Припекло от критики. «Отцы и дети» Тургенева

Это не отзыв и не рекомендация – хотя, безусловно, произведение классное – а скорее внутренний монолог, который мало кому будет интересен. Просто хочу “поспорить” с мёртвыми людьми, высказать субъективное негодование, ну и сохранить впечатления на память. Плюс буду говорить о вещах, которые, кажется, в других отзывах не упоминались. Много цитат. Спойлеры!

Прочёл роман. Открыл справочные материалы. Оказалось, что «Отцы и дети» подвергались непрекращающимся нападкам со стороны критики. Понимаю, знать контекст важно, реакция была аж почти двести лет назад. Но как развидеть формулировку:

К тому же, помимо многократных пояснений, Тургенев серьёзно редактировал образ Базарова:

Во-первых, всегда немного неприятно осознавать, что великий классик, создавая шедевры мировой литературы, потакал капризам всяким закоренелым националистам, которые теперь, спустя века, практически забыты и интересны лишь горстке специалистов, – благо время вершит справедливость. Во-вторых, мне искренне непонятно, как критикующие рассмотрели прославление Базарова внутри множества противоречивых явлений, которые окружают его, происходят по его вине. Базарова же не совсем…

…герой и смерть его не геройская. Первую треть романа, до появления Одинцовы, Базаров вообще вялое, даже в чём-то жалкое существо. Для него проявление романтизма и человеческих чувств – глупость. Игра на виолончели – глупость. Природа – глупость, всего лишь мастерская. Пушкин – глупость. «Рафаэль гроша медного не стоит», — заявляет он. Идти в гости лишь из желания выпить шампанского – пожалуйста, цинизм называется практичностью. Шутите? Не, я мог бы проникнуться его искусством отрицания авторитетов в лет шестнадцать. Но человеку, который оставил максимализм и бессмысленный бунт где-то в юности, покажется такой подход пошлым и глупым.

А посмотрите на его учеников, как эта идеология в скудных умах приобретает уродливый вид – смешное зрелище: пустые, неестественные, пошлые прогрессисты скучны до невозможности, для них нигилизм – удобный способ вести праздную жизнь, забыть об ответственности, прикрыть свои комплексы; они наглядный пример того, Что делает радикальная позиция с глупым человеком; лишь Аркадий не успевает заразиться полностью, потерять себя настоящего; обратите внимание как он постоянно обманывает и мучает себя, подавляя искренние чувства, только бы авторитет не заметил.

Разве это можно рассматривать только как похвалу, где нет места тургеневской критике базаровских взглядов? Тургенев любит Базарова, не спорю. Но не всего, не за радикальные взгляды, а за многое, что есть в нём человеческого. Любит в нём не циника нигилиста, а человека; человека умного, прямого, честного, сильного, трудолюбивого, неотступно приверженного делу, не пытающегося казаться, любящего отца и мать.

Едва ли Тургенев солидарен с его выпадами в сторону природы, в объятиях которой, после своей смерти, окажется сам Базаров; или с его оценкой поэзии, живописи, музыки, любви и с несправедливой критикой своего «Я». Посмотрите, как Базаров, находясь в постоянной борьбе, на ровном месте злится на окружающих и на самого себя за свои поступки и мысли. Что не так?

К главному. Критик говорит:

По-моему, Базаров находит самый дельный, какой только можно вообразить, отпор. Базаров считал настоящую любовь белибердой, непростительной дурью, предпочитая мимолётные увлечения. И что происходит? Человек, который искал свободы от пленяющего и ограничивающего, попадает в ловушку Джокера – влюбляется в тургеневскую девушку, оказавшейся сильной личностью, пред которой он робеет и мешкается. Его доселе неведанное чувство расшатывает, расклеивает, он начинается бояться новую, поселившуюся внутри его души, сущность романтика, сентиментальный романтизм – он пал от того, что всё это время так упорно презирал.

Тургенев понимает муки Базарова, сам прошёл через это, но разделяет ли он его отчуждённость? Мне кажется, нет. Иначе ждал бы его такой печальный конец? Базаров не выдержал одно из сильнейших испытаний человека – испытание любви. Тогда как открытых, готовых пожертвовать свободой, ждал счастливый финал (семья Кирсановых). И снова критик:

Это называется торжеством? Случайная смерть? Смерть неудовлетворённого жизнью человека, который только накануне боялся умереть и страдал от одиночества? Умер в родном доме, при родителях и своей возлюбленной, но молодым, несчастным, в бреду, в тёмной комнате на диване – так умирают герои?

Вначале: «Мой дед землю пахал, — с надменною гордостию отвечал Базаров. — Спросите любого из ваших же мужиков, в ком из нас — в вас или во мне — он скорее признает соотечественника. Вы и говорить-то с ним не умеете.»

В конце: «…этот самоуверенный Базаров и не подозревал, что он в их глазах был все-таки чем-то вроде шута горохового…»

Честно, смутило определение “шут гороховый”. Пускай автор и критикует Базарова, но такое оскорбление показалось уж слишком непочтительным, прям резануло. И что же потом выясняется?

Раз: «Соглашаясь с некоторыми замечаниями Каткова, Тургенев добавлял: «Кстати, спор между П. П. и Базаровым совсем переделан и сокращен». Речь идет о том месте десятой главы, где Базаров выражает уверенность в сочувствии народа его идеям. Тенденциозный отрывок, в котором Базаров назван «шутом гороховым», по всей вероятности, также обязан своим происхождением воздействию Каткова.»

Два: «При подготовке отдельного издания романа многое, рисующее Базарова в невыгодном свете, было устранено Тургеневым, а многое другое, подчеркивающее подлинно типическое в образе разночинца-демократа, восстановлено или заново создано. Несмотря на это, некоторые тенденциозные изменения, дополнительно внесенные Тургеневым в текст «парижской рукописи» под влиянием редакторской цензуры Каткова, остались в романе навсегда. Крайне раздосадованный неблагоприятной реакцией на роман в журнале «Современник», Тургенев не восстановил, например, важное рассуждение Базарова об уничтожении «всего старого» и не изъял вставку, в которой Базаров назван «шутом гороховым».»

Тургенев вряд ли бы это оставил, видимо упустил.

«Слуга вошел и доложил о приезде председателя казенной палаты, сладкоглазого старика с сморщенными губами, который чрезвычайно любил природу, особенно в летний день, когда, по его словам, «каждая пчелочка с каждого цветочка берет взяточку…».»