А затем, отрицая животное, будучи историческим (ещё одно исключительное, согласно Кожеву, свойство), теперь уже индивид отрицает свою собственную историю — по той простой причине, что однажды эта история должна подойти к своему концу, а индивиду это ой как не можется сознавать. Шаткие ходули идеи и идеала, беспечной веры в себя едва ли смогут выстоять под натиском тех животных процессов, которые когда-то были негативированы столь сильно. Так или иначе, это идеалистическое сознание обретается где-то на кромке, на замкнутом круге, внутри которого — незаполнимая пустота чего-то, чему было навеки отказано — а отказано было и жизни (животной) и смерти (животной). Обратите внимание, это принципиальный вопрос — я говорю не о половых теориях Фрейда, не о том, что подавленные социумом желания однажды срывают маску и обнажают зубы, не о той энергии, что копится в бессознательном. В конечном счёте фрейдизм (наряду с юнгианством) заявляет о возможности выявить и описать это, а в перспективе — решить проблему. НЕТ, здесь речь о куда более эссенциальном отрицании — убийстве природы как таковой, появлении знака неравенства между биологической формой и наполнением головы, существа. Если угодно — о существовании Духа, это тоненькой внешней оболочки, которая отказывается признавать свою смертность и свою прачеловеческую звериность. Человек — это как бублик Духа с дыркой посередине.
На самом деле, Беккет - один из самых смешных авторов 20-го века
смешных в плане? Похохотать от содержания? Не смешных ведь в смысле смехотворности творчества?