоптанную тропинку и штампуют клоны Game of War».

Если рассматривать финансовую сторону вопроса, то инновации в китайский играх — бизнес заведомо провальный.

И всё же, инновации в Китае имеют право на жизнь. Благодаря успеху неподконтрольных правительству цифровых площадок вроде Steam и itch.io, в связке с растущей доступностью инструментов создания видеоигр, таких как Unity и RPG Maker, местные разработчики борются со стереотипным изображением Китая в видеоиграх. Рассказывая личные и общечеловеческие истории, они стремятся показать всему миру, что китайская культура — это намного больше, чем ушу и красные драконы.

Когда Майкл Жэнь (Michael Ren) вернулся в Китай после многих лет, прожитых в США, то никак не мог выбросить из головы одну вещь: грязный воздух. Шанхай задыхался от заводского дыма и автомобильных выхлопов. Невозможно было нормально дышать, поэтому респираторные маски стали обыденностью для городского жителя.

Жэнь читал о проблеме загрязнения, но СМИ преподносили её как что-то абстрактное, оторванную от жизни в бесконечном тумане статистику. Увидев масштаб проблемы своими глазами, Жэнь решил создать игру. Результатом стала Hazy Days, «симулятор дыхания». Игра рассказывает историю девочки, которая борется за выживание в ядовитом Шанхае.

«Я всегда верил, что видеоигры — это отличный способ что-то изменить в обществе, — говорит Жэнь. — В случае с Hazy Days, целью стало «очеловечить» вопрос загрязнения воздуха. Я хотел изучить проблему глазами ребёнка: он ни в чем не виноват, но всё равно каждый день страдает от этой проблемы».

Посмотрев на Китай со стороны и изнутри, Жэнь понимает, какой незначительный вклад игры делают для улучшения его родины.

Он говорит: «Не так много разработчиков игр с большими бюджетами выбирают местом действия Китай. А когда такие проекты появляются, то более миллиарда её жителей представляются там выпиленными по заготовке болванчиками». Драконы, красные фонарики и деревянные повозки на улицах превратились в стандартные инструменты передачи «китайской атмосферы». И это несмотря на то, что все эти вещи уже давно устарели.

Редкая игра рисует образы «зелёных улиц, переполненных скутерами, беспорядочными неоновыми огнями или толпами стариков, танцующих в парке». Жэнь считает, что именно такие вещи рассказывают настоящую историю китайской жизни.

Фокусируясь на повседневных невзгодах маленькой девочки, которая едет к бабушке на выходные, Жэнь надеется разбить стереотипы о фэнтези и мистике, «заразивших» китайскую культуру. Он ставит во главу угла семейные ценности, играющие главную роль в жизни китайцев.

«Очень легко всё обобщить, не имея личной или эмоциональной связи с чем-либо. Но наша задача, как создателей, состоит в том, чтобы поменять привычный взгляд на вещи, а не следовать проверенным рецептам. Надеюсь, что Hazy Days даст людям возможность задуматься о пропасти между игровым образом Китая и его реальными жителями».

Как уже упоминалось ранее, Древний Китай служит основой для многих китайских сюжетов. В целом, это не является большой проблемой, но всё осложняется отсутствием аналогов в современном сеттинге.

Китай в видеоиграх — это война, насилие и экшн. Всё это только укрепляет устаревший стереотип о «злом Китае», который продвигает индустрия кино. Игры вроде Dynasty Warriors делают акцент на огромных армиях и кровавых сражениях, но практически не уделяют внимания цене человеческой жизни в этих конфликтах. Такое однобокое повествование создаёт впечатление, что Китай — опасное и враждебное место.

Значит ли это, что Древний Китай не подходит разработчикам, которые хотят использовать часть этой культуры в своей работе? Студия Saltytata с этим не согласна. Небольшой китайский разработчик решил подойти к историческому сеттингу с другой стороны.

Используя опыт работы над визуальными романами, команда Saltytata Studio выпустила Soulslayer. Игра представляет собой мистический визуальный роман, действие которого происходит во времена правления династии Хань (206 г. до н.э. — 220 г. н.э.) В отличие от своих исторических современников, Soulslayer рассказывает не о насилии и войне, а о семье и любви, правде и предательстве.

«Мы хотим предложить игрокам что-то новое» — говорит Тата, один из двух разработчиков игры. Он считает, что китайская культура в видеоиграх слишком однообразна: «Я думаю, что в играх слишком много элементов ушу и людей, одетых в наряды династии Цин. Это типичные культурные стереотипы».

Soulslayer, в свою очередь, предлагает игрокам примерить на себя роль благородной дамы, убитой в канун свадьбы. Застряв во временной петле, она должна снова и снова проживать момент своей смерти. Ей предстоит узнать личность её убийцы, полагаясь только на собственный ум. Во время игры геймерам нужно разгадывать головоломки, а не полагаться на насилие. Такой выбор Тата сделал, чтобы показать, что «китайская культура — это не только ушу».

Soulslayer также стремится указать на распространённую по мнению Таты ошибку: сплав китайской и японской культур. Несмотря на множество различий, эти две культуры часто представляются, как взаимозаменяемые. Например, в Mortal Kombat Саб-Зиро — это китайский ниндзя, хотя сами ниндзя являются частью японской культуры.

Перед Soulslayer стоит непростая задача: сформировать китайскую самобытность, так как жанр визуальных романов ассоциируется в основном с Японией. Поэтому, команда Saltytata с большим трудом старается показать настоящий Китай династии Хань. Они изучают одежду, мебель и искусство того времени, чтобы выделить Soulslayer и китайскую культуру в целом в самостоятельную нишу.

Soulslayer создавалась с прицелом на китайскую аудиторию, но Тата добавил в неё английский текст: «Мы не уверены, что такие игры привычны для англоговорящих игроков, но надеемся, что наша игра сможет полюбиться большему количеству людей».

Пока Мин Та жил в США, он практически не видел китайскую модель поведения, на которую мог бы ориентироваться. Редкие исключения вроде теннисиста Майкла Чана стали героями юного Та. Его пример доказывал, что похожие на Мина Та люди могут преуспеть в западном мире.

Однако в индустрии видеоигр не было своего Майкла Чана. Пока западные геймеры смотрели на Лару Крофт, Гордона Фримена и Леона Кеннеди, азиатские игроки наблюдали за приключениями Марио, Данте из Devil May Cry и Солида Снейка. Это была чужая для них культура.

Даже сегодня у китайских геймеров есть всего лишь несколько героев, несущих над головой флаг родной страны. В лучшем случае это Чунь Ли из Street Fighter или Вэй Шень из Sleeping Dogs. Однако оба этих персонажа опираются на стереотипы об ушу и и китайском криминальном подполье.

Разочарованный нехваткой настоящих, вдохновляющих китайских героев, Та решил взяться за проблему самостоятельно. В результате, свет увидела игра Detective Di: The Silk Road Murders. Этот приключенческий квест основан на реальных историях из жизни Ди Жэньцзе. Он был детективом и жил во времена династий Тан и Чжоу (примерно 618 — 907 годы н.э.). Ди называют китайским Шерлоком Холмсом, и он пользуется огромной популярностью во всём мире, во многом благодаря книгам Роберта ван Гулика «Судья Ди». Та — большой фанат Гулика, и в Detective Di он хотел передать ощущения, навеянные этими книгами.

Та говорит: «У меня есть 12-летний сын, и я надеюсь, что главный герой Detective Di будет лишь одним из многих китайских персонажей, которые смогли бы стать кумиром для него, а лучше — и для других людей».

Та хочет показать людям, что китайская культура такая же богатая, как и любая другая. Он продолжает: «Китай династии Тан был крутым местом. Красота, преступления, загадки, страсть, жестокость и героизм. Надеюсь, мне удастся перенести игроков в этот мир».