Карел Чапек и его неоценимый вклад в жанр фантастики

Роботы, разумные саламандры, атомная физика и сатира.

Сейчас о Кареле Чапеке почти не вспоминают, но в 20-30-е годы он серьёзно повлиял на фантастическую литературу. Чапек был одним из тех авторов, что заставили рассматривать фантастику наравне с остальными жанрами. Он даже чуть было не получил Нобелевскую премию по литературе — если бы не оскорбил нацистскую Германию в своих книгах. И, в конце-концов, именно благодаря ему почти во всех языках мира появилось слово «робот».

Вспомним о фантастике Карела Чапека и порассуждаем о том, про что же всё-таки он писал.

В отличие от большинства своих современников, Карел Чапек не разделял литературу на «высокую» и «низкую». Он считал, что главное — сюжет. И не важно, в каком стиле он изложен: в виде сказки, анекдота или приключенческого романа — если история работает, как надо. Поэтому Чапек успел поработать в самых разных жанрах, зачастую смешивая их. И из-за этого он даже перестал писать вместе со своим братом Йозефом: Карелу был важней всего история, Йозефу — психологизм.

Из всех жанров фантастика казалась Чапеку одним из самых действенных способов показать проблемы современности и то, к чему они приведут. И именно она его и прославила в 1920 году благодаря пьесе «R.U.R.» («Россумские Универсальные Роботы»). В ней он высмеивал капитализм и современные ему нравы при помощи такого фантастического допущения, как роботы.

Слово «робот» впервые появилось именно в «R.U.R.»: его придумал брат писателя. Оно происходило от словацкого слова «робота», означающее каторгу, тяжёлую работу, барщину.

В пьесе роботы выращены из особой протоплазмы. Из неё они постепенно собирались на фабрике, орган за органом. Роботы сильны, очень умны, быстро всему обучаются — но у них нет «души». То есть они не могут придумать ничего нового, у них нет желаний, нет удовольствий — даже привязки к жизни нет. Они пригодны для многих работ, в зависимости от подготовки и «конструкции».

Срок годности у роботов ограничен: до двадцати лет доживают далеко не все. Компенсируется это тем, что на свет они появляются сразу взрослыми. Всё это делает роботов идеальными слугами: нетребовательными, во всём покорными, а главное — предельно дешёвыми.

Чапековские роботы не особо похожи на то, что нынче принято называть этим словом. Но ключевые характеристики роботов всё же были заложены именно здесь. Это автоматические искусственные «устройства», наделённые интеллектом, осуществляющие определённые работы по заранее заданным командам.

В будущем все характерные особенности чапековских роботов проявятся во многих других произведениях. Авторы избегают слова «робот», но строят конфликты на основе концепций, которые придумал Чапек: например, крайне скоротечной жизни. Такими будут репликанты из «Бегущего по лезвию», андроиды из «Чужого», клоны из «Звёздных войн».

В отличие от роботов, все люди в «R.U.R.» — слабы и глупы. Несмотря на свои высокие посты, они постоянно попадают в нелепые до абсурда ситуации. Например, владельцы фабрики по производству роботов хранили тайну изготовления роботов на нескольких истлевших листах пергамента, которые по ходу истории уничтожили по глупой причине. Порой доходит до чёрной комедии: буквально за считанные минуты до конца человечества бухгалтер подсчитывал годовую смету, считая, что лучшего момента для этого и не придумать.

Ради власти, денег, веры в прогресс и грядущей утопии, где люди вообще не будут заниматься тяжёлым трудом, владельцы фирмы R.U.R. производили всё больше и больше роботов. Роботы проникли во все сферы жизни человека: появились роботы-учёные, роботы-солдаты, роботы-музыканты. После подавления восстания людей, оставшихся без работы, для человечества наступила эпоха изобилия. В итоге, из-за такого благополучия у людей просто перестали рождаться дети.

Однако со временем формула создания роботов изменилась — они стали лучше реагировать на раздражители. Всё из-за одной девушки — Елены, возлюбленной директора R.U.R. Она посчитала, что это поможет роботам обрести душу.

У части роботов из-за новой конструкции появились припадки. Другие же начали требовать себе больше прав и бунтовать. Так и началось всеобщее восстание роботов. Они планомерно выслеживали всех людей и убивали их, как нечто ненужное, только мешающее роботам.

Если вспомнить исторический контекст произведения, напрашиваются интересные параллели с реальной историей.

К 1920 году, когда Чапек написал «R.U.R.», уже прогремела Октябрьская социалистическая революция в России, в соседней с Чехословакией Веймарской республике армия успела разогнать Баварскую Советскую Республику. По всему миру правительства боролись с расплодившимися ячейками социалистов, опасаясь новых восстаний. Тем более, что класс пролетариата, на который опирались социалисты, успел вырасти во много раз из-за промышленной революции и стремления капиталистов заработать себе как можно больше денег.

В такой атмосфере не могла не появиться идея о массовом восстании кого-то вроде роботов. По сути, роботы — это рабочий класс, угнетаемый человечеством. А все результаты их труда присваивают себе люди, отдавая роботам лишь тот минимум, при помощи которого они могли бы продолжать функционировать.

Люди-капиталисты в «R.U.R.» создали такие условия, в которых часть роботов в полной мере прочувствовала боль и осознала социальную несправедливость. «Низы» не хотели жить по-старому, а человечество, развращённое изобилием, уже не могло вернуть назад привычное положение дел.

С такой точки зрения получается, что мировая революция роботов — социалистическая. Роботы всех стран объединились под одним флагом, чтобы сместить угнетателей.

Разумные искусственные создания и раньше восставали в художественных произведениях против человека: и во «Франкенштейне» Мэрри Шелли, и в легенде о пражском големе, и даже в «Ученике мага» Гёте.

В «R.U.R.» Карел Чапек придумал закономерное развитие этим идеям: могут восстать те создания, которые уже давно вошли в повседневную жизнь и производство которых ведётся в промышленных масштабах. Именно эта идея пугает сильнее всего. В том числе из-за реалистичности: капиталисты в погоне за прибылью вполне могли такое допустить. Тем более, что в 1920 году были свежи воспоминания о Первой мировой, когда оружие производили в поистине невиданных объёмах.

В этом даже можно усмотреть некоторые основы будущего киберпанка.

Хотя произведение Чапека пришлось по душе не всем. «R.U.R.» не понравилось, например, Айзеку Азимову — во многом из-за того, что породило волну произведений о злых машинах, восстающих против людей.

Прежде всего, Азимов считал, что искусственный интеллект роботов должен быть механическим — как более простой и практичный. И он твёрдо был уверен, что для предотвращения восстания роботов достаточно запрограммировать их на выполнение «трёх законов роботехники».

Правда большинство произведений Азимова о роботах построено на описании лазеек в этих законах. Да и фантаст так и не рассказал, как можно эти законы вписать в программу машин. А обучение уже готовых роботов определённому поведению недалеко уходило от идей Чапека.

В финале «R.U.R.» алчное человечество погибло. Но и сами роботы со столь же злобным менталитетом вот-вот должны погибнуть — секрет их производства оказался утерян. Будущее есть только у единственной пары влюблённых уникальных роботов, готовых заново заселить Землю.

Может показаться, что пьеса заканчивается относительным хэппи-эндом — но всё не так однозначно. По сути, почти всё самое глупое, что творилось в пьесе, происходило из-за любви. Из-за любви изменили физиологию роботов, из-за чего они перестали хотеть быть угнетёнными — фактически полюбили себя.

Из-за любви исчез и секрет производства роботов, что погубило остатки человечества и самих роботов. Пара роботов из-за слепой страсти к друг другу так и не рассказала всем о последней копии секрета производства роботов. И это если не брать в расчёт другие формы любви: к деньгам, человечеству, власти.

То есть будущие поколения новых роботов обречены на совершение тех же глупых ошибок, что совершали люди — и всё из-за разных форм любви. Они всё равно во многом будут похожи на своих создателей.

Хотя возможно, что если новые роботы создали бы своих роботов, а те — других, то они смогли бы в итоге создать идеальный разумный вид. Но такие идеи развивали уже другие авторы.

В своей поездке в Англию Карел Чапек в 1924 году сдружился с несколькими писателями. Среди них был Бернард Шоу. Его стиль, полный иронии и сатиры, был близок Чапеку — только чешский писатель отличался более реалистичным взглядом на действительность.

За два года до этого с разницей всего в несколько месяцев Карел Чапек и Бернард Шоу написали книги на одну и ту же тему, не зная о планах друг друга. Чешский писатель узнал об английском «Назад к Мафусаилу» лишь незадолго до публикации своего «Средства Макропулоса». Обе книги — фантастика про бессмертных аристократов. И как раз в разнице между ними хорошо заметен подход Чапека.

Шоу рассказал историю, растянувшуюся на целые тысячелетия, начиная с Адама и Евы. Он предполагал, что путём сознательного отбора и эволюции люди смогут победить смерть и старость. За время бесконечной жизни они будут вечно самосовершенствоваться, чтобы в итоге превратиться в нематериальную форму жизни.

По мнению же Чапека, чрезвычайное долголетие приводит лишь к смертельной скуке, ведь человек не может ни творить по несколько столетий, ни любить, ни даже просто наблюдать за окружающей жизнью, сохраняя интерес. Всё начинает постоянно повторяться.

Персонажи пьесы, наблюдая за жизнью одной бессмертной женщины, в итоге пришли к выводу, что вечная жизнь им не нужна. И уничтожили рецепт бессмертия — чтобы им никто не соблазнился и не обрёк себя на вечную скуку.

Карела Чапека чрезвычайно увлекала наука. Хотя Чапек был журналистом, а не учёным, он был в курсе всех новейших теорий в самых разных областях. Особенно сильно его увлекала атомная физика с её идеями высвобождения гигантских объёмов энергии из минимальных объёмов вещества.

Однако при этом Чапек понимал: атомная энергия в руках его современников легко приведёт к самым разрушительным результатам. Этой теме он и посвятил свой первый роман — «Фабрику Абсолюта».

По сюжету, в Чехии создали двигатель, работающий на энергии расщепления ядер атомов. «Карбюратор», как его прозвал изобретатель, сжигал любую материю. И настолько эффективно, что на одном килограмме угля среднего размера фабрика могла работать несколько сот часов подряд.

Но была одна проблема: при уничтожении материи в карбюраторе в качестве побочного продукта появлялся неосязаемый дух — Абсолют, энергия бога. И из-за него вблизи каждого работающего карбюратора любой человек вдруг начинал верить в бога.

Внезапная безоговорочная вера в бога проявлялась в том, что человек начинал безукоризненно верить в идеалы, которые ему покажутся священными, и всячески их придерживался. Далеко не всем удавалось хоть как-то сопротивляться такому воздействию. Как они сами описывали, жизнь без абсолютной веры во что-то подсознательно казалась ими более депрессивной.

Человека, создавшего первый «карбюратор», тяготило его изобретение из-за такого необычного побочного эффекта. Но всё-таки он раскрыл секрет производства.

Промышленник, купивший патент на аппарат, страшно боялся Абсолюта. Но ещё больше боялся упустить выгоду. Так что он незамедлительно запустил «карбюраторы» в серийное производство, хотя прекрасно представлял последствия.

Карбюраторы заставляли механизмы работать аномально: без вмешательства людей, без остановки, изменяя саму материю. Происходило тотальное перепроизводство, с которым никто ничего не мог поделать: торговцы уверовали, что всякая коммерция — зло.

Вскоре выяснилось, что Абсолют наделяет людей верой в совершенно разные идеалы. Одни раздаривали все свои богатства беднякам и подавались в отшельники. Другие выстраивали культ вокруг летающей и самостоятельно работающей землечерпалки, к тому же одаривавшей лидеров культа возможностью творить чудеса.

По мере распространения «карбюраторов» появились всевозможные новые культы и религии. Да и официальная церковь в погоне за властью объявила Абсолют частью своих верований. Что в итоге привело к возобновлению давних религиозных конфликтов — но в гораздо больших масштабах.

Пускай Чапек и не утверждает всерьёз, что из уничтожения материи в машине может получиться бог — из этой концепции рождаются интересные рассуждения о религии.

До «Фабрики Абсолюта» на эту тему почти не писали. Во «Франкенштейне» Мэри Шелли всё заканчивалось сравнением главного героя с богом из-за сотворения им жизни. У Лавкрафта люди поклонялись существам, которые настолько непостижимы, что кажутся людям богами. В остальном же фантастика была подчёркнуто материалистична и избегала рассуждений о вере как табу.

В фантастике было принято считать, что научный прогресс в конечном счёте уничтожит религию. Но у Чапека новая технология, наоборот, дала новый виток различным верованиям. Вокруг неё сформировались новые культы, а уже существующие религии начали использовать её в своих интересах. И это гораздо ближе к реальности: мы живём сейчас в мире, где Ватикан запустил мобильное приложение для молитв, а основатели IT-компаний предлагают создать религию, которая бы поклонялась ИИ.

У Абсолюта нет воли и самосознания. Оттого заметней функция церкви — скорее не создание, а упорядочивание веры. И чем больше в романе проходило это упорядочивание, тем более непримиримые противоречия появлялись у людей, и тем больше войн творилось — пока люди не начали уничтожать «карбюраторы». Но и без них они некоторое время под действием Абсолюта вели масштабные конфликты — а потом им просто надоело воевать.

В финале Карел Чапек пришёл к выводу, что верить можно в разные вещи — но не стоит предаваться слепой вере во что-либо и быть нетерпимым к чужим взглядам.

Но как бы не были интересны все эти истории на тему религии и бога, из-за формата своего сатирического романа Чапек так и не смог развить многие темы. «Фабрика Абсолюта» разрывается между юмористическими зарисовками о работе «карбюраторов» в Чехии и рассказом о глобальных разрушительных последствиях для всего человечества.

Правда, в «золотой век фантастики» тема религии снова превратилась в негласное табу. Рассуждать о вере и богах при помощи фантастических допущений продолжили другие писатели уже спустя пару десятилетий после «Фабрики Абсолюта».

В своём втором романе Карел Чапек снова вдохновлялся ядерной физикой. А именно — идеей о создании оружия на основе расщепления ядра атома.

Сюжет книги рассказывает об одарённом инженере-химике Прокопе. Он прошёл Первую мировую на передовой и вёл уединённый образ жизни, что не лучшим образом сказывалось на его и без того мрачном характере. При этом у Прокопа было две страсти: женщины, в которых он постоянно влюблялся, и создание взрывчатки. Он мог делать бомбы буквально из всего, что подвернётся под руку.

В какой-то момент учёный создал Кракатит — ядерное оружие в виде порошка. После неожиданного взрыва Кракатита безо всякой причины Прокопу ранило руку. Из-за чего он в менингитном бреду бродил по округе и видел галлюцинации.

Новое открытие жутко мучило Прокопа. Он осознал всю разрушительность своего творения и пытался не допустить появление ядерного оружия у тех, кто начал бы его массовое применение. Ради этого он часто рисковал жизнью и отказывался от денег, славы, новых лабораторий, любви.

Но Прокоп всё равно не смог помешать распространению технологии. В итоге, его изобретение разрушило все европейские столицы и развязало новую войну.

Интересно то, что почти сразу же после создания Кракатита всё шло к катастрофе. Все персонажи, кроме самых простых людей, приближали её.

Прокоп — продукт своей эпохи, вся жизнь которого шла к разработке Кракатита. Он был увлечён лишь созданием новых бомб, не особо задумываясь о последствиях. И при этом до самого финала учёный ни разу не задумывался о том, что можно найти какое-то мирное применение технологии. В книге подчёркивается, что, в сущности, это он активировал серию взрывов по всему миру.

Капиталистам было плевать на последствия, лишь бы им платили армии разных стран за новое вооружение. Главное для них — приумножить свои богатства. Они знали, что где-то есть запас Кракатита, который мог попасть к кому угодно. Но они не придавали это огласке, боясь упустить выгоду от продажи рецепта ядерного оружия.

Кружок анархистов, устроивший тайный заговор с целью свержения капиталистических режимов, на самом деле просто хотел передела власти в свою пользу. И плевать, какой ценой.

Всё это неплохо отражало реалии первой половины XX века. Учёных тогда не особо волновала этика, из-за чего проводились бесчеловечные эксперименты и разрабатывалось новое оружие — в том числе и ядерное. Государства же прежде всего заботила своя выгода, а не жизни людей.

Из этого получается гораздо более интересный посыл, чем просто «лучше важным технологиям не попадать не в те руки». По Чапеку, в современном ему обществе изобретения превращались в угрозу при любом раскладе. И для того, чтобы не допустить катастрофы, нужно менять всю структуру общества.

«Кракатит» точно не был первым художественным произведением о ядерном оружии — «Освобождённый мир» Уэллса успел выйти за десять лет до этого. Но он всё равно был одним из первых фантастических приключенческих романов на тему оружия массового поражения. А ещё — одним из первых фантастических романов, построенных вокруг иллюзорности всего происходящего. В истории есть намёки на то, что весь роман — лишь продолжение менингитного бреда Прокопа.

«Война с саламандрами» — без преувеличений, лучшее фантастическое произведение Карела Чапека. Роман написан в формате журналистского расследования, и это позволило смешать в книге самые разные стили — от описания авантюрных приключений в Тихом океане до стенографии научной конференции.

Такой новый для фантастики подход позволил охватить события огромных масштабов, не жертвуя увлекательностью и не теряя связи между локальными и глобальными историями. Много лет спустя похожий подход взяли на вооружение авторы таких произведений, как «Мировая война Z» — частично под влиянием «Войны с саламандрами».

По сюжету книги, возле одного из островов Тихого океана капитан Я. ван Тох встретил небольшую популяцию прямоходящих саламандр. Они жили на мелководье у берега острова, временами выходя на сушу. Их передние лапки были небольшими, но очень ловкими. А самое важное, что они проявляли зачатки разума и способности к обучению.

Саламандры были существами дружелюбными и мирными, из-за чего на них постоянно охотились акулы. Ван Тох, видя это, начал выдавать им гарпуны и ножи для защиты. В обмен они приносили ему ракушки с жемчугом.

Всё это переросло в масштабное предприятие: саламандр расселили возле многих островов Индийского и Тихого океана, чтобы поставить на поток получение жемчуга.

Со временем обнаружилось, что интеллект саламандр примерно равен человеческому. Они способны разговаривать, обучаться сложным техническим работам, даже создавать научные труды.

Но саламандры всё равно были мирными и покорными. Они были готовы за еду выполнять самые разные вещи — и это сделало из них идеальных рабочих, дешёвых, безропотных и бесправных.

Капиталисты начали выращивать саламандр в огромных масштабах. Да и торговля с саламандрами сама по себе приносила громадные доходы. Благодаря этому западная цивилизация переживала свой рассвет: появилось общество потребления, стартовали самые амбициозные проекты, насыпались огромные острова в океане.

Вместе с тем часть саламандр попала в руки военных. Они вооружили их и построили в морях крепости, на случай войны. Пошла гонка вооружений с использованием саламандр — из-за чего напряжённость между странами сильно возросла. Из-за этого под водой у саламанд появились большие арсеналы оружия.

Количество саламандр возросло до двадцати миллиардов особей — в десять раз больше, чем людей. И хотя благополучие человечества зависело от саламадр, к ним всё равно продолжали относиться как к существам второго сорта. Так что дикие саламандры начали оказывать сопротивление попыткам порабощать их, а в Европе саламандры начали мелкие конфликты с обычными людьми, желая больше благ. Но все просто закрывали на это глаза.

В конце концов объявился Верховный Саламандр, возглавивший саламандр. При помощи технологий и материалов, купленных у людей, он начал планомерно раскалывать континенты, чтобы увеличить количество прибрежных зон. Он заявлял, что не хочет никакого зла людям, просто саламандр теперь намного больше, чем людей — и потому им нужно больше жизненного пространства.

Но правительствам и капиталистам всё равно было слишком выгодно торговать с саламандрами, чтобы предпринимать какие-то действия. Да и при помощи людских ресурсов саламандры к тому моменту превратились в практически непобедимую силу, что без проблем затопила треть континентов.

В финале книги атлантические цивилизованные саламандры начали войну с союзом диких саламандр Тихого океана из-за идеологии. По ходу их конфликта они изобрели бактериологическое оружие, которое вышло из-под контроля и в итоге заразило все моря и уничтожило всех саламандр.

Но Карел Чапек написал этот финал в диалоге с самим собой — просто из жалости к книжному человечеству. Этот хэппи-энд искусственен и расходится с логикой событий остальной книги. Фактически, человечество было обречено на массовое вымирание и рабство без шансов на спасение.

Для того, чтобы понять, насколько «Война с саламандрами» современна и реалистична, стоит вернуться к началу произведения и повнимательней рассмотреть самих саламандр.

В начале романа у саламандр есть зачатки разума, они выносливы и готовы выполнять любые поручения — но лишь самые простые вроде сбора жемчуга. На основе всего одной этой функции появилось процветающее предприятие. На этом этапе саламандры для людей были даже не как рабы — а как простейшее оборудование.

Саламандры довольствовались самым малым, беспрекословно терпели лишения и были не против участия в любых работах. Несмотря на то, что среди них могли быть учёные, почти все саламандры чрезвычайно походили друг на друга. Искусства у них не было ни в какой форме — оно им просто было не нужно. И хотя среди саламандр находились те, кто хотел перенять абсолютно всё человеческое, большинство же предпочитало жить своими животными инстинктами.

Со временем капиталисты поняли, что саламандр можно использовать во всех остальных сферах, путём селекции и давая им большие объёмы специализированной информации — как нейросетям. Получив достаточное количество знаний, саламандры развились до уровня человека. Они достигли предела своих возможностей, но из-за особенностей их общества саламандры во многом начали превосходить людей.

Получается, что единственное отличие между чапековскими роботами и саламандрами — то, что изначально саламандр собирают не сами люди, и что они сами способны размножаться. Хотя и эта разница незначительна: именно благодаря искусственному вмешательству людей саламандры развились в нечто разумное и способное на труд. В какой-то мере их можно называть ИИ. Просто в данном случае речь идёт не о существах с интеллектом, собранных самим людьми, а животном интеллекте, что люди искусственно развили до определённого уровня.

Как бы парадоксально это ни звучало, чапековская история о разумных саламандрах — продолжение идей «R.U.R.» и новая ступенька в эволюции произведений об ИИ.

Развитие идей «R.U.R.» прежде всего состоит в том, насколько детализировано показана история развития искусственного интеллекта в обществе. В правительствах дискутируют о правах и свободах ИИ. Философы спорят о том, на каком языке должны общаться друг с другом саламандры. Церковь пытается хоть как-то включить новый разумный вид в свою парадигму. Появляется мода на то, чтобы быть похожим на саламандру. Айзек Азимов так и не смог добиться настолько же комплексного подхода в рассмотрении перспектив сосуществования ИИ и людей.

Благодаря такой детализации наглядно видно, как бы ИИ сумел победить человечество. Капиталисты в погоне за прибылями безрассудно развивали бы его, используя в любых видах производства и игнорируя возможные последствия.

Правительства слишком заняты грызнёй друг с другом, чтобы сплотиться против чего-то. Даже больше: они готовы отдать на растерзание саламандрам другие страны, чтобы заполучить побольше выгоды. Учёные хоть и говорят, что если ничего не делать с растущей проблемой, то случится катастрофа — но никто их не слушает. Большинству кажется, что текущее благополучие, полученное благодаря ИИ, продлится вечно.

Отсюда и появилась такая абсурдная ситуация, когда саламандры вытесняют человечество, а люди всё равно продолжают продавать им средства для уничтожения самих себя. Просто ИИ уже успел проникнуть во все сферы жизни людей настолько, чтобы у сильных мира сего не возникало бы необходимости что-то с этим делать, не вызвав тотального экономического кризиса и ещё больших проблем.

По Чапеку, в случае появления потенциально опасных технических новшеств, попавших во всеобщий доступ, большинство ничего не будет делать для устранения угрозы. Даже наоборот, ради выгоды ситуацию лишь усугубят. А когда начнут что-то делать — будет слишком поздно.

Во многом история с саламандрами, постепенно откалывающими куски континентов, вдохновлена реальными событиями, произошедшими в Европе к 1936 году, когда Чапек написал «Войну с саламандрами».

В то время нацистская Германия начала всячески нарушать условия Версальского мира: ввела войска в Рейнскую демилитаризованную область, наращивала армию, активно готовилась к присоединению Австрии, говорила о необходимости соединения вообще всех земель, на которых проживают немцы. Хотя уже тогда можно было усмотреть угрозу в планах Адольфа Гитлера и нацисткой идеологии, но все страны позволяли Германии вооружаться и расширяться. Несмотря ни на что США, Англия, Франция и СССР продолжали продавать немцам различные ресурсы.

Причём со временем сходство реальной политики с фантастикой о саламандрах лишь усиливалось. Англия и Франция буквально «скормили» нацистам Австрию и Чехословакию, чтобы «умиротворить» Германию и натравить её на СССР. А СССР припомнил такую политику и подписал пакт о ненападении с Гилером, позволив тому занять половину Восточной Европы и напасть на Францию. США было выгодно продолжить торговать с Германией.

А потом, когда было слишком поздно решать проблему, случилась катастрофа: мир увяз в кровавой Второй мировой.

На внешней политике Верховного Саламандра сатира «Войны с саламандрами» на тему нацизма не заканчивалась. Чапек в своей книге напрямую показывал абсурдность нацисткой идеологии через отношение немцев к саламандрам.

Нацисты из-за того, что их балтийские саламандры отличаются своим цветом от других, объявили, что их саламанды — высшая раса саламандр. А потому им нужно поработить всех остальных.

Из-за такой неприкрытой сатиры на нацизм в 1937 году нобелевский комитет отклонил кандидатуру Карела Чапека: «Войну с саламандрами» сочли чересчур оскорбительной для нацисткой Германии.

Даже если опустить сравнение саламандр с роботами и политические предсказания книги — сатира Карела Чапека всё равно получается уникальной фантастикой для 30-х годов.

Возникшее к концу книги общество очень антиутопично. Если не брать в расчёт искусственный финал, люди вынуждены работать на тех, кто постепенно приближают человечество если не к гибели, то к рабству. Правительства формально воюют с саламандрами, но продолжают с ними торговлю. И никто ничего с этим не может поделать.

В те времена, чтобы показать какие-то ужасные общества, писатели либо рассказывали об отдалённом будущем, либо писали о местах, которых в реальности нет. А «Война с саламандрами» показывала крах современного Чапеку социального строя. Причём не из-за каких-то внешних опасностей вроде вторжения пришельцев или прохождения планеты через облако какого-нибудь эфира — а благодаря внутренним проблемам. Внутренним, потому что саламандры изначально не желали человечеству вреда — люди внедрили их в свою экономику и сами превратили в угрозу.

Такой подход для фантастики того времени был в новинку. Крах западного общество потребления попал в список мейнстриминых тем фантастики только спустя несколько десятков лет после этой истории о людях и саламандрах.

Но даже несмотря на новые для фантастики идеи и остроумный слог, из «Войны с саламандрами» многие авторы приметили лишь идею войны человечества с саламандрами. Так в фантастике началась волна книг о войне людей с кем-то вроде антропоморфных ящеров.

По сюжету этого рассказа, в мире бушевала болезнь, убивавшая всех, кто старше сорока пяти лет. В стране, сильно напоминающей Германию XX века, как-то нашёлся человек, что создал лекарство от недуга. Он условился, что поделится рецептом препарата со всем миром — только если сильные мира сего навечно прекратят войны.

Прошло немало времени, прежде чем все правители — в том числе и самой агрессивной страны, — согласились на эти условия. Но было слишком поздно: лекаря из-за его идеалистических высказываний забила насмерть толпа, радующаяся началу новой войны.

Этот рассказ — последнее фантастическое произведение Карела Чапека. В 1938 году, незадолго до нацисткой оккупации Чехословакии, писатель умер.

Если помнить о событиях, последовавших за «Белой хворью», можно трактовать сюжет как реакцию общественности на «Войну с саламандрами». Предупреждения фантаста долгое время игнорируют, к ним начинают прислушиваться только в самый последний момент — но уже поздно, случается катастрофа.

Лучше всего о месте Карела Чапека в истории фантастики высказался Станислав Лем. И именно эти слова как нельзя лучше подходят для того, чтобы завершить рассказ о творчестве удивительного чешского писателя.

#лонг #мнения #золотойфонд